Необычно острый

4 мая в Чите прошёл митинг, который изначально был заявлен как выступление против политики губернатора Забайкальского края Константина Ильковского, но в итоге вылился в митинг, в основном, против политики министра здравоохранения региона Михаила Лазуткина.

Совершенно неожиданный формат мероприятия, на которое впервые на моей памяти по собственной воле пришли по разным оценкам от 250 до 300 человек, показывает крайне неприятные для нынешней региональной власти тенденции, от которых вряд ли возможно просто так отмахнуться. Надо отдать должное городским властям, которые не побоялись митинг санкционировать. Мероприятие не только позволило выпустить пар пусть мизерному, но достаточно пассионарному проценту населения, но и определило те болевые точки, на которые властям имеет смысл как можно скорее обратить внимание с тем, чтобы скорректировать уж если не свои действия, то хотя бы их отображение в публичном пространстве.

Даже допуская, что митинг срежиссирован, а за загадочным электриком из народа Станиславом Захаровым стоят какие-то политические силы, нужно признаться, что возмущение с крыльца краевого драмтеатра кричалось в прохладный майский воздух Театральной площади очень обоснованное. Лесные пожары весны 2014 года, трагические события в Большой Туре, накалённая до предела обстановка в региональном здравоохранении – вряд ли в регионе остались люди, которые могут поверить в то, что леса горят исключительно от неудачной погоды, а проблемы с восприятием проводимых в медицине реформ связаны исключительно с политикой федерального центра. Апологеты теории про то, что всё нормально, по-моему, сильно удивились бы, услышав, какие аплодисменты срывали на этом удивительном митинге предложения снять Лазуткина с должности.

Самое опасное, что никакие отставки в настоящий момент не смогут изменить ситуацию так, чтобы это могло успокоить население и исправить ситуацию. Машина предупреждения и ликвидации ландшафтных пожаров запускается не в марте и не апреле – гораздо раньше. Остановить её или перенастроить в ходе пожароопасного сезона невозможно, можно лишь затыкать дыры федеральной помощью и в режиме ручного управления перераспределять имеющиеся ресурсы. Ошибки на этом направлении были сделаны гораздо раньше – в 2013-м году, который с точки зрения лесных пожаров регион прошёл достойно. Кратно сократившиеся площади и число лесных пожаров сыграли с правительством региона злую шутку. Ситуация позволила и публично, и, насколько я понимаю, на уровне управленческих решений сделать вывод о том, что в ситуации 2012 года было виновато прошлое правительство во главе с Равилем Гениатулиным и де-факто первым вице-премьером Александром Холмогоровым. Хотя накопленный предыдущим правительством опыт на этом направлении был уникальным и требовал корректировки, а не забвения и публичной бомбардировки в режиме пинания мёртвого льва.

Правительство региона в 2013 году потеряло опытнейшего руководителя Гослесслужбы Леонида Войту, руками которого была запущена глобальная реформа по передаче полномочий по тушению лесных пожаров от краевой противопожарной службы совершенно новой структуре – «Забайкаллесхозу». На марше за руль этой прыгающей боком машины из крайне странного желания пристроить подсадного соперника на губернаторских выборах посадили новичка – Руслана Балагура – который не имел ни времени, ни возможности для того, чтобы не только учесть позитивный опыт и своих предшественников, и нового правительства в 2013 году, но и увидеть кардинальные ошибки, и иметь достаточно авторитета на то, чтобы на них указать.

Геннадий Чупин также не имел опыта работы на этом буквально горящем направлении, и если в 2013 году он работал с тем механизмом, который для него настраивали совсем другие люди, то в 2014 году это было уже его детище.

Выводы из произошедшего в апреле нужно делать как можно скорее. И это вряд ли должен быть формат отставок, хотя нынешняя российская действительность говорит о том, что избежать их не удастся. Нужна глубокая аналитическая работа, которая позволит выявить причины, способствовавшие не только туринским событиям, но и десяткам гигантских пожаров, кольцом окруживших краевой центр, а также каким-то невероятным даже по меркам несчастного Забайкальского края площадям выжженного леса. Нужна политическая воля не только на то, чтобы эту работу провести, но и на то, чтобы транслировать итоговые выводы на федеральный уровень – не только для своевременного получения финансовых и других ресурсов в будущем, но и для того, чтобы иметь возможность изменить очевидно кривую систему.

Но, к сожалению, первые комментарии Чупина после трагедии Большой Туры говорят о том, что региональная власть пока не готова делать выводы. Скорее, выбран формат минимизации масштабов произошедшего.

Основная риторика Захарова и остальных выступавших на митинге при этом касалась не лесных пожаров, про которые они просто не могли сказать, а реформы здравоохранения. Здесь региональная власть зажата между требованиями федерального центра и ожиданиями населения региона. Ключевая ошибка в претворении реформы здравоохранения в жизнь, в отличии от лесных пожаров, касалась работы в публичном пространстве и восприятия проводимых изменений ключевыми управленцами – Ильковским и Лазуткиным. У многих – у меня в том числе - сложилось не особо опровергаемое мнение о том, что оба они с некоторым пренебрежением относятся к ключевой функции здравоохранения – социальной. Я не могу избавиться от ощущения, согласно которому власть относится к этой сложнейшей системе исключительно как к экономической категории. Относится, пренебрегая той данностью, что современное российское государство тянет за собой огромный воз социальных обязательств в отношении населения, серьёзный процент которого не может позволить себе даже один поход в платную клинику. И если эти обязательства начать с себя скидывать, то это приведёт не только к падению уровня жизни самой необеспеченной прослойки населения, но и к резкому росту социальной напряжённости.

Если говорить о работе в публичном пространстве, то правительство и в 2013, и в 2014 году полностью провалило информационную работу, касающуюся тектонических изменений в здравоохранении. Если быть более точным, то работу не провалили, а просто ей не занимались, с презрением, опаской и полным невниманием поглядывая на редкие попытки журналистов разобраться в том, что на самом деле происходит. В итоге, через календарный год, наполненный суровыми несоответствиями заявлений краевых руководителей реальному положению вещей, региональная власть получила не измеряемое никакими исследованиями раздражение не только медицинского сообщества, но и населения. Люди не только не понимают, что именно меняется в поликлиниках и больницах, но и привыкли считать за норму, что по телевизору говорится одно, а на самом деле выходит совсем другое. И это тоже основания для серьёзного роста социальной напряжённости.

Десятки раз об этом было сказано только на Читинском городском портале, сотни раз те же тезисы звучали в текстах, сюжетах и репортажах у коллег, но мы вынуждены повторять всё это снова и снова. Министерство здравоохранения, топорно закрытое от прессы в 2013 году, создало питательную среду для генерации выводов, которые угрожают не только происходящим в отрасли изменениям, но и привычному для Забайкальского края социальному спокойствию. И ладно, если мы от незнания и зашоренности просто никак не можем всем миром понять правильность проводимой Лазуткиным политики, основанной на федеральных требованиях. Хуже, если эта политика направлена не на те благие цели, о которых говорят министр и губернатор, а на бессмысленные попытки создать из регионального здравоохранения невозможный в России экономически-успешный проект.

Но, тоже к сожалению, первые комментарии Лазуткина, прозвучавшие ещё накануне митинга, говорят о том, что министр относится к требованиям что-то изменить если не с презрением, то уж точно без должного внимания.

Если говорить о самом митинге, то я надеюсь, что на нём присутствовало достаточное количество специалистов и от исполнительной власти, и от правоохранительных органов. Специалистов, которые смогут проанализировать то, что и как происходило на Театральной площади, и положить эти выводы на стол тем, кто принимает решения. Я не помню таких митингов в Чите, и почти уверен, что с 90-х годов ничего подобного в краевом центре не происходило. Я не помню, чтобы выступающий кричал о каких-то отставках и немаленькая толпа людей, которые пришли на мероприятие по собственной воле, встречала бы эти лозунги овациями и аплодисментами. Я не помню, чтобы на каком-нибудь митинге люди, давясь, бросались подписывать петицию не до конца ясного содержания, но ясно, что против конкретной политики конкретного правительства. Я никогда не видел, чтобы ведущий митинга был так заряжен на работу с массой людей, и никогда не видел, чтобы он был так в себе уверен, несмотря на озвученное для всех волнение. Ну, и я никогда не видел, чтобы стоящие вокруг полицейские и чиновники, шепчась, в той или иной мере поддерживали выдвигаемые на очевидно антиправительственном митинге требования и тезисы.