Загадка забайкальца-востоковеда: был ли Жамцарано академиком

Был ли наш земляк, всемирно известный ученый Цыбен Жамцарано членом-корреспондентом Академии наук СССР, как это утверждают надписи на его памятниках? Этот вопрос задает и пытается ответить на него ветеран забайкальской журналистики Сергей Забелин.

Восьмого февраля 2024 года в Государственном Кремлевском Дворце состоится торжественный вечер, посвященный 300-летию Российской академии наук (РАН). Он станет первым и основным в череде мероприятий, приуроченных к этой знаменательной дате. А указ № 197 о праздновании юбилея президент РФ Владимир Путин подписал еще шесть лет назад, 6 мая 2018 года.

Казалось бы, к этой круглой дате в истории отечественной цитадели науки уже не должно остаться никаких белых пятен. Думалось мне, что все академики и члены корреспонденты АН СССР и РАН давно учтены, их биографии изучены и хорошо известны.

Однако, работая над краеведческой книгой об академиках — уроженцах Забайкалья, я убедился, что это не совсем так. А писал я эту книгу, чтобы наши земляки могли гордиться тем, что их родное Забайкалье — не забытая Богом дыра, а место, где родились многие талантливые люди. Мне всегда казалось несправедливым, что о жизни и делах этих людей, проявивших себя не только в своей стране, но и в мире, совершенно не знают или почти не помнят мои земляки.

В моем досье оказалось около тридцати имен ученых, родившихся на территории Читинской области (Забайкальского края). Хотя я уверен, что это далеко не полный список. Но с чего-то надо было начинать…

При подготовке книги я не только использовал всевозможные доступные открытые источники, мемуарную литературу, материалы энциклопедий, специализированных справочников и СМИ, но и вел переписку с архивами, музеями, институтами, а также с ныне здравствующими академиками и членами их семей.

Написан достаточно объемный текст, страниц в шестьсот, состоящий из 27 глав. Но по поводу одной главы «меня терзают смутные сомнения», как говорил один из героев фильма «Иван Васильевич меняет профессию» (6+).

Речь идет о главе, посвященной уроженцу местности Судунтуй на территории нынешнего Агинского округа, выдающемуся бурятскому, монгольскому и советскому ученому-востоковеду, общественно-политическому деятелю, доктору филологических наук Цыбену Жамцарановичу Жамцарано.

Скажу сразу, я бесконечно далек от мысли ставить под сомнение огромные заслуги нашего земляка, признанные во всём научном мире, или бросить хоть малейшую тень на его доброе имя.

Хочу быть правильно понятым.

Я писал о родившихся в Забайкалье ученых, обладавших официальным (повторяю — официальным) академическим статусом. Поэтому старался уточнять дату получения этого статуса.

Надписи на памятниках Цыбену Жамцарано в его родном Судунтуе и в окружном центре, поселке Агинское, гласят, что он являлся членом-корреспондентом АН СССР. Но надпись на камне — это не официальный документ. Используя принцип философии француза Рене Декарта «подвергать всё сомнению» (De omnibus dubitandum), я приступил к поиску первоисточника информации и обнаружил, что подобные сведения содержит великое множество публикаций.

И это не случайно. Даже в научно-справочном издании, вышедшем к 100-летию Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН в 2022 году, в главе, посвященной Цыбену Жамцарановичу Жамцарано, сказано, что он являлся членом-корреспондентом АН СССР.

В различных источниках это утверждение обычно облечено в такую форму: «Президиум АН СССР присвоил Ц. Жамцарано ученую степень доктора филологических наук. Вскоре он был избран членом-корреспондентом АН СССР».

Однако ни один (!) из источников не содержал сведений о дате его избрания, а в списке членов-корреспондентов РАН с 1724 года, размещенном на официальном сайте Российской академии наук, имя Ц. Ж. Жамцарано отсутствует. Возможно, это связано с тем, что в 1937 году ученый был репрессирован и в 1942-м умер в лагере.

Ныне покойный доктор филологических наук Цырен-Анчик Дугар-Нимаев в статье из сборника «Гэсэриада: прошлое и настоящее» писал:

«Ц. Жамцарано вернулся в Союз из Монголии в 1932 г. и стал сотрудником Монгольского кабинета Института востоковедения. В 1935 г. его научные заслуги были высоко оценены Академией наук СССР. 15 февраля того года Президиум АН утвердил членов Монгольской комиссии, и в ее штаб наряду с именами академиков В. Л. Комарова, С. Т. Струмилина, В. А. Обручева и других от представителей гуманитарных наук вошли Н. Н. Поппе и Ц. Жамцарано. А 25 октября того же года Президиум АН утвердил без защиты диссертации ученой степени доктора литературоведения Ц. Ж. Жамцарано"«за выдающиеся, пользующиеся мировой известностью труды по фольклору бурят и монголов". На этом же заседании Президиума без защиты диссертации были утверждены в ученой степени доктора наук В. П. Андрианова-Перетц, С. Д. Балухатый и другие известные одиннадцать ученых. Правда, профессор Т. А. Бертагаев писал о том, что Ц. Жамцарано был избран членом-корреспондентом АН СССР, но пока документов не найдено» (выделено мной. — С.З.).

Добавим, что член Союза писателей СССР, член правления Союза писателей Бурятии Цырен-Анчик Дугар-Нимаев (1929–1992) — тоже наш земляк. Он родился в урочище Шаазгайта Хара-Шибирского сомсовета Агинского аймака, окончил Зугалайскую семилетку, Агинское педучилище и Бурятский пединститут в Улан-Удэ. Два года проработал в Агинском округе: завучем Агинской средней школы, инспектором окружного отдела народного образования. В 1952 году поступил в аспирантуру Литературного института им. Горького. С 1955 года и до конца своей жизни Дугар-Нимаев работал в Бурятском институте общественных наук СО АН СССР.

А упомянутый им в статье Трофим Алексеевич Бертагаев (1905–1976) — советский лингвист-монголовед, доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель науки Бурятии и Калмыкии, заведующий группой монгольских языков Института языкознания АН СССР.

Приведенная выше цитата относится к 1991 году. Возможно, за истекшие с тех пор три с лишним десятилетия обнаружена более подробная и достоверная информация?

Продолжив изучать различные источники, я с удивлением обнаружил: кочуя из одной публикации в другую, словно отара овец по агинской степи, утверждение о том, что уважаемый востоковед Ц. Жамцарано являлся членом-корреспондентом АН СССР, постепенно превращалось в истину в последней инстанции, в аксиому, не требующую доказательств.

Правда, некоторые публикации по этой теме в последние годы стали более осторожными. Из них куда-то пропало словосочетание «член-корреспондент».

Так, в сборнике избранных трудов Цыбена Жамцарано, изданном в 2021 году к его 140-летию, опущен важный факт избрания ученого членом-корреспондентом АН СССР. О том периоде сказано предельно коротко: «С 1932 по 1937 г. он работал в Ленинградском отделении Института Востоковедения АН СССР. Научная деятельность Ц. Жамцарано в Ленинграде прервалась в 1937 г.».

Еще дальше по пути умолчания пошел академик Арнольд Тулохонов, экс-директор и создатель Байкальского института природопользования СО РАН. В своей книге «Уроки родиноведения» он справедливо отнес начало становления академической науки Бурятии к 1922 году, когда был образован Бурят-Монгольский ученый комитет (Буручком). Одним из руководителей этого комитета был Цыбен Жамцарано. Однако его имени автор вообще не назвал, хотя перечислил многих академиков, связанных с Бурятией. А первым из бурятских ученых, избранных в члены-корреспонденты Академии наук СССР, считает Маркса Мохосоева (1932–1990), основоположника химического материаловедения в Бурятии, председателя Бурятского филиала Сибирского отделения АН СССР, председателя Верховного Совета Бурятской АССР.

Между тем когда в сентябре 2021 года в центре поселка Агинское, возле Забайкальской краевой библиотеки имени Ц. Жамцарано, установили и торжественно открыли бюст Цыбена Жамцарановича, это не помешало сделать надпись, что он является членом-корреспондентом АН СССР. Видимо, авторы бюста руководствовались информацией, которую я не смог отыскать.

И тогда, чтобы разрешить возникшие сомнения, я обратился в Москву к главному ученому секретарю Президиума РАН, академику РАН Михаилу Дубине. Поздравив его с наступающим Новым, 2024 годом и обрисовав ситуацию, я спросил: «Хотелось бы с вашей помощью, уважаемый Михаил Владимирович, пролить свет на дату и сам факт избрания Ц. Ж. Жамцарано членом-корреспондентом АН СССР. Надеюсь на ваше понимание. Заранее благодарен за то, что вы, несмотря на свою занятость, сможете выбрать время, чтобы ответить на мои вопросы».

Опасаюсь, что у людей, далеких от науки, слова «ученый секретарь» могут вызвать неправильную ассоциацию. Однако ученый секретарь, тем более главный, — сам по себе высокое начальство. Это такое должностное лицо в Российской академии наук, которое избирается Президиумом РАН и включается в его состав. В старые времена, с момента основания главной цитадели отечественной науки, эта должность именовалась «непременный секретарь».

Присутствие прилагательного «непременный», то есть «обязательный, совершенно необходимый», говорит само за себя. Непременный секретарь, избранный из числа действительных членов Академии наук, ведал всей ученой частью, составлял расписание заседаний и их протоколы, вел всю научную переписку, заведовал академическим архивом и книгохранилищем, являлся ответственным секретарем всех академических изданий, выступал с ежегодными отчетными докладами о деятельности академии. Иными словами, непременный секретарь выполнял львиную долю планово-научных и организационно-административных функций.

Летом 1937 года эту хлопотную должность переименовали в «главного ученого секретаря». Вот к какому занятому человеку решился обратиться я со своим навязчивым вопросом.

Кстати, с 1904 по 1929 год эту должность в течение четверти века занимал наш земляк, академик-востоковед Сергей Ольденбург (1863–1934), один из основателей русской индологической школы. Он родился в семье полковника лейб-гвардии Московского полка Федора Ольденбурга, который принял командование 3-й пешей бригадой Забайкальского казачьего войска. Ее штаб располагался в станице Бянкино на территории современного Нерчинского района, на берегу Шилки в начале тракта на Нерчинский Завод. Там и появился на свет будущий академик. Сегодня на карте Забайкальского края не существует населенного пункта Бянкино. Там давно никто не живет.

Ответ из отдела по работе с обращениями граждан и организаций секретариата Президиума РАН поступил в Читу оперативно, ровно через месяц. По электронной почте я получил письмо за подписью академика Дубины, зарегистрированное 18 января 2024 года, которое содержало такой ответ: «По информации, полученной из Управления кадров РАН, в основном ресурсе РАН отсутствуют сведения о том, что Цыбен Жамсанарович Жамцаран когда-либо был членом-корреспондентом АН СССР».

Вот-те на! А как же десятки публикаций о вышеназванном члене-корреспонденте? Как быть с надписями на его памятниках и мемориальных досках?

Академик Михаил Дубина распорядился, чтобы его коллега из Новосибирска — главный ученый секретарь Сибирского отделения РАН член-корреспондент РАН Андрей Тулупов — дополнительно проверил указанные вопросы в ресурсах СО РАН и дал ответ гражданину, то есть автору этих строк.

Письмо г-на Тулупова поразило меня сверхоперативностью. Уже 19 января 2024 года, то есть на следующий день после рекомендации г-на Дубины, в его адрес, а заодно и в мой, прилетела короткая депеша: «В ответ на обращение С. Н. Забелина по вопросу получения информации о дате и подтверждении факта избрания Ц. Ж. Жамцарано членом-корреспондентом АН СССР сообщаем, что в Сибирском отделении РАН отсутствуют сведения о Ц. Ж. Жамцарано».

По логике этих ответов всемирно известный ученый-востоковед все-таки существовал, но достоверные данные о наличии у него академического статуса почему-то отсутствуют.

Хотя ранее не подвергались серьезному сомнению.

Эта ситуация напомнила мне навязчивую фразу, которая рефреном повторяется в романе Максима Горького «Жизнь Клима Самгина», превратилась в устойчивое выражение и означает сомнение говорящего в самом факте существования предмета обсуждения: «Да был ли мальчик-то, может, мальчика-то и не было?» Такой вопрос задают герою романа, когда в своих воспоминаниях он начинает сомневаться в реальности того, что знакомый мальчик утонул, провалившись под неокрепший лед на реке, а он не сумел или не захотел его спасти.

Конечно, в век современных IT-технологий можно несколькими нажатиями компьютерных клавиш отыскать любую информацию. Что, очевидно, и было сделано без учета того, кто, когда и в каком объеме загружал подобную информацию в базу данных.

Не исключено, что где-то в бумажных академических анналах или архивах иных, более суровых ведомств сохранились документы, свидетельствующие в пользу отрицательного или положительного решения поставленных мной вопросов. Ведь возникли они не на пустом месте.

Ответы на эти вопросы нужны не Цыбену Жамцарано, одному из самых крупных деятелей освободительного движения монгольских народов первой трети ХХ века, известному ученому-монголоведу, профессору, доктору филологических наук, переводчику, писателю-просветителю, непревзойденному собирателю бурятского фольклора. Незаслуженно обвиненный в руководстве «контрреволюционного панмонгольского центра», погибший в тюрьме и реабилитированный посмертно, он давно покоится в безымянной могиле.

Ответы на эти вопросы нужны нашим современникам и нашим потомкам. И хотелось бы, чтобы эти ответы мы узнали задолго до празднования очередного юбилея Российской академии наук.