«У меня отказали ноги и мне пришлось ползти»
Откровенное интервью с тренером по дзюдо о ранении, бойцах и СВО
Никита Ивкин — забайкальский спортсмен и тренер по дзюдо, который вместе с братом открыл свою школу, а позже отправился добровольцем на специальную военную операцию. За два года, что длятся боевые действия, он не раз задумывался об их подлинном смысле, людях, которые защищают Родину, и о том, чем он в силах помочь за лентой. Для этого Никита отправился в зону СВО и узнал, как война проверяет товарищей на прочность, действительно ли она открывает глаза на правду и что такое настоящий героизм.
— Меня нельзя полностью назвать добровольцем, ведь, как спортсмен, в армии я числюсь с 2018 года. Отвечаю за организацию соревнований, спортивно-массовых мероприятий и выступаю за свою родную часть. Когда началась специальная военная операция, нас, спортсменов, особо не трогали. Но мое желание помочь сослуживцам и стране оставалось неумолимым, и поэтому я решил попробовать отправиться за ленту.
— Что первое вы увидели по приезде?
— Когда пересекли границу, в глаза бросилось большое количество полей ржи и постоянная артиллерийская канонада. Казалось, будто нахожусь в кинофильме. А когда приехали на позицию, уже увидел войну такой, какая она есть, живую и неподдельную. Нас привезли как раз в тот момент, когда наш расчет работал по целям. Я спрыгнул с «Урала», и раздался выстрел из гаубицы. Это был первый выстрел, который я услышал в своей жизни.
— Почему не сказали ей о своем решениИ с самого начала?
— Чтобы ее не преследовали мысли о том, что ее сын находится на войне. Поэтому и говорил, что нахожусь на полигоне в Забайкальском крае. Но наступил день, когда пришлось рассказать правду. Позвонил брату, попросил его поехать к маме и быть с ней, когда она узнает правду. Брат, конечно, знал обо всем с самого начала. Было тяжело, но получилось то, что получилось. Привыкли, дождались, все живы и почти здоровы.
— Еще до начала СВО вы профессионально занимались дзюдо и тренировали детей. Что вас сподвигло поехать добровольцем?
— Какими путями добирались до нужного места?
— Весь маршрут, конечно, я докладывать не имею права. Но вообще нас доставил гражданский рейс в один из южных городов. После этого забрали на автобусе и довезли до огневой позиции.
— Какие эмоции вы испытали в этот момент?
— Страха не было, лишь волнение. Не боится только дурак, конечно, но я, как спортсмен, больше чувствовал мандраж, нежели что-то другое. Параллельно с этим постоянно переживал, что родная мать не знает, где я. Приходилось врать ей почти месяц.
— Пригодились ли вам спортивные навыки в ситуации боевых действий?
— Артиллерийская работа в принципе тяжелый физический труд, потому что самый обыкновенный снаряд весит 50 килограммов. А гаубица — 13 тонн. Так что даже перекатить ее с одного места на другое — колоссальная задача. Но настоящие спортивные навыки пригодились именно во время ранения. Если бы не они, я бы не смог с отказавшими ногами доползти до своих ребят, которые меня и спасли.
— Как вы получили ранение?
— При выполнении одной из небоевых задач. В позднее время суток отправились до соседнего расчета к ребятам за соляркой, бензином и, как ни странно, каплями для носа. И в этот момент вражеский дрон с тепловизором выследил нас и скинул ВОГ (выстрел осколочный гранатометный). Мне повезло чуть больше, удар пришелся на тазобедренную часть и ноги, немного задел руку. А моему товарищу осколок попал прямо в область сердца, он погиб.
— Что произошло после того, как на вас скинули ВОГ?
— Куча осколков попало в ноги, перебив нервы. Из-за этого я не чувствовал нижнюю часть тела, полз из последних сил к своим товарищам. В тот день прошел сильный дождь и было много грязи, которая забивалась в раны. Часть осколков, которые были на поверхности, вытащили, а остальные стали частью моей плоти. Они капсулизировались и теперь находятся в мягких тканях. В 50 лет они станут моей личной метеослужбой. Сейчас боли уже нет, осталось долечить только руку.
— Поменялось ли ваше мировоззрение после возвращения домой?
— Полностью. Война меняет всё: тело, душу, психику, разум. Я же нашел себя в любимой работе, детях, тренировках со спортсменами, к которым вернулся практически сразу.
— Планируете ли вы еще раз поехать на СВО?
— Думаю об этом каждый день и каждую ночь. Это сложный вопрос, особенно, когда родители детей говорят, что здесь я нужнее, что здесь меня любят, и просят не уезжать. К тому же вряд ли смогу еще раз увидеть такие переживания мамы. Да и жениться, наверное, пора. Поэтому двоякие чувства. Но пока не восстановлюсь после ранения, к сожалению, вернуться не смогу.
Проект инициирован Забайкальским региональным отделением партии «Единая Россия» в рамках партийного проекта «Историческая память»
— Как семья отреагировала на то, что вы находитесь за лентой?
— Мама, как и любой человек, который любит своего сына, — слезами. Брат — тяжело. В первый раз даже немного всплакнул, мы впервые признались, что любим друг друга. Для нас это не свойственно, мы больше привыкли показывать это действиями.
— Из чего складывался ваш день на передовой? Каким был быт?
— Примерно 20% дня — боевые действия, плановые цели и цели, которые приходят от разведки и корректировщиков. В остальное время заделывали дыры в блиндажах, чтобы ночью не продувало, стирали одежду, строили, готовили еду. Обычная гражданская жизнь, только в полевых условиях.
— Что самое страшное вам довелось увидеть на передовой?
— Страх — субъективное понятие. Однако, думаю, многие меня поддержат, что самое страшное — это увидеть, как кто-то истекает кровью, а ты не в состоянии ему помочь.
— Наш предыдущий герой сказал, что в окопах атеистов нет. Вы согласны с этим?
— Вынужден оспорить его слова. По моим наблюдениям, в окопах есть атеисты. Это люди, в сердцах которых религия просто-напросто не уживается, и они находят себя в другом. Мне трудно сказать, в чем заключаются их морально-нравственные принципы, но тем не менее и я, и они вместе таскали под землей тяжелые снаряды.
— В чем для вас заключается героизм?
— Раньше думал, что каждый, кто пересекает ленту, автоматически становится героем. Но нет, это совершенно не так. Ведь самая главная задача — остаться человеком. Война не всех очищает, кого-то она, наоборот, загрязняет. И, потеряв человеческие качества, можно натворить много ужасных поступков. Поэтому для меня героизм — не потерять человечность.
— Кого вы можете назвать героем специальной военной операции?
— Своих товарищей, которые услышали меня, когда я полз с ранением, которые сразу затащили меня вниз, затянули жгуты, сделали укол промедола, вызвали санитара и доложили обо всем командиру. Любая задержка могла стоить мне жизни, поэтому каждому из них я обязан до конца своих дней.
— Мы много беседовали с волонтерами, которые собирают для наших бойцов гуманитарную помощь. Важно ли это для тех, кто находится на линии боя?
— Абсолютно. День, когда привозят гуманитарную помощь, становится мини-праздником, как день рождения. Помимо одежды и полезных для защиты вещей, мы радуемся письмам детей. Конечно, видим, что некоторые из них писали вместе с учителями, но когда читаешь письмо мальчика из Забайкалья, частичка родного дома остается в этом листочке. Спасибо нашему населению за неравнодушие.