«Битва за Севастополь»: Мы. Из будущего

В то время, как Россия с Украиной – ну вы знаете, на экраны вышел фильм, который был снят ещё до всего. Ещё до того, как «Океан Эльзы» перестал быть музыкой и стал политикой, и до того, как развёрзся одесский ад, и до того, как вернулся Севастополь. Ничего этого тогда не было, а теперь есть, и идти в кино на «Оборону Севастополя» страшновато. Потому что есть же ещё одна штука – не получается сейчас ни у кого кино про войну. Вот уже и 70 лет со дня Победы, а оно всё не получается и не получается. То пафоса перебрали, то спецэффектов, то про сценарий забыли. Собственно, всего-то и было их за двадцать лет: «Брестская крепость», «Мы из Будущего» и «Сталинград». И то последние два сильно зажмурившись.

«Битва за Севастополь» - это кино без всяких «зажмурившись».

Такие снимали, когда на свете ещё был Советский Союз. В нём всё предельно понятно – и про подвиг, и про «у войны неженское лицо», и про ужас бытия на войне. Собственно, это и есть главная тема фильма – точно как в недавней «Ярости», от которой тоже все ждали пропаганды, а получили драму, тяжелую, честную и простую как топор. В «Битве за Севастополь» нет битвы за Севастополь. В нём есть удивительная судьба одной женщины, изрядно перекроенная ради фильма – но оставшаяся при этом правдивой, настоящей.

Режиссёр-дебютант Сергей Мокрицкий и актриса Юлия Пересильд, Евгений Цыганов и Никита Тарасов, все, кто работал над этим фильмом - сотворили чудо, сделали то, чего теперь, кажется, никто уже не умеет. Они рассказали историю на полутонах. По нынешним меркам образ Людмилы Павличенко даже слегка аутичен: ни тебе криков, ни проникновенных диалогов, рассчитанных на третьеклашек. Просто снятый с головы венок полевых цветов. Просто бумажка с печатью. Просто палец, дрогнувший на курке. Просто азартная улыбка под прицелом и кровавый крест на лбу. Все – тонко, аккуратно, технически прекрасно, почти нежно. И оттого очень болезненно.

Даже саундтрек в этом фильме почти акварельный. Состоящий целиком из современной музыки, он встает сюда как родной, и цоевская «Кукушка» оказывается – про кровь и холод, и отчаянное одиночество, и робкую простую надежду. И намертво спаивает нас в настоящем и их – в прошлом, то есть делает то, ради чего собираются комитеты и рабочие группы по пропаганде ценностей. Никто, кажется, не понимает, что когда речь идет о таких вещах, как подвиг, война и память - идеальная пропаганда должна быть вот такой, тихой и мягкой, даже не знающей, что она пропаганда. Так создается общность, и так прекращается безумие, и только так люди становятся братьями, обретают корни, проникаются любовью к Родине и что там еще принято громко, до натянутых на шее жил говорить на собраниях и кричать с экранов. «Битва за Севастополь» не кричит. Потому что добро начинается с добра, а память – с тишины, с сопереживания, с ощущения, что они – это мы, только из будущего.

Только так. И никак иначе.