ЖКХ может быть бизнесом, но пока не в Забайкалье. Депутат Бянкин — о проблемах коммунальщиков и способах их решения

Олег Бянкин в Петровск-Забайкальском районе — личность известная. Там он и главный ресурсник, который отвечает за то, чтобы в домах были тепло и вода, и общественный деятель, создавший в числе прочего мемориал Победы в Баляге, где живет. Долгое время он был депутатом районного совета, а не так давно (через довыборы в апреле 2022 года) стал депутатом Законодательного собрания Забайкальского края. С новоиспеченным народным избранником регионального уровня мы встретились в Чите и откровенно поговорили о проблемах ЖКХ, автоматических котлах, пользе счетчиков, которые нужны для справедливости, а также о желании делать то место, где живешь, красивее и лучше.

— В краевом Заксобрании вы вошли в состав комитета по экономической политике и предпринимательству. Направление вам очень близкое?

— Больше 12 лет у меня своя организация — ООО «Благоустройство+». Мы занимаемся тепло- и водоснабжением. В Петровск-Забайкальском районе практически полностью, в Ононском полностью, в Чернышевском и Сретенском районах есть наши представительства, а также в Дарасуне. В общей сложности 105 котельных. В тройку крупнейших ресурсоснабжающих организаций по краю входим.

Занялся я этим стихийно. Оно же как у нас бывает — работает коммунальная компания пару лет, банкротится, меняет вывеску — и снова банкрот через 3 года. И однажды на тот момент новый глава Петровск-Забайкальского района Михаил Калашников решил больше не терпеть такую ситуацию. Ко мне обратились с просьбой взяться за это дело. Мы создали ООО, приняли котельные и людей, начали работать. Невооруженным глазом было видно, что нужно менять. К тому же я решил объехать Забайкалье и Бурятию, чтобы почерпнуть самые интересные практики на котельных. А однажды с сыном сели в машину и проехали все предприятия, которые занимаются котлами. В общем, погрузился в процесс с головой. К слову, через 3 месяца из 102 человек, которых мы взяли изначально от старой организации, у нас осталось 52. Просто оптимизировали процессы, стали модернизировать оборудование. И там, где раньше требовались 13–14 человек, стали справляться четверо.

— Сфера ЖКХ при наших реалиях может быть бизнесом?

— Сегодня пока нет, но я надеюсь, что оно так и будет при взаимопонимании и выстраивании работы в общем направлении с правительством. И я не только про себя, я же и с другими ресурсниками общаюсь. Они просто концы с концами сводят. И мы понемножку возвращаемся к МУПам (муниципальное унитарное предприятие. — Прим. ред.), с которыми лет 10 назад усиленно боролись. Если отношение власти не поменяется, мы всё равно к этому снова придем — никто же не бросит котельные, зима никуда не делась. Другой вопрос, как эффективно с ними будут работать.

— Надо объяснить, что именно мешает ресурснику быть бизнесменом и при чём тут власть?

— Начать нужно с того, что у ресурника должны быть собственные средства, которые он может вложить в модернизацию своего предприятия. У многих этого нет. А если бы были, то они смогли бы переоборудовать котельные так, чтобы снизились затраты на электричество, уголь и рабочую силу. Если затраты снижаются, появляется возможность окупить вложения и заработать.

Но тут возникает вторая проблема — преждевременное понижение тарифов. Объясню. Дают нам тарифы на 3 года. За это время мы вкладываем деньги, получаем прибыль, отбиваем вложенное и даже немного зарабатываем. Затем тариф остается на своем месте, что также можно считать его понижением, потому что ГСМ, уголь, электроэнергия и МРОТ растут, а наш тариф — нет, удерживается. Вот при такой схеме может получиться бизнес. А если ресурсник вложился, а ему на следующий год взяли и понизили тариф. А смысл? Дайте ему через 3 года еще 5 лет с одним тарифом, не понижайте. Я вас уверяю, за это время любой предприниматель еще что-нибудь придумает, как сократить затраты. Но пока такого нет.

— Выпадающие доходы в этом процессе какую роль играют?

— Государство взяло на себя такую обязанность компенсировать ресурсникам разницу между реальным тарифом и тем, что льготно получает население. Но, к сожалению, не всегда краевое правительство может рассчитаться вовремя, появляются кассовые разрывы. То есть ты не можешь реально использовать эти средства, планировать их расходование. Сейчас, например, мы уже 2 года не получаем выпадающие доходы, а это 30 с лишним миллионов рублей. Ресурсник становится слаб, страдает инфраструктура, появляется риск штрафных налоговых санкций. И такие проблемы сейчас у многих.

Также не будем забывать о населении — платить вовремя мало кто хочет. При том законодательство не дает права ресурсоснабжающей организации отключить потребителя от системы тепло- и водоснабжения. Люди этим пользуются, а когда приставы к ним приходят — взять нечего. В нашем районе, к счастью, небольшой кассовый разрыв. Мы давно работаем, утвердились уже, правильно выстроили систему. В других районах долги очень большие. С чем связано, я уже говорил: потому что организации надолго не задерживаются, не выдерживают. Приходят другие, а предыдущие долги никто не платит. Люди на протяжении многих лет к этому привыкают.

— В крае сейчас идут разговоры, что объем выпадающих доходов коммунальщикам хотят снизить до минимума? Если правда, к чему это может привести?

— Слухи ходят, но никто официально не говорит. Как пример, Региональная служба по тарифам и ценообразованию края (РСТ) как-то отчитывалась, что в Дульдурге стала дешевле вода. А за счет чего? За счет увеличения объема выпадающих доходов. Сами подумайте, как можно в этом случае что-то уменьшать, если электроэнергия, ГСМ, уголь и МРОТ растут. Вот удержать можно, но сложно — я объяснял, как именно. А что мы видим теперь — краевые власти нарастили такие выпадающие доходы, что не могут их выплатить. И вот якобы хотят идти по другому пути: выпадающие снижать, но тогда тариф пойдет вверх. Поэтому надо выработать четкое понимание, четкое направление, к чему мы идем и зачем.

— То есть вы считаете, не надо заниматься популизмом и принимать решения ради каких-то политических баллов?

— Нужно быть честными и четко объяснять людям, что если не сделать вот так и так, то мы попросту загубим целую сферу. У нас есть еще одно готовое решение проблемы, оно даже в законе прописано — каждый собственник обязан устанавливать приборы учета. Тогда вечная дилемма, когда одни говорят, что топят больше, чем положено, а другие отвечают, что получают тепла меньше, чем оплачено, уйдет в прошлое. Поставьте счетчики, и вопрос закрыт. Надо вернуться к этому и каждого собственника фактически обязать. Тогда хоть какие тарифы будут — человеку сколько тепла надо, он столько и возьмет, лишнее не переплатит. Поэтому я только за учет. Это будет справедливо и честно.

Например, сейчас в сельской местности люди горячую воду берут с отопления. А если счетчик будет, то ты уже не возьмешь, это очень дорого. И тогда закончатся обвинения все. Приведу пример по котельной в Баляге. У нас там канализационно-насосная станция, емкость — 3 куба. Она прокачивает водосточные отходы — сколько воды взял, столько и слилось. И вот насос автоматически качал, а человек считал сидел: 40 минут прошло — 3 куба набралось, и так постоянно. Когда поставили счетчики на воду, мы считать перестали. Сточных вод не стало. Потому что люди стали считать. И, оказывается, не надо столь много воды. Потому что все унитазы закрутили, чтобы нигде не капало, не стали проливать воду по часу перед тем, как помыться. Люди честно стали платить за то, сколько воды использовали. Потребление воды упало и у ресурсника, то есть у нас, а это значит — меньше потребления электроэнергии, и пошло-поехало. Всё упорядочили.

То же самое со счетчиками тепла. Если они у всех будут, то упадет количество потребляемого угля. И если ресурсник не дотопил, значит, он лишние деньги не получит. К этому надо идти. А как заставить людей счетчик ставить? По среднему платить придется много. У нас с водой так. И здесь надо подумать, чтобы человек был заинтересован поставить счетчик и платить меньше.

— Мы уже перешли от проблем к их решениям, но тут хотелось бы побольше узнать о модернизации — насколько эффективной она может быть в ЖКХ? Депутат Госдумы Андрей Гурулев как-то хвалил вашу организацию за использование термороботов — это можно считать хорошим примером?

— Мы, конечно, будто немножко отстаем в этом вопросе. В Красноярске, например, целая лаборатория новыми котлами занимается на заводе Zota. Но теперь и у нас в крае появляются подобные производства, приходят новые технологии. И автоматические котлы (именно их имел в виду Гурулев. — Прим. ред.) — это шаг в будущее. Если совсем просто объяснить, то в бункер мы загружаем уголь, а затем система автоматически подает его шнеком в печь, исходя из определенной температуры. Ничего лишнего не возьмет, будет свою задачу выполнять. На небольших сельских котельных для обслуживания такого котла хватает и одного мастера. У него на телефоне приложение есть, через которое он за всем следит. Правда, у нас еще есть диспетчерский центр, где круглосуточно работает сотрудник и также отслеживает состояние всех объектов. Если что-то у него загорается на экране красным или увидел, что идет понижение температуры, диспетчер сразу звонит начальнику подразделения. Если вдруг он не отвечает, то направляется к месту аварийная бригада. Более того, мы вывели это и на уровень Единой дежурной диспетчерской службы (ЕДДС) района. Такой вот многоуровневый мониторинг.

По Петровск-Забайкальскому району у нас уже более 20 автоматических котлов установлено. В идеале перевести все котельные на такое оборудование. Большие механические котлы мы также уже пробовали переводить на такую систему. Еще большой плюс, чем мне очень нравится это новшество, так это запись того, в какое время какая температура была. И если вдруг спорный вопрос возник, то пожалуйста — мы можем поминутно всё посмотреть. Я знаю, что и в других районах такие технологии появляются, но здесь мы возвращаемся к вопросу о собственных средствах ресурсника и важности поддержки государства, о чем мы уже говорили.

— Не так давно вам вручали медаль Минобороны РФ «За укрепление боевого содружества» за создание мемориала Победы в Баляге. Вы как пришли к тому, что пора своими силами сделать что-то масштабное для села, где живете?

— Вообще наша организация очень трепетно относится к тому месту, где мы находимся: мусор убираем, снег чистим по своей инициативе. Еще до появления мемориала Победы, которого в Баляге раньше не было вообще, у нас был другой подобный опыт. На въезде в село стояло сгоревшее здание бывшего общежития ПТУ. Руины встречали всех приезжающих, и мы решили эту ситуацию исправить. Выяснили, что земля ничья, поговорили с главой и приступили к работе. Вывезли очень много мусора, всё расчистили, и получилась неплохая такая площадка. Подумали и решили из бетона вылить там буквами: «Баляга». Сделали. Глянули — не хватает чего-то. Тогда поставили две статуи: одна — русская женщина, которая встречает путников хлебом-солью, а вторая — бурятская женщина с хадаком. Так это место стало обрастать деталями, в том числе появились сердца и лебеди, чтобы молодожены могли приезжать и фотографироваться. Главное, что коллектив меня в этом поддерживает.

А что касается мемориала, то к 75-летию Победы ученики школы, с которой мы сотрудничаем, создали 18 проектов о том, как можно увековечить память о Великой Отечественной войне в нашем селе. Меня это очень сильно зацепило, поэтому мы собрали лучшие идеи из всех проектов и объединили в один, который и решили воплотить в жизнь. Работа кипела, в своих боксах мы занимались бетонными изделиями, а художественные элементы делали сразу два мастера в Улан-Удэ. Здесь важно, что если ту площадь на въезде в село мы полностью делали своими силами, то к созданию мемориала подключились уже и район, и предпринимательское сообщество. Помогали, кто чем мог — не только деньгами, но и, например, строительной техникой. И взрослые, и дети участвовали при установке, покраске. А потом мы написали обращение в армию, они нам две единицы дали — пушки. Мы уже установили, вроде еще обещают.

— А вы армии сейчас помогаете — во время спецоперации? И, кстати, коснулась ли вашего предприятия частичная мобилизация?

— Конечно, стараемся помогать нашим бойцам: и посылочки в зону СВО отправляли, и 29-й армии нашей помогали силами предпринимателей и населения — деньгами на спецоборудование, то есть тем, что сейчас ребятам там необходимо. У нас на предприятии в Петровск-Забайкальском шестерых мобилизовали, потом один вернулся. Ну и по другим районам есть. Да, особенно тяжело было по Петровск-Забайкальскому. Ведь человек, который работает на котельной, он подготовлен должен быть. Ничего, надо, значит, надо. Изловчились.

— Что вы ждете от своей депутатской деятельности?

— План у меня простой — хотелось бы в первую очередь проблемы и недочеты, которые возникают в районе и в коммунальной сфере, донести до правительства и помочь их совместно решить. У нас неплохо идет работа в городе и районе, я не жалуюсь, но можно делать еще лучше, помочь что-то ускорить. Депутатство поможет именно озвучивать вопросы района на краевом уровне. Сейчас вот в Чите стал чаще бывать, на заседаниях комитетов появилась возможность с представителями разных министерств больше общаться.

Еще одна идея — попытаться возродить туристическое направление, которое раньше было хорошо представлено в Петровск-Забайкальском районе с его насыщенной историей. Мало кто знает, но у нас и склепы есть, где похоронены декабристы. Раньше, например, было турагентство, для экскурсий работали два автобуса в советское время. Люди к нам отовсюду приезжали. Это дело надо восстановить.

А еще у нас, к сожалению, сельские дома культуры и детские школы искусств плохо оснащены. Мы, в принципе, этим уже и занимались, помогали, но сейчас статус поменялся, можно сделать гораздо больше для наших детей. По сути, всё ради них и делается — это же наше будущее.