Скрытен и лжив, но вежлив и аккуратен – Михаила Ходорковского не отпустили на свободу

22 августа Ингодинский районный суд Читы отказал адвокатам экс-главы НК «ЮКОС» Михаила Ходорковского в условно-досрочном освобождении (УДО) их клиента.

На УДО Ходорковский мог рассчитывать в связи с тем, что отсидел больше половины положенного срока. Доводы адвокатов, самого Ходорковского, его матери и одного из сокамерников судья Игорь Фалилеев пропустил мимо ушей, взяв за основу итогового решения убеждённость прокурора и начальников исправительных учреждений в том, что Ходорковскому необходимо сидеть от звонка до звонка.

Опера и балет на 9 Января

Слушания по делу об УДО начались в четверг. Имея весьма скромный опыт участия в судебных заседаниях, я всё же решил посмотреть, как это будет выглядеть. Интерес разогрела публикация в «Коммерсанте», в которой неизвестный мне автор Машкин рассказывал об акции, устроенной в среду вечером ярой сторонницей Ходорковского Мариной Саватеевой. Судя по некоторым оборотам в сочном тексте – к примеру, Машкин назвал Драматический театр Театром оперы и балета, чем изрядно меня повеселил – автор был приезжим. Хотя, и местные деятели за годы сотрудничества с федеральными изданиями наловчились коверкать всё и вся – лишь бы понравиться заказчикам. Хотелось посмотреть на Машкина или попробовать угадать его в толпе.

В 10.30 утра в четверг около скромного здания Ингодинского суда на 9 Января было как никогда многолюдно. Приезжие журналисты курили, смеялись и болтали с женой Ходорковского. Американки выдавались из толпы совершенно ужасающей одеждой, а аккуратные иностранцы-мужчины вежливо знакомились с коллегами. Охрана на входе вела себя терпеливо, но глупо. У желающих попасть на судебное заседание спрашивали паспорта или удостоверения. Для телевизионщиков действовала аккредитация. Пресс-секретарь судебного департамента Лариса Калгина по ту сторону барьера была единственным человеком, сочувствующей журналистам. Ни паспорта, ни удостоверения у меня не было, и я прошёл так – в общей толпе.

Судья разрешил журналистам протокольную съёмку, и в течение 10 минут после начала заседания с десяток камер снимали Ходорковского сидящего, стоящего, улыбающегося, грустящего – в общем, Ходорковского всякого. У меня сложилось впечатление, что опальный олигарх специально предоставил журналистам возможность снять его во всех возможных ракурсах. Ходорковский был крайне лояльно настроен к журналистам, и в этом он сильно отличался от всех остальных людей в зале.

Невежливые характеристики

Начались слушания с выступлений адвокатов. Наталья Терехова и Вадим Клювгант около часа рассказывали о том, почему необходимо выпустить их клиента. Сразу выяснилось много интересного. Так, Клювгант зачитал характеристику на Ходорковского, полученную из СИЗО Читы. В течение двух недель содержание этого документа по традиционно непонятной причине оставалось неизвестным. А тут выяснилось, что Ходорковский вежлив, аккуратен, в выборе линии поведения ориентируется на свой уровень образования и интеллекта, но в целом никакого УДО не заслуживает, потому что в содеянном не раскаялся и на путь исправления не встал.

Журналисты вокруг меня начали писать при помощи SMS молнии в свои агентства. Позже сотовые телефоны охранники потребуют сначала выключать, а потом и вовсе начнут забирать трубки. Журналисты ставили телефоны на беззвучный режим и продолжали рассылать молнии. Когда у них забирали трубку, они доставали из карманов по второй и опять же слали молнии. Техническая мысль современной журналистики явно опережает сообразительность читинских милиционеров.

Кроме характеристики из СИЗО Читы, где Ходорковский провёл последние без малого два года, судья неожиданно зачитал ещё три характеристики – из колонии города Краснокаменск, где Ходорковский сидел в 2006 году и из двух СИЗО Москвы, где он находился в 2005 году. Все они были написаны одним языком, и во всех трёх одна часть написанного резко контрастировала с другой. Коллеги – в некотором как мне показалось замешательстве – продолжили писать молнии. Откуда взялись ещё три характеристики, про которые никто ничего не знал, мы так и не узнали, но в пятницу этому эпизоду было уделено целое выступление Тереховой.

10 суток ШИЗО за лимон

Адвокаты прошлись по всем взысканиям, наложенным на него администрациями колонии и СИЗО. Список этих прегрешений выглядел умилительно. За распитие чая в неположенном месте, которое оборудовано чайником, кружками и собутыльниками, Ходорковский получил шесть суток ШИЗО. За лимон и два чайных пакетика, обнаруженных в сумке с личными вещами, – 10 суток ШИЗО. Бывшего нефтяного магната наказывали за самовольное оставление рабочего места, за неположенные документы и за руки, которые он якобы отказался заложить за спину. Адвокаты были убедительны, точны в формулировках и неплохо играли оскорблённое достоинство.

Сам Ходорковский рассказал, что в минувшую пятницу к нему в камеру зашёл начальник СИЗО – «явно не по своей воле», а в понедельник у сидельца появилось два новых выговора. Оригинальность прегрешений Ходорковского достигла апогея – он не смог сообщить начальнику СИЗО, сколько человек сидит в камере, а крышка бака для питьевой воды, где никогда нет питьевой воды, оказалась грязной. За крышку и невнимательность начальства Ходорковского посадили в карцер. На спину начальника СИЗО подполковника Клюкина, сидевшего рядом с прокурором, стало противно смотреть.

После выступления своего клиента адвокаты попросили судью дать возможность выступить матери осуждённого и сокамернику. Последний успел прославиться, дав интервью журналу «Коммерсант-Власть». Отвечая на вопросы журналиста, бывший зэк рассказал, что сидел в одной камере с Ходорковским и оговорил его, находясь под давлением сотрудников СИЗО. Оговорка эта стоила Ходорковскому очередного выговора за руки, которые он, якобы, после требования конвоира не сцепил за спиной. Выговор этот на момент слушаний об УДО не был снят, и именно этот выговор судья использовал для отказа в УДО.

Провинившийся Гнездилов, отвечая на вопросы Тереховой, назвал Ходорковского глубоко порядочным человеком, сообщив, что общение с олигархом заставило его по-новому взглянуть на жизнь. Раньше воровал машины, а теперь – семья и ребёнок. Гнездилов сообщил, что оговорил Ходорковского под давлением сотрудников СИЗО. Это заявление вызывало вялый интерес прокурора, и было полностью пропущено мимо ушей судьёй.

Маме Ходорковского не надо было выступать. Это было выступление матери, напитанное эмоциями и лишённое в данном случае всякого смысла.

Потом был перерыв, который педантичный судья затянул на два с лишним часа. После перерыва адвокаты приобщали к делу – для изучения судом – выдержки из 22 томов дела Ходорковского. Московские журналисты по очереди засыпали на неудобных лавках. Наиболее крепкие продолжали писать молнии. Я читал с телефона книжку.

Кончилось всё тем, что судья перенёс слушания на пятницу – мол, суду предоставлена запись, на которой видно, как Ходорковский нарушает правила внутреннего распорядка в СИЗО, а у нас нет технической возможности эту запись продемонстрировать. Запись Клюкин, видимо, решил противопоставить словам сокамерника Гнездилова.

Адвокаты Ходорковского появлением записи были крайне удивлены. «Мы почти год не можем добиться этой записи, а теперь она появляется как птица Феникс», - восклицал адвокат Клювгант.

Вопросы без ответов

В пятницу на суде дали слово противоборствующей стороне. Откуда-то привезли бывшего начальника колонии в Краснокаменске Рябко. Клюкин зачитал свою противоречивую характеристику, после чего характеристику зачитал Рябко. Последний был в ударе – он назвал Ходорковского скрытным и лживым. Такие же характеристики на него выдали руководители СИЗО Москвы. Написаны все три характеристики были едва ли не под копирку, и адвокаты пошли на подполковников внутренней службы в атаку.

Смотреть на это было интересно. Если бы дело слушалось с участием присяжных заседателей, прокурор и подполковники проиграли бы его с оглушительным треском. Наталья Терехова рвала и метала. Она меняла интонацию, использовала речевые приёмы, вскидывала руки и швыряла в подполковников и прокурора в капитанском звании вопросы. Вопросы оставались без ответа, а подполковники отводили глаза. При этом было совершенно очевидно, что ответов на эти вопросы нет.

Вообще, смотреть на них было весьма печально. Сидя в последнем ряду и глядя искоса на Ходорковского, я думал о том, что если вдруг экс-олигарха решат отпустить-таки на волю, то надо будет обязательно найти козлов отпущения – кто-то ведь виноват в несправедливости. И такими козлами отпущения с огромной долей вероятности могут стать и Клюкин, и Рябко, и их подчинённые, использующие в работе не совсем честные приёмы.

Пока же ощутимое превосходство адвокатов Ходорковского и самого заключённого в аргументации и тактике легко уничтожается стратегией суда. Судья не слышит ничего из того, что говорит сторона осуждённого, а слышит лишь то, что говорит сторона прокуратуры и исправительных учреждений.

Три года за швею, минута – на размышления

Итог ожидаем – судья отказал в УДО, сославшись на неснятое взыскание, отказ от освоения профессии швеи-моториста и более чем странные характеристики Ходорковского.

Перед тем, как судья собрался уходить, его попросили дать возможность пообщаться с Ходорковским. «Одну минуту», - сказал Фалилеев. «Две», - крикнули из зала. «Я такого не говорил», - сказал уходящий судья.

Журналисты бросились к Ходорковскому, но он успел сказать лишь две фразы. Конвой уволок бывшего олигарха так быстро, как будто боялся, что журналисты начнут его у них отбивать. «Трусы», - трусливо крикнул из зала кто-то из журналистов. «Я буду жаловаться на вас», - кричала ярая сторонница Ходорковского Марина Саватеева, тыкая пальцем на полковника милиции и бросаясь грудью на его подчинённых. «Все комментарии позже! Я сказал позже! Дайте нам закончить все наши дела здесь!» - возмущённо возмущался в углу Клювгант, отбивая атаки журналистов.

Обождав, пока уляжется буря, и все выйдут из зала, я спустился вниз. В углах коридоров возбуждённые новостники кричали в трубки сотовых телефонов сообщения. Внизу комментарии давала мама Ходорковского. Пока я вытаскивал сигарету, комментарии стал давать какой-то бородатый дядька.

Я развернулся и пошёл вниз по 9 Января. Мимо меня с включенными сиренами проехала милицейская ГАЗЕЛЬ и ещё какие-то машины с бело-синей раскраской. В кузове одной из них сидел бывший миллиардер и нефтяной магнат Михаил Ходорковский.

«Хорошо иногда быть простым журналистом», - подумал я и забрался в маршрутное такси.

Тимур Куприянов

Обсудить на форуме