Новая ТЭЦ и старые долги - гендиректор ТГК-14 о перспективах компании

Алексей Лизунов возглавил ТГК-14 в мае 2017 года, был утверждён на посту гендиректора советом директоров компании 26 сентября. Первое большое интервью руководитель ТГК дал ИА «Чита.Ру».

Алексей Лизунов родился 13 января 1971 года в Чите. В 1993 году окончил Читинский политехнический институт по специальности «Тепловые электрические станции». В 1999 году получил дополнительное образование по программе «Маркетинг» в Межотраслевом институте повышения квалификации и переподготовки руководящих кадров при Санкт-Петербургском государственном университете экономики и финансов. Начинал карьеру с машиниста-обходчика по турбинному оборудованию, работал инженером по наладке и испытаниям, заместителем начальника, начальником производственно-технического отдела Читинской ТЭЦ-1, начальником отдела реорганизации, менеджером по реформированию генерации департамента корпоративной политики ОАО «Читаэнерго», заместителем генерального директора по стратегии и развитию ОАО «ТГК-14». С октября 2006 года до назначения гендиректором работал заместителем генерального директора по технической политике – техническим директором ПАО «ТГК- 14».

- Были ли какие-то изменения в коллективе после того, как сменилось руководство компании?

- Специальной такой задачи у нас не было, никаких революций и каких-то кардинальных изменений по реализации принятой стратегии не планируется. В рабочем порядке настройки идут, и сейчас планомерно мы анализируем и по организационной структуре, и по составу, и по персоналу. Основная задача сейчас – посмотреть, какие имеются резервы в коллективе не только в управлении, но и в филиалах. Резервы по использованию квалифицированного персонала, резервы по ремонтному персоналу, резервы по фонду оплаты труда. Сами видите, тарифная политика не совсем последовательная, исходя из этого, смотрим, по каким статьям наших затрат можно ещё изыскивать возможности для перераспределения и оптимизации. Ну, а так кардинальных изменений никаких не было.

- Заместителей себе самостоятельно определяли?

- Заместители работают те, кто работает в компании продолжительное время. После того, как произошла смена генеральных директоров, - а я сторонник того, чтобы была преемственность в работе, - на руководящие должности были назначены опытные сотрудники, для которых эта работа знакома до мельчайших деталей, понятны цели и задачи. Первым заместителем-техническим директором стал Юрий Валентинович Дорфман, заместителем генерального директора по сбыту Василий Анатольевич Гайчук. Для них ничего нового нет, вся работа знакомая, понятные цели и задачи. По иерархии произошли соответствующие перестановки.

- Какую функцию выполняет первый губернатор Забайкальского края Равиль Гениатулин в совете директоров?

- Равиль Фаритович знает и Забайкальский край, и с Бурятией тоже постоянно взаимодействовал, будучи губернатором. Требование к составу совета - наличие независимых директоров, которые имеют определённую компетенцию и могут при принятии каких-либо решений формировать или пояснять особенности регионов. Равиль Фаритович имеет опыт работы с энергетикой. Он уважаем в совете директоров, и при принятии решений его мнение всегда учитывается. Он возглавляет комитет по аудиту при совете директоров, на котором рассматриваются вопросы, связанные с деятельностью Компании.

- Какова позиция в компании в настоящий момент у бывшего министра территориального развития Александра Бутырского?

- Александр Михайлович начинал в «Читаэнерго», затем в ТГК работал, для него наши задачи знакомы. Когда в правительстве Забайкальского края были перестановки, он принял наше предложение, чтобы здесь уже заниматься аналогичными вопросами, только через призму генерирующей компании. Поэтому эти вопросы он курирует и занимается ими.

- Какая у него должность?

- Директор по перспективному развитию.

- Как вы оцениваете в целом взаимодействие с правительством Забайкальского края? Устраивает - не устраивает? Есть какие-то острые углы?

- Мы всегда настроены на конструктив, поэтому находимся в постоянном диалоге. Есть проблемные вопросы, которые требуется разрешать, но отмечу, что противостояния нет. Если есть какие-то вопросы, которые нельзя решить на уровне переговоров, мы решаем на правовом уровне через суд.

- Помогает нахождение на посту первого заместителя председателя правительства Александра Кулакова, одного из бывших руководителей ТГК-14?

- Я не скажу однозначно. Когда проводятся совещания в отношении тех вопросов, где мы фигурируем, есть положительный момент: он знает все особенности работы, те же вопросы, связанные с технологическим присоединением потребителей, определением возможности подключения. У него есть понимание вопросов энергобезопасности, рисков в работе генерации, в том числе, связанных с обеспечением топливом. Я считаю, что это положительный момент. Сейчас он более комплексно видит вопросы энергетики. Мы трактуем их со своей стороны, а он - исходя из всего спектра вопросов. Я думаю, что это помогает ему при принятии решений, и когда в отношении нас что-то принимается, он использует эти знания. А чтобы однозначно лоббировать интересы - такого нет. По крайней мере, мы на себе это не ощущаем.

- Как вы оцениваете со своей нынешней позиции ситуацию прошлого года с тарифами. Насколько были политизированы финальные решения регулятора?

- Эти решения абсолютно политизированы. Сейчас требуется чёткое понимание, как двигаться дальше, потому что эти решения привели к тому, что у нас сформированы очередные суммы выпадающих доходов, то есть убытки. И эту систему надо перестраивать, ведь чтобы дальше развиваться, мы должны понимать, не будет ли каких-то таких кардинальных решений, изменений, которые повлияют на нашу экономику. Мы же формируем всю нашу затратную часть и кредитную историю, исходя из понимания доходной части компании - как мы будем отдавать кредиты и как мы будем рассчитываться с поставщиками. Мы идём на пределе показателей нашего кредитного портфеля: все выпадающие доходы, дебиторская задолженность нивелируются тем, что мы работаем с банками. А задача по итогам каждого года - не допустить ситуацию, при которой обеспечение надежного энергоснабжения встанет под знак вопроса.

Тарифная тема очень важна. Идёт изменение законодательной базы в сфере теплоснабжения, и я думаю, что вопрос с тарифами нужно решать на федеральном уровне – внутри региона этот вопрос будет сложно закрыть. Рост тарифов ограничен, существует проблема перекрёстного субсидирования. Всё это надо разрешать, и, если мы не хотим существенно увеличивать нагрузку на потребителей, необходимо понимать, за счёт чего будет компенсация. Это уже бюджетное субсидирование, по которому за предыдущие периоды накоплены существенные долги. Надо решать эти проблемы, не загонять энергетику в угол и не ждать, когда здесь наступит коллапс. Нужно выходить на федеральный уровень и обсуждать реальные проекты, которые позволят сохранять и повышать надёжность системы теплоснабжения. Надо понимать, за счёт чего мы это будем решать. Сейчас основной акцент сделан на тарифные источники, больше нет ничего - ни муниципальных, ни региональных, ни федеральных целевых программ, ни других дополнительных источников. Не собрана схема по реализации энергосервисных контрактов. Эта работа не выстроена. Её надо выстраивать только с точки зрения реализации энергоэффективных проектов при условии, что у нас тариф безубыточный. А у нас он убыточен.

- Могут ли как-то изменить ситуацию новшества в законе «О теплоснабжении»?

- Понятно, что переход на тариф альтернативных котельных одномоментно не примут, потому что он раза в два выше, чем существующий тариф. Поэтому здесь должна быть чёткая позиция, за какой срок выходить на него, и как включать компенсацию, которая, по сути дела, инвестиционная составляющая в тарифе, как её закрывать. Не через потребителя, а через различные составляющие, в том числе, через бюджетные субсидии.

- Через госпрограммы?

- Да. Потому что это уже федеральная повестка, и правительство готово работать с регионами, и нам уже письма поступают от Минэнерго, насколько мы готовы заходить в эту схему. Принятие такого важного решения это, прежде всего, - воля муниципалитета и региона. Последовательность такая: муниципалитет принимает решение, затем заксобрание рассматривает и дальше уже двигаемся в этом направлении. Это серьёзная работа, и это должно быть осознанное, подготовленное и проработанное на региональном уровне решение. Другой выход здесь сложно найти, я считаю. До бесконечности растить тарифы? У нас по Сибири не самые высокие тарифы, но нагрузку перераспределили между населением и прочими потребителями. В Бурятии ситуация гораздо сложнее. У нас электрическая мощность выше, чем там, поэтому часть нагрузки переносится на электроэнергию, а там электрические мощности гораздо ниже, и у них из-за этого тариф на тепло выше.

Резервы для того, чтобы снижать операционные затраты на тепло, имеются: закрытие тех же котельных, реализация эффективных проектов, связанных с автоматикой в сетях, сокращением потерь. У нас есть наработки, у нас разработаны целые программы, направленные на надёжность, на эффективность, на реконструкцию генерирующего оборудования. Генерация ведь тоже уже изношена, требуются значительные капиталовложения. А какие источники? Можно привлекать инвестиционные кредиты, но для того, чтобы привлекать их, мы должны понимать, за счёт чего мы будем возвращать. Это может быть или связанная с проектом прибыль, или экономия расходов, которую необходимо сохранить на период окупаемости проекта. А зачастую позиция регуляторов: сэкономили, вырезали экономию - пошли дальше. Такой подход не обеспечивает дальнейшего развития.

- Мы же говорим об эффективности, в том числе, и забайкальских станций - и ТЭЦ-1, и Приаргунской ТЭЦ, которые работают в режиме вынужденного генератора. Есть понимание того, как эта генерация должна развиваться дальше?

- Что такое вынужденный генератор. В своё время, когда рынка ещё не было, генерация работала по экономически обоснованному тарифу. РСТ рассматривала затраты, мы эти затраты защищали. Нам устанавливали тариф на электроэнергию и тепло, и в него входили обоснованные затраты. Дальше, когда ввели рынок электроэнергии и мощности, запустили, по Сибири объявили конкурс на поставку мощности, и разные станции заявились с разным уровнем стоимости за 1 мегаватт мощности. Станции у нас 60-70-х годов постройки, стоимость их содержания достаточно высока, поэтому мощность получилась дороже, чем рынок. И правительство приняло решение, что мы вам этот экономически обоснованный тариф, который у вас всегда был, оставляем, фиксируем, не поднимаем, и вы работаете до момента, когда конкурентный рынок мощности выведет рыночную цену на уровень цены вынужденного генератора. Как только это произойдёт, не надо будет вынужденного режима, и будем работать по ценам конкурентной мощности.

- Когда это случится?

- Вынужденный режим по электрической мощности у нас заканчивается в 2020 году.

- Каково будущее читинской ТЭЦ-1 в отдалённой перспективе? Это постепенная замена оборудования?

- Мы сейчас отрабатываем вариант замены старых мощностей на новые, более эффективные. Это строительство новых мощностей.

- Вы в масштабах страны говорите?

- Нет, для регионов. ДПМ (договоры о предоставлении мощности – механизм инвестирования, действующий с 2011 года. По ДПМ инвесторы обязывались строить новые станции или модернизировать старые. Регулятор рынка гарантировал им не просто возврат инвестиций, а высокую окупаемость за счёт тарифа на оптовом рынке, который, естественно, перекладывался на потребителей. Инвесторы обязаны были выводить мощности на рынок в жёстко оговоренные сроки, срыв которых приводил к большим штрафам – А.К.) заканчиваются. Дальше либо снижается плата за мощность для всех потребителей в ценовой зоне, либо, чтобы не терять инвестиционную базу, эти средства можно сохранить в цене за мощность в масштабах страны и направить на наиболее проблемные объекты, в регионы, где надо строить и замещать электрические мощности.

Но здесь надо выходить уже на уровень правительства России, на правительственную комиссию по вопросам развития электроэнергетики и обосновать необходимость нового строительства. Позиция системного оператора заключается в том, что в регионе мощности избыточны (это действительно так – при максимуме потребления в 1,1 гигаватта мощность станций на территории края при работающем третьем блоке Харанорской ГРЭС превышает 1,6 гигаватта – А.К.). Но если вернуться к городу (Чите — А.К.), то здесь накладываются факторы тепла, экологии, аварийности, то есть износа и эффективности (главная станция Читы – ТЭЦ-1 мощностью 452 мегаватта работает в режиме когенерации – одновременной выработки тепла и электричества, при этом в технологическом процессе для охлаждения отработанного пара используется вода озера Кенон. Станция практически полностью обеспечивает город теплом, заменить её в случае серьёзной аварии нечем – А.К.). Если бы у нас было установлено такое же оборудование, как на Харанорской ГРЭС, и вырабатывало не только электроэнергию, но и тепло, то у нас в удельном выражении стоимость электроэнергии и тепла была бы гораздо ниже существующего уровня. Вот с этой точки зрения, мы планируем готовить технико-экономическое обоснование и выносить вопрос на правительственную комиссию.

По этому пути мы сейчас идём в Улан-Удэ. Там тоже есть площадка, на которой планировалось строить Улан-удэнскую ТЭЦ-2, и задел там приличный: блоки поставить и всё. Дымовая труба и пусковая котельная, инфраструктура для выдачи тепла, распредустройство — всё есть. Два месяца назад, когда Аркадий Дворкович приезжал вместе с главой (избранный в сентябре главой Республики Бурятия Алексей Цыденов — А.К.), мы заявились с этой темой, и было дано поручение готовить обоснование и выходить на правительственную комиссию. В ноябре будем выходить. Посмотрим, насколько это реально, и что нужно сделать, чтобы выйти на новую схему привлечения инвестиций.

- Схема привлечения инвестиций - это деньги для строительства?

- Да. По сути дела, мы заключаем договор о предоставлении мощности. Берём кредит и через 3 года или 5 лет строим и дальше через плату за мощность в рамках всей страны возвращаем этот кредит. Поэтому перспектива - одна площадка в Улан-Удэ и площадка на Читинской ТЭЦ-1.

- Площадка по ТЭЦ-1 в Чите, по сути, та же?

- Здесь два варианта рассматривается: либо на той же площадке, что дешевле, потому что там построил два блока, переключил трубы, провода и всё - поехали получать эффект от более эффективной мощности. Второй - новая площадка под ТЭЦ-3, но она раза в два будет обходиться дороже. По нормам теплоснабжения больших городов источники должны быть примерно в противоположных концах города, и когда в своё время проектные решения принимались по строительству этой очереди на Читинской ТЭЦ-1, рассматривался альтернативный вариант строительства станции в районе Песчанки. Есть такие наработки. Но это значительная финансовая нагрузка. Там нет магистральных тепловых сетей. И если там строить новую станцию, надо будет уходить от использования воды из озера Кенон и техническое водоснабжение либо через градирни осуществлять, либо другие технические решения применять. Это дорого.

Пока же по Читинской ТЭЦ-1 делаем глубокую модернизацию. Используем перевод турбин на противодавление - увеличение тепловой мощности с тем, чтобы комбинированная выработка тепла и электроэнергии увеличивалась. И в следующем году мы будем реконструировать самую старую турбину - №1, у которой уже и износ приличный, и показатели эффективности неудовлетворительные, и для охлаждения отработанного пара используется вода с Кенона. Мы будем менять её по аналогии реконструкции шестой машины, которую сделали в своё время, - переводить на противодавление, чтобы не было кенонской воды, чтобы нагревалась только сетевая вода, и за счёт этого будем повышать эффект и по топливоиспользованию, и по затратам. Но это дорогое удовольствие. Стоимость реализации этого проекта - порядка 600 миллионов. У нас амортизация по генерации порядка 150 миллионов. То есть ничего более не модернизируя спустя 4 года мы через амортизацию можем вернуть затраченные средства. Тарифный инвестиционный источник ограничен. Нужно дополнительно смотреть, за счёт чего и как можно привлекать инвестиции, и выстраивать схему возврата.

У нас есть масса небольших энергоэффективных проектов, в которые не такие большие средства вкладывать нужно. Это возможно, только надо эту схему собрать.

Сейчас вопрос в правительстве обсуждаем о закрытии котельной Машзавода. Мы эту схему предложили, требуется теперь достичь соглашения четырёх сторон: правительство, город, мы и собственник котельной. Если это соглашение будет достигнуто, эта схема будет одобрена, то можно её за год реализовать. Мы готовы привлечь кредит для реализации проекта, но при условии, что тарифы, по которым сейчас потребитель платит Машзаводу, нужно сохранить на 5 лет — не повышать и не понижать, и тогда проект можно реализовать и вернуть кредит, после чего достигнутый эффект позволит ещё и несколько сдержать рост тарифа для потребителей. Сейчас РСТ и другие стороны обсуждают возможности и условия реализации проекта.

- Насколько компания закредитована в настоящий момент, и насколько это вообще опасно для вашего бизнеса?

- У нас есть предел по кредитному портфелю, после которого нам уже нельзя будет привлекать кредиты. То есть при отсутствии финансов придется физически сокращать объёмы работ по реконструкции, ремонту и эксплуатации энергооборудования.

Предельный уровень около 4 миллиардов сейчас.

- Растёт он?

Конечно. Чем больше у нас выпадающих доходов (убытков), тем он всё выше и выше.

- Как идут суды по выпадающим за прошлые годы (тарифы на тепло устанавливает регион, он же несёт ответственности за их экономическую обоснованность. Если тариф экономически не обоснован, регион возвращает теплоснабжающей организации недополученные в результате установления экономически необоснованных тарифов средства)?

- Откладывают решения.

- Это же безвыходность, по большому счёту, - вы всё равно их выиграете.

- Здесь я уже не могу сказать за суд. Надеюсь, что, всё-таки хотя бы часть будет компенсирована от заявленной суммы, и в конечном итоге мы сократим кредитную нагрузку.

- Какой последний год уже отсужен?

- С 2013 года всё находится в судах. Ещё ничего не отсудили.

- Какой общий объём?

- С 2013 года порядка миллиарда рублей.

- Какая сумма выпадающих доходов по итогам 2017 года?

- Двести миллионов. До этого 800.

- Что будет в 2018 году, по вашим оценкам?

- В 2018 году надо будет смотреть, какой уровень индексации по платежам гражданина будет принят. По предварительным оценкам, для того, чтобы уходить от бюджетных субсидий, рост на тепло должен быть примерно 10%.

- А каким он будет, по вашим ощущениям?

Я думаю, в регионе правительство на такой шаг не пойдёт. Это же надо с федеральным уровнем согласовывать. Предельный индекс примерно сопоставим с инфляцией. Я думаю, где-то на уровне инфляции - 4%. Ситуация сложная, я и говорю, как выход - перестраивать в целом подход и переходить на новые схемы, обращаться на федеральный уровень и показывать, что у нас действительно здесь существует проблема. И для того, чтобы эту проблему решать, надо реализовывать в долгосрочной перспективе понятную для всех политику и по тарифам, и по субсидированию, и по инвестициям.

- Из чего ещё сформирована дебиторка? Это же не только выпадающие доходы, это управляющие компании?

- Дебиторская задолженность - это все потребители.

- Какой сейчас объём?

- На 1 октября делали анализ. В Забайкальском крае задолженность – 500,6 миллиона рублей, в том числе население – 272,15 миллиона, юридические лица – 228,45 миллиона рублей. Основной должник – Минобороны. Задолженность уже давно просрочена, и перспектив пока никаких не видно. Долги Минобороны у всех ресурсоснабжающих организаций присутствуют. А так в основном мы со всеми отрабатываем. Из этой дебиторской задолженности РЭУ составляет 118 миллионов. В основном, мы работаем с конечным потребителем и ТСЖ. ТСЖ сами собирают с потребителей и с нами рассчитываются.

- Про долги Минобороны можно забыть?

- Мы отрабатываем через Минэнерго, через суды. На федеральном уровне эта тема в повестке.

- Каков объём ремонтной кампании, насколько успешно в этом году она прошла в Чите?

- В целом по кампании 1 миллиард 300 тысяч рублей по двум регионам с учётом всех аварийных и дополнительных работ. По итогам года, скорее всего, будет выше. В этом году задача ремонтной кампании была максимально отработать по благоустройству улиц, закрыть все наши долги по ордерам, потому что, после отопительного сезона, когда зиму отработаешь, все случившиеся в этот период порывы на теплосетях приводят к нарушению благоустройства дворов, дорог. Это как снежный ком копится, и в этом году мы принимали решение, чтобы максимально отработать и закрыть все ордера. Сегодня (интервью бралось 27 октября — А.К.) выпал снег, но мы до последнего дня занимались асфальтированием, благоустройством. Плановые ордера закрыли все, остались аварийные. И, скорее всего, работы продолжатся по технологическому присоединению новых объектов. Даже в ноябре эти работы проводим, иногда и в декабре.

В этом году для того, чтобы надёжнее пройти зимний период, мы провели гидравлические испытания повышенным давлением. Два раза провели на выходе из предыдущего отопительного периода и перед началом предстоящего, чтобы максимально выявить слабые места, устранить их и таким образом уменьшить вероятность порывов. Хотя износ всё равно дает о себе знать.

- Сколько в год вы меняете теплотрасс?

- По 10 километров, в среднем.

- А сколько надо менять?

- У нас общая протяжённость порядка 400 километров трубопроводов тепловых сетей. Надо менять где-то 20-30 километров в год, чтобы динамика износа не увеличивалась, а уменьшалась.

- Какой сейчас износ по тепловым сетям в Чите?

- 70-80%, и он увеличивается.

- Чем это всё закончится?

Уровень аварийности пока удается удерживать, определяем слабые места, выполняем соответствующие работы в рамках ремонтных средств, инвестиционных средств. Мероприятия по реконструкции, перекладке по программе технологического присоединения тоже вносят определённый вклад в повышение надёжности. Будем поддерживать, но до бесконечности это продолжаться не может, конечно.

- Какой может быть выход в более длинной перспективе? Дополнительные источники финансирования?

- Я уже говорил, что нужно собирать схему привлечения инвестиций в инфраструктуру. Это не обязательно тарифные источники. Есть же фонды содействия реформированию ЖКХ, с ними надо отработать. Но, там определенные условия софинансирования - бюджету надо вкладывать свою часть, остальное выделяет федеральный бюджет. Многие регионы по такому принципу привлекают очень большие средства. Поэтому здесь должна вестись активная работа на федеральном уровне.

- А она ведётся?

- Пока результата не видно. Мы только заявляемся. От нас требуется разработать проекты, подготовить расчёты. Всё это у нас имеется. Всё это мы предлагаем. Видимо, где-то на вопросах софинансирования эта схема тормозит. Ведь по условиям таких федеральных программ надо, чтобы часть затрат муниципалитет, край на себя взяли. Сейчас формируется 2018 год, возможно, в бюджетах (регионального и муниципального уровня) будут закладываться какие-то средства, чтобы поучаствовать в федеральных программах. В своё время были федеральные программы для капремонта домов. Неплохо отработали - некоторые дома удалось отремонтировать, по некоторым даже инженерные коммуникации удалось реконструировать, стояки поменять. Надо обязательно участвовать. Есть региональная программа «Модернизация объектов коммунальной инфраструктуры». Мы подали заявку на участие.

- Несколько лет обсуждается тема возможной продажи ТГК-14. Насколько это возможно?

- Здесь тема связана с антимонопольным регулированием, и основная претензия к РЖД - о совмещении видов деятельности, это ведь непрофильная деятельность. РЖД на сегодняшний день как раз формирует предложение для реализации компании. Определяются критерии оценки покупателей. Этот процесс идёт, и вопрос в том, насколько будет удовлетворять требованиям тот покупатель, который этот актив будет приобретать. Потому что это социально значимый бизнес, социально ответственная компания, кому попало отдавать – это очень большой риск, в том числе и для РЖД. Поэтому сейчас занимаются поиском надёжной и мощной профильной компании. Насколько удастся реализовать в ближайшее время, всё зависит от того, найдется ли соответствующий покупатель.

- Как вы оцениваете работу расчётно-кассовых центров в Чите? Есть общее мнение, что в Бурятии они лучше работают, чем в Чите.

- Есть расчётно-кассовый центр, а есть Единый информационно-расчётный центр. В Бурятии особенность в том, что всех потребителей по разным ресурсам вывели на этот единый расчётный центр (ЕИРЦ). То есть, они перешли на единый платёжный документ. У нас все по отдельности собирают, а там в одно окно. В своё время в Улан-Удэ инициативу мы проявили, создали ЕИРЦ с базой данных потребителей. При поддержке правительства и города перевели все управляющие компании, часть ресурсников отдали сбор средств ЕИРЦ.

Пытались мы эту схему транслировать на Читу, но здесь она не работает. Управляющие компании, ресурсники сами выполняют сборы платежей. Опасения понятны у ресурсников, что, имея перепродавца, увеличивается вероятность роста дебиторской задолженности. Как альтернатива, сейчас на правительственном уровне реализуется проект ГИС ЖКХ. В перспективе все перейдут на единый платёжный документ, все будут отчитываться, всё будет прозрачно, в единой системе.

- Почему ТГК-14 покупает уголь не напрямую на разрезах, а через посредников?

- Почему через посредников? Мы у СУЭК берём. Это ОАО «Разрез Харанорский», «Разрез Тугнуйский». У нас посредники существуют для поставки альтернативных углей в небольших объемах для опытного сжигания. Основную долю поставляет СУЭК.

Поставщик может выйти только с одним углём, а посредник может отработать с разными поставщиками и предложить нам набор разных углей, которые мы можем экспериментально использовать. Чтобы использовать его в дальнейшем, нужно провести опытное сжигание. Нам предлагают набор углей, которые мы сжигаем на котельных, небольших станциях. Они формируют ценовое предложение, которое будет ниже, чем то, с которым один поставщик может выйти на нас.

От поставки СУЭКа мы стопроцентно не сможем отказаться. Это проектный уголь. Чтобы здесь, на Читинских ТЭЦ, что-то другое сжигать, это надо такой мощный объём поставлять... Если везти из Красноярска или Иркутска, железнодорожная составляющая всё съест.

- Основные угли для Читинской ТЭЦ - это Восточный и Харанорский?

- Да. А для Читинской ТЭЦ-2 это только Харанорский уголь.

- Устраивает качество угля?

- Это проектный уголь, на него спроектировано всё оборудование. Когда мы альтернативный уголь сжигаем, смотрим, какие отклонения, затем производим наладку, перестраиваем режим, соотношение воздух – уголь, положение горелок. Это не просто так - хочу сегодня этот уголь сжигаю, а завтра другой. Это целый комплекс технических вопросов, связанный с тем, чтобы перейти на другой уголь. И мы идём по пути того, чтобы подобрать те, которые подходят под качество существующего.

- Есть сейчас деньги ТГК в бюджете ФК «Чита»? Финансируете вы клуб?

- В этом году у нас были такие обязательства, мы все выполнили.

- Что будет дальше?

- Всё, возможности у нас больше нет.

- Много обсуждается уровень зарплат и топ-менеджеров, и вообще сотрудников ТГК-14. Насколько, с вашей точки зрения, уровень оплаты труда в компании у руководителей и обычных сотрудников соответствует объёму работ, реалиям региона?

- Уровень топ-менеджеров устанавливается акционерами под определённые показатели. Система стимулирования и премирования работников и топ-менеджеров отличается. У работников в течение года по итогам месяца, по итогам квартала, а для высшего руководства - по итогам года, выполнил или не выполнил определенные показатели эффективности. А там показатели достаточно жёсткие и экономические, и производственные, и финансовые. Поэтому всё зависит от того, насколько эффективно сработаем. Эта система работает в большинстве крупных компаний.

- Комфортно вам работать?

- Я здесь всегда работал. Задачу свою вижу в том, чтобы способствовать дальнейшему развитию энергетики Забайкальского края и Республики Бурятия. Это, безусловно, только совместная работа с регионами.

Я всё-таки надеюсь, что промышленность региона будет развиваться. Когда будет платёжеспособный надёжный потребитель, всё остальное начнёт развиваться – и энергетика, и малое предпринимательство, и среднее. У нас же сейчас акценты несколько смещены. В основном, торговля. Из промышленности крупной - железная дорога, энергетика, угольщики остались. Начала развиваться горнорудная отрасль. Здесь, правда, надо отметить, что сразу переток специалистов пошёл.

- Из вашей компании?

- В том числе.

- А какой профиль?

- Из нашего филиала, который обслуживает котельные и тепловые сети.

- Кадровый голод ощущается в коллективе?

- Мы занимаемся с институтами, с техникумами отрабатываем. Проект «Энергоклассы» реализуем, секции ведём в школах. Готовим себе специалистов.

- Качество высшего образования, подготовки специалистов в энергетическом институте устраивает вас?

- Надо сближаться. В институте теория, здесь практика. Поэтому реализуем некоторые проекты для того, чтобы занять студентов на производстве, проходить практики. Я сам заканчивал здесь, тогда ещё институт, потенциал есть для того, чтобы готовить специалистов. И пока удаётся, потому что знаю многих энергетиков, которые тоже были подготовлены здесь, работают в других регионах, в других компаниях, востребованы.