«Мы ищем им оправдания» -
репортаж из села, где двое друзей в один день совершили суицид


Сергей Кочергин и Сергей Щаев из небольшого забайкальского села Усть-Иля пропали 27 марта. В воскресенье они уехали на мотоцикле — никто не знал, куда. Местные жители думали, что парни могли утонуть во время переправы через реку Илю, лёд на которой начал сходить.

Всем селом и силами района мужчин искали 10 дней: объехали ближайшие населённые пункты и чабанские стоянки в округе, обследовали берег реки. На одиннадцатый день пожилой человек, который часто прогуливался в лесу неподалёку от усть-илинского кладбища, нашёл пропавших.
Далёкая Усть-Иля
Акшинский район находится на юге Забайкалья и граничит с Монголией. Это долина сопок и бесконечных полей, укрытых дерновыми одеялами. Вдоль большой трассы, которая ведёт к Акше и огибает взгорья, рассыпано много болот и мелких озёр. Летом местные ландшафты превращаются в море трав и соцветий. Но пока они отходят от холодов — одна сплошная охра.
дорога на усть-илю
По дороге до района почти не попадаются деревья. На много километров вокруг — только сопки и куцые стада схуднувших за зиму коров и лошадей.

Усть-Иля, одно из самых дальних от границы сёл, окружено редким лесом. В советское время оно было центральной усадьбой колхоза-миллионера имени Ленина. Сейчас в поселении живёт 389 человек. На улицах здесь чисто и пусто. Самое красивое здание — белоснежная школа.
заезд в село
В сёлах, как Усть-Иля, почти ничего не происходит, жизнь мирно и плавно перетекает изо дня в день: под крики петухов просыпается и засыпает, всё остальное время пребывая в абсолютной тиши. Три раза в неделю привозят почту и столько же — хлеб. Автобус до Акши тоже ходит три раза в неделю до обеда. Магазина два, конкуренции нет, цены, как тут говорят — «ого-го».

Путь до Акшинского района удивительный: виды из окна машины не меняются ни на секунду, а всего 244 километра от Читы могут легко превратиться в почти шестичасовую дорогу, которая сначала упирается в болота, а потом витиевато ведёт в Усть-Илю.
Серёжа Кочергин, 22 года
Усть-илинская школа — девятилетка. Здесь техничкой работает мама Серёжи Кочергина. Пока все стараются не трогать женщину и не говорить о случившемся. Она вышла на работу спустя 11 дней после похорон: попросили коллеги. «Иначе ещё хуже будет».

В Усть-Иле нет устойчивой сотовой связи, бесперебойно работают только стационарные телефоны. Я приехала в школу без звонка. Она уютная. Почти образцовая, если бы не старая крыша. Во дворике у белёного здания ждут тепла пластиковые лебеди, коровка и выкрашенные камни под клумбу.

В каждом классе на подоконниках, на полу и шкафах цветы. Здесь очень зелено. Сергей Щаев и Сергей Кочергин этой оранжерейной атмосферы не застали.
школа в усть-иле
По коридору гуляет эхо детского хора, директор Вера Петровна заглушает его, закрывая дверь. Мы остаёмся втроём — глава школы и завуч Валентина Георгиевна. Она была классной руководительницей младшего из погибших.

— О нём [Сергее Щаеве] ничего ни плохого... Ну, ничего… Можно так сказать. Тихий, спокойный, неприметный. Он был всегда как-то в стороне, чего нельзя сказать о Серёже Кочергине. Я выпускала его, — говорит Валентина Георгиевна и снимает свои очки. Буквально через 10 минут, вспоминая поиски, она будет плакать. А пока — держится.

— Со второго класса он был хорошистом, все эти годы.

Вера и Валентина не привыкли без оценок, и первым делом выдают характеристику. В своих рассказах про Сергея они часто упираются в его отметки и то, каким он был смышлёным. Одна из местных преподавательниц даже когда-то говорила: «Из него бы вышел хороший учитель».

Из Серёжи вышел хороший младший специалист сельской администрации.

После 9-го класса он поехал в Урейск доучиваться в филиале Нерчинского аграрного техникума. Там пробыл два года — филиал закрыли, и Сергей пошёл в вечернюю школу.

— Он доучился 12 классов и сдал ЕГЭ лучше, чем ребята-очники. В 9-м классе русский язык на пятёрку сдал. Я всегда за ним следила, всегда с ним общалась. Я до сих пор в шоке и не понимаю, что произошло. Он очень грамотный. Ребята, которые с ним учились — они не верят. Такое впечатление сложилось и у одноклассников, и у нас всех. Но кто знает, что после школы было у человека в голове, — говорит Валентина Георгиевна.

— Красивый парень такой, — добавляет директор Вера.
У Сергея остались мама и две сестры. Одна ходит в садик, а вторая учится в школе.

— Они без него в садик даже не ходили. Так интересно его называли: «Серооога». Мама же его здесь. Я боюсь лишний раз её [тревожить]... Мы об этом не разговариваем. Мы просто попросили её — выходи на работу, не сиди дома, иначе ещё хуже будет. А девочки же в садик с ним, из садика. Они от него не отходили. Он в семье был нужен, я так анализирую, — рассуждает Валентина Георгиевна и смотрит куда-то мимо меня, на свои руки или в пол. Я ворвалась в школу с холодным апрельским ветром и заставила её снова и снова вспоминать своего погибшего выпускника.

— Почему это случилось? Мы никто не можем… Никаких записок [не оставили], ничего не говорили. Родители рассказывали, что [ребята] вели себя как обычно. Серёжа Кочергин в пятницу 25 марта ездил в Акшу с мамой, куртку себе купил. Набрал продуктов. Он готовить любил, бабушка его рассказывала.
кабинет школы
О Сергее Щаеве знали немного. Кочергин был у всех на виду. Он работал в администрации, гулял, вроде бы ходил на дискотеки, был общительный и простой.

На вопрос, чем он ещё занимался в школе и какой был, Валентина Георгиевна отвечает:

— Чем занимаются обычные сельские дети? И дрова колют, и к бабушкам нанимались работать: расколоть, поленницы сложить. И бесплатно мы с ними ходили на субботники весной, приводили в порядок придомовые территории, на кладбище убирали могилы участников Великой Отечественной войны. Никогда не было отказа. Они все мальчишки какие-то особенные у нас, скромные по-деревенски.

Вера Петровна тоже думает так:

— Вообще, наши деревенские мальчишки — самые классные, спокойные, тихие. Неконфликтные.

В село сразу после окончания поисков приезжали следователи.

— Они ничего не нашли. Всех опрашивали, даже маленькая зацепочка если, со всем селом работали, чтобы что-то найти. Что случилось? Такая загадка и такой большой вопрос висит в воздухе. Мы всем селом ищем им оправдание, причину этому поступку. Мы же ездили все вместе искали. А нашли совсем рядом, — произносит Валентина Георгиевна. И плачет.

В школе и во всём селе гибель Сергея Кочергина — тяжёлая травма.

Когда спрашиваешь об этом местных, их лица меняются. Этим вопросом оказывается легко вырвать их из реальности, словно окунаешь с головой в ещё ледяную Илю.

Мальчик лет тринадцати, брат одноклассника «Серёги» стоит с двумя друзьями на пустынной улице напротив магазина «Мечта», и говорит, что никто не знает, почему так произошло. Что Кочергин «по сути, учился, был самый тихий в классе и никуда не лез, никому не желал зла».

Сотрудница детского сада, в котором воспитывается сестра Сергея Кочергина, рассказывает, как всем коллективом искали пропавших после работы: «Мы сдавали пораньше детей, садились на административную машину и ездили». Сергей Кочергин был хороший, говорит она.
Сергей Щаев, 27 лет
О Сергее Щаеве известно немного. Он окончил 9 классов, какое-то время ездил работать вахтой, но в последнее время ничем не занимался.

— У Серёжи Щаева сестра — инвалид-колясочник и папа, который остался с ней теперь один, — вспоминает Валентина Георгиевна. — Мать их бросила, когда он был совсем маленький. Отец их вырастил. Они приехали в Усть-Илю, когда Вере было 5-6 лет, а Серёжка был [крошечный]. Я это хорошо помню. Я тогда работала в доме культуры, и они приходили к нам на день инвалида или просто девочку порадовать — подарки [получить], песню спеть, поиграть с ней.

По словам местных, Щаев был закрытым и часто находился дома. Он был спокойный и тихий. Поговорить с его папой и классной руководительницей не удалось. В Сети есть страницы Сергея Кочергина, но аккаунт Сергея Щаева не найти.
— Дети когда узнали, все были в шоке. Когда мы хоронили парней, пришли наши ученики из тех, кто общался с Кочергиным, мальчишки некоторые даже плакали. Это тяжело для всех. Не только для взрослых. Мы хотим, чтобы наши ребята скорее забыли об этом. Дай бог, чтобы таких случаев больше не было, — говорит главная в школе Вера Петровна.
Версии
Причины, которая подтолкнула ребят к суициду, пока не знает никто.
После исчезновения Сергея Кочергина и Сергея Щаева односельчане разослали ориентировки по сообществам в соцсетях. В начале апреля в акшинском паблике люди искали квадрокоптер, а местных браконьеров, которые ставят сети по Онону, просили посмотреть, нет ли по устью реки тел погибших. Речка Иля, у которой находится село — левый приток Онона.

Тела двоих усть-илинцев нашли в прилеске 6 апреля, на одном дереве. В месте их гибели был мотоцикл, верёвка, мыло и, по слухам, бутылка пива. На следующий день после обнаружения тел Сергея Щаева и Сергея Кочергина следователи завели уголовное дело о доведении до самоубийства.

«Подозреваемых по делу пока нет. Прокуратура признала обоснованным решение следователей», — говорил помощник прокурора края Евгений Синельников.

Источник в следственном комитете сообщил ИА «Чита.Ру», что это обычный суицид. Глава села Татьяна Викторовна в телефонном разговоре с корреспондентом агентства говорила, что ни с кем конфликтов у погибших не было.

Даже, даже. У нас посмотрели и компьютер, и телефон был с ними. Мы сами не понимаем эту трагедию, не можем даже сказать — кто только нас не опрашивал. Работал [Сергей Кочергин] нормально. На рабочем компьютере они ничего не нашли, чтобы он куда-то выходил. Может быть, с телефона. Скорее всего, они думают, что [могли быть] какие-то игры… Но я не замечала. На работе он ничем [подобным] не занимался: нам нельзя ни «Одноклассники», ничего. Тайну они унесли с собой. А кто первый узнает их тайну, я не понимаю даже… Всё-таки двое человек. Трагедия, конечно. Такое случилось впервые, у нас в селе и суицидников-то сильно не было. Не можем ничего вам сказать конкретного, и никому мы не могли ответить.
Часть сельчан говорит, что Кочергин и Щаев были не разлей вода. Другие — что они общались, но Кочергин дружил и с другими ребятами, и вёл вполне активную жизнь. Директор школы Вера Петровна рассказала, что младший Сергей несколько месяцев 2021 года жил и работал в Чите, и вернулся в село после новогодних праздников.

Двойное самоубийство повергло в шок всё поселение, и из-за недостатка информации обросло слухами. Подозрения дошли даже до игр вроде «Синего кита».

Щаев был одинок. Говорят, что у Сергея Кочергина в последнее время тоже не было девушки, но он переписывался с девочкой не из Усть-Или. Эта информация тоже на уровне слухов.

В следственном управлении с версиями тихо. Настоящей причины гибели Сергея Кочергина и Сергея Щаева пока не знает никто.

Похоронили их 9 апреля. Так же, как и нашли — рядом друг с другом.
Село не виновато
Глава села Татьяна Викторовна сразу говорит: «Я больше ничего не скажу. Ничего не знаю».

— Расскажите мне просто о селе.

— Что это значит? Село ни в чём не виновато.

— Я и не обвиняю. Хочу узнать, как вы тут живёте.

— Я вам сейчас скажу сельские проблемы и они решатся на уровне края? Если бы сказать, и что-то бы изменилось… Садитесь.

Маленькая, с мягким говором Татьяна Викторовна и бухгалтер Елена Георгиевна рассказывают, как тут всё устроено, в Усть-Иле.

Про себя они шутят, что после ковида стали как две бабушки из анекдота.

Одна другой говорит:
— А как меня зовут?

А та отвечает:
— А тебе срочно надо?

Татьяна Викторовна выросла в Усть-Иле, а Елена Георгиевна приехала из Урейска много лет назад.

Стол Серёжи Кочергина стоит рядом со столом главы села. О погибшем женщины заговорят один раз.

Он отвечал за фотографии селян на стенде «Поздравляем с юбилеем». После его смерти рамки почти месяц пустуют.

стенд в администрации
Монолог Татьяны
(глава села)
«В селе у нас есть администрация, лесничество, ФАП, отделение «Почты России», два магазина, школа и дом культуры — сейчас он в здании бывшей школьной столовой. Администрация наша горела, дом культуры тоже. Мы теперь вот вместе с инспектором по воинскому учёту при садике [обитаем].

У нас нет устойчивой сотовой связи, проблемы с интернетом — люди не могут установить его, потому что нет свободных порталов. Система старая и всё изношено.

Какая перспектива в селе? Люди бегут. Из сёл стараются уехать в цивилизацию — хотя бы дети. Там 11 классов, иностранные языки, образование. Вахтами у нас не ездят, в основном остались те, кто живут пенсией и детскими пособиями. Пособия хорошо платят, спасибо этому. За счёт детского пособия и выживают. Сейчас просто выживают. В Украине ведём спецоперацию: у них хоть газ есть, а мы его никогда не увидим.

Очень сложно на селе. У нас хорошо хоть, что своя вода есть, в каждом хозяйстве колодец: всё-таки река у нас. А газ мы заказываем в Чите. Кому-то баллона за 1200-1400 рублей — не помню, за сколько в последний раз заказывали — хватает на сезон. А у кого хозяйство, кто сепарирует и варит творог, у тех, бывает, и три баллона уходит.

Завтра у нас День самоуправления (21 апреля), пригласили в Акшу, будет большой праздник. А мы про него даже забыли. Боимся уезжать, потому что пожароопасный период. Все года пожары, пожары, пожары... Разговариваем с людьми. Детям говорим, что нельзя поджигать. У нас нет пожарной техники. Случится пожар — в селе только одна водонапорная башня в садике, но летом хотя бы свою воду можно качать.

Школа вот действует пока, хорошо. В ФАПе медсестра, которая заменяет не только фельдшера, она и терапевта может заменить. Она одна, потому что кто же в глубинку поедет? У нас на ФАПе был хотя бы аптечный киоск, но сейчас и его закрыли — нет нужной аппаратуры, там же теперь штрихкоды нужно пробивать.

Сложная у нас проблема поездок. До района дошёл автобус, а с района надо нанимать...

Дорогу до нас никогда не сделают. Вы были в школе, видели переулочек — вот чтобы там сделать освещение, бордюрчики — 3 миллиона надо. Там же школа, парк Победы, летняя танцплощадка на месте сгоревшего клуба. Но таких денег нам никто не даст.

Слышно, что люди даже с города едут вахтами, у всех ипотеки. И ипотека потом для многих неподъёмной становится. А представьте, если что-то случится. Куда оставшейся семье ехать? Раньше люди надеялись и ждали, что когда-то им дадут квартиру.

Объединение нас (в муниципальный округ) радует. Например, от нас отойдут уставы, которые никто не читает. Пенсионеры здесь пенсию получат, им её вовремя принесут, и они рады этому. Какие правовые акты?

Раньше у нас в администрации были специалисты по землеустройству, социальным вопросам. Постепенно сокращали. Технички нет, мы сами моем. Водитель на полставки. Сейчас очень сложно, нас двое осталось. Может, после объединения вообще кто-то [один]...»
Постскриптум
Глава Усть-Или Татьяна Викторовна с теплом вспоминает колхоз и сборы картофеля со школьниками. Помнит, как маленькой лазила с ребятами на местные скалы и жгла костры, а потом в золе запекала картошку. Как сеяли всё, и сколько — очень много — было скота. Какое было красивое село.

Её радует, что здесь держат скот. И сама она держит. И курочек ещё. И детям, которые уехали, по осени как хорошо — картошечка своя, капустка, молочко, яички.

— Вчера слышу, индюки где-то, но, думаю, хорошо... Дорого же их содержать, им много зерна надо.

К концу рабочего дня их в администрации веселят дети, которых в Усть-Иле хватает: 47 в школе и ещё около 10 в садике.

— Как выйдут сюда, ой! Визжат, — смеётся бухгалтер Елена Георгиевна.

А директор школы Вера Петровна, молодая и красивая, говорит, что ей хотелось бы, чтобы дети сюда возвращались. Возвращались быть учителями, например. Сейчас все уезжают в Читу или в Агинское.

В Усть-Иле 12 преподавателей, и главная проблема — старение кадров.

— Cюда заманить кого-то невозможно. Мы подавали потребность два последних года в «Земский учитель». К нам не едут. Условия жизни сложные. Нет связи, нет возможностей, — рассуждает Вера Петровна. — Мы, наверное, любим своё село, поэтому не уезжаем. У нас очень-очень хороший коллектив, мы вместе и красим, и концерты организовываем, и на улицу, если надо, идём чистить.

И в горе, и в радости, так сказать, — шутит зам Валентина Георгиевна.

Вера надеется, что удастся отремонтировать крышу раньше — в программе капремонта их школа запланирована на 2024 год. Проект уже готов, нужна госэкспертиза, а крыша — не ждёт.

Крышу и школу она бросить не сможет. Директор родилась в Усть-Иле.

У неё вот-вот будет второе высшее, есть муж и двое детей, но она не может уехать из родного села.

— У меня есть возможности уехать в ту же Читу. Я когда-то очень мечтала там жить. Но сейчас мне в ней тяжело, я быстро устаю от людей, и еду домой. В тишину и покой.