Образование По ту сторону витрины

По ту сторону витрины

Виктор Колосов - о том, на какие деньги и какими идеями живёт главный музей края, и что ждёт его в будущем.

В середине ноября экс-министр культуры (2013 – 2016) Виктор Колосов документом за подписью уже нового министра был назначен директором Забайкальского краеведческого музея им. А.К. Кузнецова. Проработавший в том же учреждении на той же должности с 1995 по 2013 год, историк и археолог Колосов взялся за дело с новыми силами и новым взглядом. Спустя несколько месяцев, за которые забайкальский краеведческий показал резко возросшую активность, директор рассказывает о том, на какие деньги и какими идеями живёт главный музей края, и что ждёт его в будущем.

Машинки Singer мы не принимаем

- Что даёт и к чему обязывает краевой статус музея? Чем ЗККМ отличается, например, от школьного музея?

- В России есть четыре типа музеев: государственные, муниципальные, ведомственные и частные. Государственные музеи, во-первых, финансируются за счёт государства, а во-вторых, попадают под действие закона о музейной деятельности. В федеральном законе функция музея определяется как собирание, хранение и публикация, в широком смысле, музейных предметов.

- И сколько таких предметов собрано и хранится в Забайкальском краеведческом?

- Около 213 тысяч единиц хранения. Из них примерно две трети составляет основной фонд, и одну треть - вспомогательный. Мы сознательно ограничиваем отбор предметов в основной фонд, поскольку у нас нет миссии собрать абсолютно всё. Стараемся, чтобы раритет отличался от общего типового ряда какими-то характеристиками. Есть ещё одно ограничение - наши хранилища давно переполнены. Когда в 1988 году музей закрывался на реставрацию, удалось добиться того, чтобы музею сделали пристройку. Кроме того, предполагалось сделать помещение, охлаждаемое градирней - сегодня у нас там восемь хранилищ. Если бы тогда в здание музея не внесли серьёзные конструктивные изменения, нам бы пришлось опять перегородить залы, как до реконструкции, и там бы снова были хранилища. Из всех сибирских государственных музеев, включая и нерчинский, сейчас мы имеем самую маленькую площадь. Вместе с Музеем декабристов всего это примерно 1,3 тысячи квадратных метров экспозиционной площади. В Нерчинске это более 3 тысяч, в Красноярске - более 5. Из-за своих небольших площадей мы, к сожалению, не можем принять у себя большие выставки.

- Если музей не всеяден и принимает не все раритеты, что случается с теми, что вам не подошли?

- За последние 20 лет у нас появилось много ведомственных музеев, например, у всех силовых структур. Что-то оседает там. Но, в основном, то, что не попадает к нам, идёт на антикварный и на чёрный рынок. Антикварная сеть, хоть и недостаточно развитая, но всё-таки присутствует в регионе. Ещё есть момент: если у вас есть, скажем, специалист по старославянским прялкам, он будет собирать прялки, коллекция будет расти в эту сторону. Поэтому мы, например, уже не принимаем машинки Singer, того, что есть, нам достаточно. А вот недавно предлагали пианино конца XIX века, с медалями, из семьи потомственных музыкантов, настраивается. Такое мы бы хотели поставить в нашем маленьком выставочном зале. Из того же разряда музыкальных инструментов у нас нет более древних и более титулованных. То есть мы анализируем коллекции и понимаем, что нам нужно, а от чего можно отказаться.

- Допустим, есть человек, готовый расстаться с раритетной вещью. Стоит ему приходить в ваш музей?

- Да, нужно прийти и заявить о своих намерениях. Так оно и происходит. Один из вариантов - дарение. Когда родственники умерли или люди переезжают и не хотят выбрасывать какие-то вещи. Таким людям важно, чтобы на предмете была легенда, что его отдал такой-то человек. Мы охотно на это идём. Второй вариант, это когда мы делаем какую-то выставку и наш куратор этой выставки выходит на людей с интересными раритетами. Недавно наша сотрудница вышла на каслинское литьё. И мы, даже являясь неимущим учреждением, согласились за эту вещь заплатить. Так же как заплатим за пианино, о котором я уже говорил.

- Тот же Нерчинский краеведческий музей весьма удачно, в том числе и через СМИ, ищет меценатов, готовых оплатить покупку раритетов.

- Да, Нерчинский музей работает хорошо - с соцсетями, комплектованием, привлечением средств. В этой части нам есть чему поучиться у нерчинских коллег.

Не грозным окриком, а ласковыми убеждениями

- Что включает в себя ЗККМ кроме того, что видят посетители?

- Посетители на входе сталкиваются с кассиром и экскурсоводом. Это экскурсионный отдел, наш передовой отряд. Очень важно, насколько он подготовлен, культурен, воспитан и организован, от него зависит не только имидж музея, но и наш финансовый доход. Кроме этого существует исследовательский отдел, он разрабатывает темы, делает выставки, постоянные экспозиции. Здесь работают как люди со стороны - глубокие специалисты в какой-то области, так и штатные сотрудники отдела природы и отдела истории. Ещё есть отдел фондов, основная задача которого — комплектование и учёт. Это тоже большая работа, у нас огромное количество различной учётной документации. Вообще, в стране всегда была проблема с общим учётом музейных фондов. С одной стороны, у музеев огромные, по несколько сотен тысяч единиц хранения фонды, с другой - многие музеи имеют давнюю историю. Можете представить, сколько сменилось хранителей, требований к учётной документации, шифрованию, и во всей этой головоломке нужно разбираться. Также в структуру музея входит охрана, бухгалтерия, небольшой управленческий аппарат. Ещё есть столярный цех и художник-реставратор, но без специального образования. В этом наша большая проблема, нам нужен универсальный человек, способный реставрировать живопись, металл, дерево, бумагу и так далее. Реставрацией занимаются только очень далеко от Читы и стоит она очень дорого, мы видим, что чем дальше от Москвы, тем меньше средств на это тратится. Но мы не теряем надежды найти и обучить такого человека. Поэтому я надеюсь, что статья привлечёт внимание способного молодого человека, готового прийти к нам.

Забайкальский краеведческий музей имени А. К. Кузнецова в Чите.

Вернёмся к структуре. У нашего музея есть и филиал — Церковь декабристов с отрядом смотрителей и экскурсоводов, от поведения которых зависит многое. Однажды в Японии я наблюдал, как группа детей в музее палеонтологии с рёвом врывается в каждый музейный зал и бежит, рассыпаясь гроздьями и пытаясь ухватиться за экспонаты. А смотрители бегут за ними с ласковыми убеждениями, без понуканий и, конечно, без повышения голоса и грубостей. Вот идеал, который нужно выстраивать, особенно в отношении детей, чтобы не отбивать грозным окриком у человека с малых лет желание приходить в музей. И это одна из самых важных и трудных задач.

- Вы не назвали таксидермиста. Кто в музее делает чучела животных?

- У нас есть очень способный человек, но не в штате, приглашённый специалист. Если это Дарвиновский музей с десятком тысяч чучел, то, конечно, таксидермисты нужны в штате. А мы работаем, как и большинство музеев в мире: есть проблема - нанимаешь специалиста, который её решит. Раньше все проблемы пытались закрыть специалистами в отделе, но эту систему мы уже не восстановим. Сейчас стало более важным не столько создать, сколько продать продукт. Реклама, маркетинг, управление в целом сейчас вышли на первый план, а не обладание штатом, скажем, из 10 специалистов, способных написать книгу. Специалистов можно приглашать. Это тенденция, которая будет развиваться.

Отменить плату за вход не можем

- Как музей зарабатывает? На какие деньги существует?

Пока нет закона о бесплатном посещении музеев, мы взимаем плату. Плата за посещение музея и другие услуги составляет 20-30% нашего бюджета. Конечно, основное финансирование идёт из бюджета, это более 20 миллионов рублей. Кроме того, есть проектная работа, как способ привлечения средств. За последние несколько лет у нас было несколько выставок по федеральной программе с привлечением предметов из других музеев страны - Абрамцево, Бородинское поле. Основные затраты по таким выставкам берёт на себя федерация. Но даже если такие выставки не всегда прибыльны, очень важно, чтобы и мы - музейщики, и читинцы видели проекты других музеев. Ещё один способ привлечения денег - гранты. У нас есть опыт участия в грантах, но в последние годы его не было. В этом году возобновляем опыт, посмотрим, что получится. Дело в том, что гранты нацелены на вынесение влияния музея за пределы его стен, на расширение аудитории, просвещение. Мы в этом смысле пока недостаточно опытны.

Большие надежды я возлагаю на продолжение Нерчинского проекта, а именно - на организацию регулярного автобусного туристического маршрута. Я считаю, что Нерчинск для Забайкалья - как Суздаль для Золотого Кольца, и в культурном, и в историческом плане. И я полагаю, что как только мы выровняем ситуацию с зарплатами, надежда на это есть, это проект должен заработать.

Определённые надежды мы возлагаем и на растущий туристический поток. Сейчас сформулирована концепция, намечен туристический маршрут, проведены встречи с китайской стороной. Я думаю что до лета новый туристический проект либо получит позитивное оформление, либо мы поймём, что напрасно тешим себя надеждами.

Если говорить о текущей финансовой тактике, то я постарался резко повысить выставочную и экспозиционную активность.

1 из 3

- Как часто должна меняться основная экспозиция музея?

- Экспозиция, которую мы оформили к 2003 году, пребывает в примерно том же виде до сих пор. Я считаю, что апгрейд на основе скелета должен быть постоянным. Нужно меняться технически, содержательно. В музее должно быть много планов, и эти планы различной глубины нужно выстраивать. Сейчас мы подали заявку на грант, в которой отразили очень хорошую идею одной нашей сотрудницы - сделать многофункциональный, многослойный макет Забайкальского края, наглядно показывающий все стороны краеведения, от геологии и климата, до великого переселения народов. Хочется, чтобы каждый раздел экспозиции музея имел отсылку к этому макету. Этот проект я назвал Музеем науки в краеведческом музее. Я видел подобные идеи, например, в Бостоне, где такой подход был реализован примерно в 60-х годах. Сейчас этот макет в Бостоне выглядит как устаревший детский аттракцион, но мы-то находимся ещё на предшествующем этапе, а надо делать сразу хорошо и современно, совмещая идею макета с новыми технологиями. В любом случае, подходы меняются, во всех музеях приоритеты смещаются от общеобзорных и глубоких экскурсий к обыгрыванию тем, анимации. Я не знаю, насколько это хорошо, поскольку это приближает нас к шоу-бизнесу.

- Но ведь от вас не требуют в приказном порядке такого осовременивания, смещения этих акцентов?

- Нет, главные наши показатели - это посетители, комплектования, мероприятия, государственный каталог и доход. Но в том и дело, что всё взаимосвязано. Люди перестают ходить, падают доходы, исчезает возможность делать новые проекты. Поскольку бюджет оплачивает наши коммунальные расходы и частично зарплату. Поэтому каждый новый проект для меня - это прежде всего ресурс. И если мы перестанем создавать эти новые проекты, поток посетителей будет иссякать, а значит и ресурсы исчезнут. Это замкнутый механизм, и никто не требует от нас никакого перевооружения. Просто есть осознание того, что именно так нужно работать. Сейчас по стране путешествуют так называемые музеи науки, Эйнштейна, где используются сделанные в Москве и Волгограде шарики, дощечки и так далее - это чистый бизнес. Такой же, как путешествующие выставки пресмыкающихся, мартышек, кунсткамеры и так далее. Мы же хотим показывать настоящую науку с опорой на местные реалии, при этом быть современными и зарабатывать.

- С другой стороны, чем больше виртуализируется мир в целом и культура в частности, тем выше ценятся традиционные формы и символы. В литературе сейчас новый всплеск интереса к бумажным книгам. В вашем музее приятно видеть классические, массивные витрины и мебель.

- Для нас это те самые Сцилла и Харибда. Мы не должны стать суперсовременным учреждением с одной стороны, действительно, у нас многое стилизовано под старину. С другой, если мы будем заниматься только этим, то к нам будет ходить только та часть населения, которой это интересно.

- Вот господин В.Р. Мединский дважды просил отказаться от взимания входной платы за посещение музеев, и мы дважды отвечали, что не можем пойти на это. Если мы отрубим от себя треть бюджета, не сможем делать текущий ремонт, оплачивать тепло и свет. Министр сравнивает нас с федеральными музеями, у которых хорошее наполнение бюджетов. Если нас будут финансировать больше всего на 6 миллионов рублей в год, я смогу отказаться от платы за вход и найду, на чём заработать. но сначала нужно разобраться, а не делать резких популистских шагов.

- Вы сказали «мы дважды отвечали»? Имеются в виду другие музеи? И как вы взаимодействуете с коллегами из других городов?

- У нас хорошие контакты со всеми сибирскими музеями, с амурчанами, хабаровчанами. Обмениваемся выставками - городской музей Улан-Удэ недавно брало у нас выставку цесаревича. Участвуем совместно в конференциях и публикациях. Мы — члены Союза музеев России. Плохо, что последние несколько лет не участвовали в «Интермузее» - это такая глобальная выставка и конкурс во многих музейных номинациях. Постараемся в этом году возобновить присутствие. А вообще, есть и сотрудничество на федеральном уровне с западными музеями, и международный опыт сотрудничества.

- А как вы работаете с коллегами внутри края?

- У нас есть функция — методическое руководство муниципальными музеями края, которых на сегодня насчитывается 24. Мы помогаем им с учётом, отчётностью, проводим семинары. Постоянно отправляем в районы свои выставки. С Александром Литвинцевым и Жанной Кокушиной на базе Нерчинского краеведческого музея пробовали проводить музейный фестиваль. Я думаю, что такой фестиваль должен быть регулярным и перемещаться по краю, с тем, чтобы в разные годы разные города могли становиться культурной столицей Забайкалья.

Не провоцировать дискуссию, искать компромиссы

- Возвращаясь к постоянной экспозиции музея, хочу вспомнить, что её исторический раздел пока не включает в себя 80-е, 90-е годы ХХ века. Когда этот период теперь уже истории может стать частью экспозиции?

- Как раз только что у нас открылась первая часть проекта, посвящённого Великой русской революции. На открытии этой выставки были единороссы, коммунисты, не было казаков. А в экспозиции, разумеется, никак не удалось обойти тему белой государственности и белого казачества, атамана Семёнова и так далее. Всё это мы стараемся отражать беспристрастно и не хотели бы становиться дискуссионной площадкой. Тем более что уровень культуры дискуссии в России, и в Забайкалье - в частности, оставляет желать лучшего. Вот это и есть ответ на ваш вопрос. Я не считаю себя правомочным провоцировать такую дискуссию, хотя и уходить от неё тоже не получится. Будем ли мы давать историю 90-х? Будем, но по-другому, проектами. Например, показывать архитектуру 90-х.

- Это с точки зрения экспозиции. А если говорить о фондах? Вы уже обращаете внимание на вещи этой эпохи?

- У нас в хранилище пока нет ни одного малинового пиджака, к сожалению. Здесь же нет никакой разнарядки или методички - всё зависит от исследователя. Нужны серьёзные кураторы, авторы проектов, и я готов с ними работать. Согласен, что 90-е нужно начинать осмысливать. Вспомним хотя бы, каким коренным образом с тех пор Чита изменила архитектуру. Ругаемые всеми деревянные домики ушли, а появились безликие здания по типу массовой застройки Харбина. Что лучше? Для меня, конечно, лучше XIX век. У него, во всяком случае, есть лицо. Нужно показывать это выставками. Архитектура, управленцы, малиновые пиджаки, разрушение предприятий - всё показывать отдельно.

- Есть ли какие-то большие, очень амбициозные планы? Чего хочется добиться в глобальных масштабах?

- Если разбить их на ближнюю, среднюю и дальнюю перспективу, то в первую очередь хотелось бы выстроить в музее устойчивую финансовую систему, которая даст нам возможность спокойно планировать, публиковаться и привозить сюда классные, свежие проекты. Чуть дальше лежат планы работы над созданием музея Читы, которого у нас до сих пор нет. Хотелось бы повлиять на создание условного 130-го иркутского квартала в Чите (квартала, полностью копирующего историческую деревянную городскую застройку). И приложить руку к созданию музея под открытым небом. Хотелось бы и наш музей отстроить, здание нужно реставрировать и внутри и снаружи.

- Опыт, полученный вами на министерской должности, помогает вам теперь? Что-то переосмыслили за время работы в министерстве?

- Безусловно. Раньше я смотрел на свою работу узким взглядом из тесного гнезда. Понятно, что книги, поездки, обмен опытом - это было и раньше. Но теперь я понял, какое место музеи занимают в системе управления страны, культуры. Появились новые контакты, опыт, знания, документы, механизмы. Очень полезно, жалко, что не так долго, как планировал. Буду работать здесь. Реэкспозицию мы проведём планомерно, года за два. Проект «Музей науки» откроем. А вот реставрацию своими силами сделать не получится, нужны большие деньги. Музей под открытым небом и зона исторической застройки в Чите - это проекты, в которых мы можем только участвовать, но не на правах куратора или заказчика. Здесь нужна решимость: наша, министра, губернатора. Чем дольше мы будем затягивать, тем сложнее это будет сделать. По моим прогнозам, уже через 20 лет с методикой поджога деревянных домов, у нас не останется архитектурных памятников. Нужно искать разумные компромиссы, думать, не как лучше запретить трогать эти дома, а как лучше их сохранить. Иначе их просто сожгут, и никого не накажут.

- Как директор музея, скажите, зачем сейчас, весной 2017 года, нужно идти в музей?

- У нас открылось четыре новых выставки. Первая посвящена буддийской коллекции и празднику Белого месяца — она скоро будет свёрнута. Вторая — выставка флористической живописи нерчинской художницы О.А. Голобоковой. Третья выставка - Великая русская революция. И это первая серия нашего большого выставочного сериала, который мы публикуем в этом году. Открылась выставка «Птичий базар», посвящённая Международному дню птиц. Всё это нужно видеть своими глазами. Кстати, на каникулы у нас уже нет свободных часов для групповых экскурсий — всё расписано. Поэтому если учителя планируют какие-то посещения с классами, лучше звонить заранее. В каникулы их, конечно, не выгонят, но придётся подождать. Поэтому лучше договориться заранее. Тем более, что сейчас у нас есть два автобуса и мы можем приехать за детьми в любую точку Читы и пригородов — автобусы оснащены по всем требованиям УМВД. В апреле мы сделаем совместный проект с клубом военной реконструкции. Можно будет прийти, померить старую форму, подержать в руках оружие Гражданской, Великой Отечественной войны. Тоже будет очень интересно, приглашаем всех.

1 из 6
ПО ТЕМЕ
Лайк
LIKE0
Смех
HAPPY0
Удивление
SURPRISED0
Гнев
ANGRY0
Печаль
SAD0
Увидели опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter
ТОП 5
Рекомендуем
Объявления