«InsulaMagica»: алхимический подход к музыке

27 марта прошёл второй концерт фестиваля «Цветущий багульник». На сцене Забайкальской краевой филармонии прошёл сеанс белой магии в двух актах, результатом которого стало погружение публики в эпоху европейского Возрождения и раннего барокко. Колдовали одновременно восемь человек: четверо вокалистов и четверо инструменталистов, среди которых был и главный чародей, профессор Аркадий Бурханов.

Ансамбль с латинским названием «InsulaMagica» («Волшебный остров») собрал в Чите полный зал. К удовольствию многих, концерт сопровождался подробными комментариями и даже переводами звучащих песен, так что понимать музыкантов, их эмоции, было просто и радостно. Мадригалы Скарлатти и Каччини, канцонетту Уилби, контрдансы Плейфорда и жигу для клавесина публика воспринимала восторженно и с чувством. Тепло приняли и почётную гостью нашего города – басовую лютню тиорбу, почти двухметровый инструмент, аналогов которого в нашей стране пока нет. Костюмы артистов, точные копии старинных инструментов и собственно музыкальный материал вели слушателей от раннего барокко к Ренессансу, перекинув живописный мостик через тёмную и бездонную пропасть веков. О том, как рождается магия музыки, в эксклюзивном интервью «Чита.Ру» рассказал заслуженный артист России, профессор и руководитель «InsulaMagica» Аркадий Бурханов.

– Как началась история «InsulaMagica»?

– У нас в консерватории на теоретическом отделении в этом году даже появилась студентка, которая пишет дипломную работу про наш ансамбль. И мы вместе пытаемся собрать, потому что я уже даже не помню, кто из артистов в какие годы был. Кто-то понимает, что это не его музыка и уходит, кто-то понимает, что это его музыка и уезжает учиться в Европу, и таких сюжетов у нас много.

Первая веха – это студенческая группа, возникшая на волне энтузиазма. И это был, наверное, самый тяжёлый период, когда ты понимаешь, что никто тебе не заплатит за то, что ты занимаешься любимым делом. Никаких корыстных мотивов в основании коллектива не было. Может, это и является основой прочного и долговременного существования. Ведь сегодня даже отдавая ребёнка в музыкальную школу, родители задаются вопросом, а сколько он будет получать? Когда человек идёт в музыкальное училище – то же самое. То есть люди не понимают простой вещи – коммерческую составляющую нельзя в самом начале ставить во главу угла. Потому что сегодня даже в учебниках по бизнесу пишут, что наибольший доход человеку будет приносить его любимое дело. Неважно, какое это дело. И в музыке так получилось, что мне нравится играть эту музыку, я играю её с удовольствием, и всегда находятся люди, которые хотят посмотреть, как я это делаю (улыбка).

Более чувствительные слушатели даже вместе с нами переносятся в прошлые эпохи на наших концертах. И говоря о подвижничестве, этот период продолжался первые 10 лет, до тех пор, пока мы не стали подразделением камерного хора Новосибирской филармонии. Вот 5 лет мы существовали как ансамбль старинной музыки камерного хора. Потом мы съездили в Германию, стали лауреатами конкурса вокальных ансамблей и отделились от хора, став самостоятельной единицей. Но это был 91-й год, и началось самое страшное. Прекратилась поддержка филармонии, и нам подолгу не платили зарплаты, но мы уже узнали дорогу в Европу и там зарабатывали себе на жизнь, в том числе и игрой на улицах. И мы это страшное время пережили во многом благодаря нашим европейским друзьям, которые нам очень сильно помогали. В Европе нам сделать гастроли было проще, чем в России. Поэтому нас в России знали не очень хорошо. Потом начались другие этапы, когда нас полюбила наша новосибирская публика. Мы уже несколько лет играем серии абонементных концертов. И эта работа в родном городе теперь привязывает нас к месту, поэтому мы, к сожалению, не так часто выезжаем. А если выезжаем, то не очень далеко. Поэтому мы и не были у вас 20 лет. Точнее, не 20. Мы подсчитали, что в 94-м году мы были на «Цветущем багульнике».

– Но получается, что даже будучи частью камерного хора, ансамбль «InsulaMagica» носил своё название все эти годы, с самого начала?

– Да. Это название придумал один из наших участников Андрей Лесовиченко, он тогда учился на теоретическом факультете, это реальное историческое название. И оно отражает нашу идеологию и отношение.

– А сейчас какой смысл вы вкладываете в это название? Что это за остров, и что его омывает?

– Раньше я всегда отвечал банальными фразами. Остров – это часть суши, со всех сторон окружённая морем. Понятно, что в наше время море – это агрессивная музыкальная среда, которая, по большому счёту, не имеет ничего общего с музыкой. У нас рождается музыка из ничего, чисто алхимическим способом. Я последнее время говорю уже более откровенно, что такое «InsulaMagica». Это некий виртуальный остров, который существует где-то там. Как остров Буян. Или Авалон. Какие-то вещи, связанные с ностальгией по прошлому. И вокруг нашего острова создаётся такая атмосфера, что люди, которые попадают на него, очень быстро впитывают её в себя. Ведь мы не занимаемся конкретным воспитанием, как играть или петь определённую ноту. Люди просто принимают целиком и сразу некий комплекс наработок, которые существуют именно в невербальном общении музыкантов друг с другом и с публикой. И этот уровень уже более глубокий.

Что такое волшебство? Или что такое алхимия? Это когда из простого получается очень ценное. Золото из свинца. Когда я почитал трактаты алхимические, я с удовлетворением осознал, что не каждый алхимик может получить золото из ничего. А только тот, кто стоит на пути духовного развития. И вот посмотрите, как возникает музыка. У нас есть какой-нибудь старинный манускрипт лютневой табулатуры. Какие-то крючки, которые с точки зрения современного музыканта вообще никакого отношения к музыке не имеют. И вдруг музыкант берёт в руки лютню, и начинает рождаться материя совершенно другого качества. Звучащая и эмоциональная. Это прямой алхимический путь. Точно так же любой музыкант может взять нотное произведение и его сыграть. Но результаты у всех будут разные! Вот что скрывается за такими простыми банальными словами как «волшебство рождения музыки».

– Очень сильно чувствуется, что у вас это не только любовь к музыке, но и любовь и ностальгия к тем прошлым векам. Наверное, нам не хватает чего-то, что было у тех людей? Может быть, утеряны какие-то человеческие качества?

– Хорошо сказал один искусствовед. Когда мы смотрим на человека прошлого, то хорошо видим, чего не хватает ему. Но забываем подумать о том, чего нам не хватает в сравнении с ними. И сегодня исследователи европейской музыки, в том числе, говорят, что европейский человек очень сильно изменился в сторону большей замкнутости, холодности, безэмоциональности. Взять английскую культуру. Сейчас принято считать англичан такими строгими и сдержанными. А возьмите поэзию Джона Донна, например. Она буквально утопает в слезах. И мужчины, не стесняясь, там плачут буквально по каждому поводу. И вот эти слёзные паваны, эти слёзные выражения чувств характерны для английской музыки XVI века. Что говорить об итальянцах, которые всегда были темпераментными, о французах, об испанцах.

Сегодня всё не так. Тоже интересная тема. Играли мы на Тайване и играли в Японии. Насколько открыта и эмоциональна тайваньская публика, которая заводится с полоборота! В Японии мы играли на какой-то конференции, там за партами сидели какие-то менеджеры. И мы играем весёлую, танцевальную музыку, потом грустную, печальную, а они сидят с каменными лицами. И даже если кто-то похлопывает в ритме музыки, то делает это под столом, чтобы никто не видел. Вот самурайская традиция, не пристало выражать свои чувства. А потом случилась интересная штука. Мы играем весёлую музыку, и вдруг у всех японцев как по команде выкатывается слеза. И мы поняли, что всё в порядке. Но культура восприятия у них такова. Внутри что-то бурлит у человека, а внешне он невозмутим. Или шведы, тоже люди замкнутые, начинают раскрываться благодаря той музыке, которую мы играем. То есть музыка возвращает некую генетическую память, заставляет быть более человечными. Человек – это тот, кто чувствует, любит, смеётся, плачет и так далее.

– Тогда как вы оцениваете фестиваль «Цветущий багульник» и забайкальскую публику?

– Очень высоко. Мне трудно анализировать причины, но мы всегда очень хорошо чувствуем зал. Зал может сопереживать и помогать нам исполнять, или не понимать, что происходит на сцене, и его ничто не тронет. А вот слушатели в Восточной Сибири показывают любопытство и любознательность. И если человек не понимает, он старается понять. Вы представляете себе, в Новосибирске мы уже 30 лет работаем. И я уже столько рассказал там про инструменты, жанры, вещи, искусство, композиторов и много чего. И там зрителям уже не надо объяснять базовые вещи какие-то. А здесь надо. И я понимаю, что не могут все всё знать. И когда ты видишь, что людям интересно, я всегда с удовольствием рассказываю, потому что такова наша миссия – знакомить с незнакомым. И открытость забайкальской публики, её любознательность и эмоциональность она нам напоминает чем-то ту самую тайваньскую публику. Вчера некоторые организаторы концерта, услышав первые два мадригала, подумали, что народ сейчас разбежится. А народ почему-то не разбежался (улыбка)! Народу стало интересно, что же будет дальше. И я думаю, что, во всяком случае, представление о том, что такое старинная культура, люди получили. И люди готовы к тому, чтобы привозить сюда что-то более серьёзное. Мы ведь вчера исполняли музыку достаточно популярную. Потому мы и назвали программу «Хиты эпохи Ренессанса». А ведь есть ещё очень много глубокой, духовной, лирической поэзии, которую можно исполнять в вашем городе.

– А как на Западе относятся к русскому энтузиазму играть западную историческую музыку?

– С интересом! Сейчас у нас в коллективе молодые ребята, мы не со всеми много ездили. Но поездки с предыдущими составами показали нам такую вещь, когда европейцы сами нас благодарят за то, что мы знакомим их с их родной музыкой. Именно в эмоциональном плане. Потому что сегодня европейцы в плане техническом играют более правильно. У них больше возможностей, доступ к литературе, к трактатам, да им и переводить ничего не надо. Они читают в оригинале своих предшественников. Но в эмоциональном плане русские музыканты более яркие и более интересные. Когда слушаешь старинную музыку в исполнении европейцев, то часто может быть скучно, откровенно говоря. Они сами говорят, что это музейная пыльная музыка, экспонат. И вот они говорят, что мы играем эту музыку как она была. Мы же говорили о том, что англичане и немцы стали более замкнутыми и сдержанными. Взять эпоху романтизма и сегодняшнее состояние современного прагматичного немца, который всё просчитывает. Мы просто считаем, что мы сейчас по духу более близки к этой музыке, чем сами европейцы.

– Коллектив «InsulaMagica» со своей тридцатилетней историей, он молодой? То есть он остался тем студенческим коллективом, которым был в начале?

– Да, можно сказать так. В Уфе однажды очень сильно удивились тому, что старинную музыку приехала играть молодёжь. Знаете, как учителя говорят? Они всегда молодые, потому что общаются с детьми. А мы постоянно соприкасаемся с музыкой, которая была на заре, на подъёме эпохи Ренессанса. И когда прикасаешься к этому духу, то, безусловно, молодеешь сам.