«Тайны истории»: Золото атамана — поиск по «горячим следам» (слухи и факты)

О том, что большевики самым тщательным образом отслеживали путь золота адмирала Колчака, хорошо известно. Это касалось и части золота, что попала в руки атамана Григория Семёнова. Неслучайно в тот день, когда частями Народно-революционной армии ДВР и партизанами была занята Чита, то есть 22 октября, премьер ДВР Александр Краснощёков в телеграмме, направленной Владимиру Ленину, сообщал и о золоте: «Повстанцами захвачена ст. Ага, где находится золотой запас. В ночь на 21 октября, когда повстанцы плотным кольцом окружили город густыми боевыми цепями, атаман Семёнов улетел на аэроплане в неизвестном направлении, захватив с собой остатки золота».

На самом деле и на станции Ага золота не оказалось, и из Читы атаман золота на самолёте не вывозил. Она было доставлено в Даурию гораздо раньше, а часть, вероятно, спрятана рядом с городом.

Поэтому путь атаманского золота отслеживался достаточно тщательно и… гласно. Дело в том, что, публикуя сведения о том, как расходовался золотой запас атамана, большевики старались опорочить и атамана, и его генералов.

Что из публиковавшихся 100 лет назад сведений было фактами, а что слухами, определить и сегодня непросто. Интересно, что такого вала информации об этом не было ни до, ни после. Достаточно сказать, что только в официальной газете «Дальне-Восточная Республика» («ДВР») (с её подшивкой познакомился в Забайкальском краевом краеведческом музее им. А.К. Кузнецова и в Государственном архиве Забайкальского края) в декабре 1920 года было напечатано восемь заметок и семь статей, всего 15 (!) материалов о золоте атамана.

«В ночь с 13 на 14 ноября на станцию Маньчжурию прибыл генерал Сыробоярский с двумя вагонами золота, к которым китайцы поставили охрану и не позволяли ничего выносить из этих вагонов, — сообщала больше месяца спустя (17 декабря 1920 года) «ДВР». — Представители Семёнова обратились в депо с предложением предоставить им паровозы для переотправки эшелонов в Хайлар. Китайцы и сюда поставили свою охрану и не позволяли выходить ни одному паровозу».

Однако, эта проблема, благодаря японцам, была разрешена. Плюс атаману пришлось раскошелиться за право проезда его эшелонов до Приморья по КВЖД.

«За перевозку семёновских войск и беженцев управление Китайско-Восточной железной дороги берёт по пяти тысяч золотом с каждого эшелона», — сообщала «ДВР» 7 декабря.

Тремя днями ранее эта же газета информировала читателей, что «Доставка Семёнова во Владивосток обошлась: 45 000 золотом за его вагон и по 125 000 за каждый гружёный вагон и платформу». Сравнивая две заметки, можно смело сказать, что вторая была явным фейком.

Не забыли написать и о том, что перед отъездом из Маньчжурии атаман распорядился, чтобы «всем военным чинам той авиачасти, начальник которой вывез из Читы на аэроплане атамана и тем спас его жизнь, — выдать по 100 рублей золотом».

«Что господам генералам недурно живётся у Семёнова, видно из того, что чуть ли не каждый из них получал по сто иен «на лечение болезней», — не без сарказма сообщала «ДВР» 11 декабря. — Когда же низший командный состав просил пособие валютой, то атаман Семёнов делал собственноручную резолюцию: «Что за глупости, просить пособие золотом?»…»

«Семёновская камарилья, — писала та же газета 23 декабря, имея в виду прежде всего генералитет, — усиленно реализует в заграничных банках остатки золотого запаса, вывезенного ими из Забайкалья».

«Харбинский правый «Русский Голос» сообщает о скандальном деле ген. Афанасьева, выплывшим на поверхность по случайным поводам, — информировала читателей «ДВР» 18 декабря в статье «Семёновская камарилья». — Теперь Афанасьев — генерал в отставке и владелец золотого куша в 200 000 рублей в заграничном банке, из-за которого он ведёт грязный судебный процесс со своей женой.

…Тирбах, Хрещатицкий, Волгин, Козьмин, всех этих людей, близких Семёнову, общественное мнение винит в прикосновенности к государственному золоту. Генерал Семков-Мерлин с капиталом в 60 000 иен убежал в Манилу. Генерал Малиновский-Тумбаир под видом польского гражданина за 500 иен получил визу в Англию. Генерал Вериго вместе с полковником Мартесом приобрёл дорогостоящую типографию в Шанхае, где печатает «Русское эхо»...»

Солдатам же, если верить «ДВР», расчёт был обещан позже: «Большинство солдат армии Семёнова после прибытия в Маньчжурию не получили ни копейки жалования не только за декабрь месяц, но и за прошлое. С целью заманить «серую скотинку» в Приморье, сподвижники атамана обещают выплатить всё сполна по прибытии на ст. Гродеково».

При этом уже тогда было ясно, что часть семёновского золота досталось японцам. «Остатки золота, — сообщала «ДВР» 12 декабря, — Семёнов заблаговременно успел отправить в укромное местечко с японским коммерсантом».

Правда, коммерсантом в данном случае был… полковник японской армии Рокуро Исомэ (Идзоме).

Об этой истории мной было рассказано в изданной в Чите книге «Золотые тайны Забайкалья» ещё в 1999 году. С тех пор на эту тему появилась масса статей и книг. Даже вышедший в 2020 году роман Бориса Акунина «Просто Маса» частично посвящён и истории атаманского золота, оказавшегося в Японии. Оставшийся без сыщика Эраста Фандорина его помощник японец Маса сталкивается на родине с атаманом Семёновым, который пытается вернуть себе те самые ящики с золотом. Но исходные данные, приведённые в моей книге, остались прежними. Поэтому просто повторюсь.

В сентябре 1991 года в газете «Известия» появилась заметка: «Вернёт ли Япония 22 ящика российского золота». Речь шла о том, что колчаковский генерал Павел Петров вывез 22 ящика с золотом и передал их на хранение японской военной администрации. Вернуть это золото обратно он-де не смог. И начался коллективный поиск этого семёновско-колчаковского золота журналистами и «Известий», и «Комсомольской Правды», и сибирскими историками, японскими журналистами и историками.

Командированный в США «Известиями» Владлен Сироткин встретился с устроившим весь этот переполох сыном того самого генерала Петрова Сергеем Петроффым.

«В декабре прошлого года (то есть 1991 года — авт.) я, — рассказывал господин С. Петрофф, — устроил генеральную чистку своего дома в Калифорнии и в одном из подвалов среди всякой рухляди неожиданно обнаружил большой портфель отца (он умер в 1967 году) В нём была папка с надписью «Золото».

Там-то я и нашёл все необходимые документы: финансовую справку о последних ящиках «казанского золота» (в Казани в 1918 году хранился золотой запас Российской Империи, попавший в руки адмирала А. Колчака — авт.), фотокопию расписки полковника Р. Идзомэ, материалы судебного дела №2103 в Токийском суде в 1934–1940 гг. на предмет возврата отцу 22 ящиков (или их стоимости), экспертизу «Британского Дальневосточного банка» в Харбине в 1936 г. о стоимости каждого ящика (свыше 60 тысяч золотых рублей) и многое другое».

После прочтения всех этих документов Сергей Петрофф понял следующее: «К ноябрю 1920 г. Красная Армия (Народно-революционная армия ДВР и партизаны — авт.) выбила из Забайкалья остатки колчаковско-семёновской Дальне-Восточной армии (ДВА), в которой отец исполнял обязанности начальника тыла.

Судя по найденной мною финансовой справке от 19 декабря 1920 г., отец насчитал в казне ДВА на момент начала изгнания белой армии из Забайкалья (сентябрь 1920 г.) 7,7 миллиона рублей. Большая часть этой суммы, очевидно, ушла на содержание войск, но немало «прилипло» к рукам атамана Семёнова и его казачьих генералов, которых отец считал «неисправимыми подлецами». Оставались «неразменными» 39 ящиков золота — в монетах и слитках.

Собравшийся 19 ноября на станции Маньчжурия КВЖД (на китайской территории) Военный Совет ДВА постановил: разделить эти 39 ящиков на две части — 17 из них (1 миллион 50 тысяч золотых рублей) передать командующим четырёх корпусов на непредвиденные расходы по эвакуации.

А 22 маркированных ящика (20 — золотые монеты достоинством в 5 и 10 рублей и 2 ящика золотых слитков — на общую сумму в 1 миллион 270 тысяч золотых рублей) ввиду реальной угрозы захвата их «красными» или китайскими хунхузами решено было сдать под расписку главе японской военной миссии на станции Маньчжурия полковнику Рокуро Идзоме (Исомэ). Поручено это было начальнику тыла генералу П. Петрову.

20 ноября 1920 г. отец выполнил это поручение Военсовета, получил требуемую расписку. На расписке рукой отца сделана приписка, что в случае его гибели право на получение «золотых ящиков» обратно имеют генералы-командующие корпусов бывшей Дальне-Восточной белой армии Вержбицкий, Пучков и Бангерский. Рокуро Идзомэ расписался собственноручно по-русски, поскольку, как кадровый офицер японской разведки, он свободно владел русским языком. Печать японской военной миссии, удостоверяющая подлинность его подписи, также сделана на русском языке».

И больше это золото в русские руки не попало. Поэтому стоит «отминусовать» эти 22 ящика. Однако в распоряжение генерала Павла Петрова, который был главным интендантом армии атамана Семёнова, ящиков с золотом попало значительно больше.

Так называлась статья, напечатанная под рубрикой «Семёновская камарилья» в газете «ДВР» 21 декабря 1920 года. 100 лет на неё никто не ссылался. Поэтому отбросив агитационные моменты, остановлюсь исключительно на фактах (если, конечно, это факты). Упущу и несколько подробно расписанных историй о махинациях, которые творил генерал-интендант при различных закупках для армии, особенно в Харбине. Сразу перейду к «золотой» теме.

«Интендант Петров в последние дни стремился забрать в свои руки весь золотой запас и основываясь на приказе Семёнова, в котором говорится, что «всё золото принадлежит только армии», указывал, что распоряжаться золотом может только он, Петров, да атаман. Но генералы Сыробоярский и Вержбицкий, пронюхав, чем это пахнет, воспротивились и начали чинить Петрову препятствия.

Так, Петров потребовал 20 ящиков золота в слитках для реализации, но Сыробоярский отказался подписать требование, заявив, что поговорит с Вержбицким. Петров вызвал к аппарату ставку и в разговоре указал, что замечает в последнее время какие-то трения в высших сферах и злостную агитацию, направленную против него.

В результате этих переговоров, к неописуемой радости Петрова, он получает вместо 20 ящиков слитков золота целых 28, оставив с большим носом и Вержбицкого и Сыробоярского.

…Железнодорожные агенты Китайско-Восточной железной дороги, по-видимому, но без участия Петрова неожиданно увеличили плату за паровоз на 3,5%. В это же время пронёсся тревожный слух, что 10 000 китайских войск, группируясь на границе, не пропускают ни одного семёновца, а что красные вот-вот охватят всю армию и заставят её сдаваться.

Всё это послужило в пользу Петрова, и в ответ на его последнюю тревожную телеграмму Семёнов ответил: «Не останавливайтесь ни перед какими расходами, покупайте всё, не взирая на цены». И Петров, кроме полученных им 23 ящиков, получил дополнительно ещё 16 ящиков золота.

…Все вопли Вержбицкого, Молчанова, Сыробоярского и других генералов остались гласом вопиющего в пустыне, и они в конце концов были вынуждены бросить (по их выражению) «это грязное дело». Впрочем, с Вержбицким, Петров, кажется, столковался: на вопрос из ставки «своего» человека: «Был ли у вас Вержбицкий?» — Петров ответил: «Да заходил: получил монету и сказал, что просит о переводе его на южный фронт, — ушёл».

Сын генерала тогда умолчал, что ещё в 1965 году в Калифорнии были изданы мемуары его отца, названные «Роковые годы 1914–1920». Интересно, что про золото Павел Петров в них не писал. Лишь об общей ситуации, сложившейся после перехода остатков их армии в Маньчжурию.

«В этой хаотической обстановке, — вспоминал генерал-интендант, — в конце концов началась переброска войск в Приморье. Первыми были пущены санитарные поезда и штаб атамана. Из армии часть 1-го корпуса не отправлялась, а оставалась в районе Хайлара вместе с командиром корпуса ген. Мациевским.

Каппелевцы, во главе с командующим армией и командирами 2-го и 3-го корпусов, решили в дальнейшем отмежеваться от атамана из-за его политики в Забайкалье, из-за нарушения плана эвакуации, вообще из-за его непостоянства. В самом кругу каппелевского командования обострились взаимоотношения из-за последних событий и бесцельных боёв.

21 ноября атаман Семёнов в вагоне полковника Изоме (того самого, что принял от Петрова 22 ящика золота — авт.) выехал со ст. Маньчжурия в Гродеково, оставив письма Вержбицкому и Бангерскому о том, что едет позаботиться о приёме армии. И 25 ноября отдал приказ о расформировании армии и подчинении остатков ген. Савельеву! Этот приказ был воспринят, как ничем не оправданное издевательство над каппелевцами».

Даже из приведённой арифметики ясно, что и после того, как у него к японцам перешли 22 ящика с золотом, генерал Петров не остался в накладе, уехав в США далеко не нищим. И он был не единственным «героем тыла».

«ДВР» печатает статьи, рассказывающие о «подвигах» семёновских интендантов в момент эвакуации армии в Китай.

В статье «Как они хоронили концы в воду? (Из секретного семёновского дела о расходе золота)», опубликованной 21 декабря, повествуется о конфликте между боевым генералом Викторином Молчановым и представителем атамана Семёнова в Харбине неким господином Косминым, который в тот момент примитивно проворовался. Но когда его в этом публично уличил генерал, стал жаловаться двум Григориям — атаману Семёнову и командующему Дальневосточной армией генералу Вержбицкому. И они поддержали жалобщика.

А в статье «Как они промывали золото (Из совершенно секретных дел Семёнова)», напечатанной 23 декабря, рассказывалось о «проделках» с золотом соратника генерала Петрова полковника Эдуарда Рютеля, возглавлявшего комиссию по эвакуации семей офицеров и бойцов армии атамана.

Спустя десятилетия, живя в США, генерал-майор Викторин Молчанов вспоминал: «Что ещё пытался делать Семёнов — это подкупать старших командиров, давая им по десять тысяч рублей золотом, что называлось, на «необходимые расходы». Конечно, у него было всё золото Колчака, и я знал, что с ним происходило, потому что я знал человека, который состоял в охране этого золота, и он сообщал мне обо всём.

Я отказался от этих денег, а многие другие генералы их приняли — генерал Смолин и другие. Я издал приказ в стиле большевиков: «Всем! Всем!», в котором оповещал о том, что делал Семёнов — раздавал деньги. Я также сообщил всем, что я не возьму ни копейки, если все остальные бойцы в армии не поучат того, что им полагается».

Но тогда, в конце 1920 года, атаман Григория Семенова, у которого всё ещё были «золотые» резервы, такие выпады не пугали. Об этом и было подробно рассказано 14 декабря в статье некого автора, скрывшегося за псевдонимом «М-р», «Золото и Семёновская «камарилья». Как расхищалось народное золото. (Из совершенно секретных дел атамана Семёнова)».

Летом 1920 года атаман Григорий Семёнов приказал изъять большую часть золота и иных ценностей из Государственного банка и вывезти в Даурию. Всего было вывезено 711 ящиков.

«Так как среди золотого запаса, кроме звонкой монеты, были ещё и золотые слитки, а также и награбленные драгоценности, — сообщает неизвестный автор, — количество и цену которым знали только двое: Семёнов и Таскин, то определить общую сумму золотого запаса, находившегося в этих ящиках, невозможно. Но можно предполагать, что общая сумма этого запаса Семёнова равнялась 70–90 миллионам, от которых в настоящее время осталось только одно досадное воспоминание…

За период с 14 января по 13 сентября этого года, т.е. за восемь месяцев, из золотого запаса было изъято на разные расходы 638 ящиков на сумму 38 453 641 рубль, не считая ящиков со слитками и драгоценностями, которые были частью заложены за границей, частью промотаны здесь на Дальнем Востоке…

Главными получателями и распорядителями валютой были только известные Семёнову его люди. Так помощник Семёнова, знаменитый Таскин получил «на обеспечение» войск довольствием 2 820 000 рублей, на оплату секретных командировок 420 000, на покупку обмундирования и снаряжения 3 600 000 р. и кроме того на обеспечение артиллерийских заготовок за гран. 3 000 000 зол. монеты и 30 ящиков золота в слитках, сумма которого не установлена.

Всё это золото безвозвратно ушло в бездонные карманы международных спекулянтов, снабжавших Семёнова всем необходимым для ведения братоубийственной бойни. И если верить газетам, что Таскин жив, то, надо полагать, что и живётся ему за рубежом «недурно».

Вторым крупным получателем являлся генерал Рудаков, получивший на интендантские заготовки за границей звонкой монеты 3 360 000 (170 пудов). Генерал Лихачёв на ту же надобность получил 3 900 000 и начальник снабжения армии 1 273 641 рубль золотой валюты. Для обеспечения армии на случай её «критического положения» получили: полковники Модестов 7 980 000 и морское министерство 2 100 000, кроме того, было выдано «особо» командиру бронепоездов 960 000.

Знаменитый барон Тирбах получил на расходы, «вызванные обстоятельствами военного времени» 380 000 из которых на расходы по Даурии и Макавеево, т.е. на расходы, связанные с расстрелами и пытками рабочих и крестьян, единовременно пришлось 20 000 золотом. Генерал Афанасьев, для удовлетворения нужд экспедиционного отряда, отправленного с особо секретным заданием (подавление крестьянских и воинских мятежей и восстаний), получил 600 000 единовременно и в экстренном порядке.

Барон Унгерн, отправляясь в Монголию, тоже по секретной директиве Семёнова, получил 360 000 золотом. Но эта сумма не вся: Унгерн получал ещё дополнительно, сколько — установить не удалось. Далее следуют «домашние расходы»: на расходы по личной канцелярии Семёнова, т.е. на пьянство, 180 000, коменданту штаба на устройство штабных попоек и оргий 100 000, генералу Сыробоярскому 200 000, Бирюкову 360 000 и Савельеву 60 000, причём все эти деньги были отпущены при сношениях без номеров и без указания чисел.

Но не одни только генералы-фавориты получали золотом, Семёнов отпускал деньги и «на сторону»: так генералы Анненков и Дутов, действующие на границе Совет. России, получили единовременное пособие на поддержание своих банд по 120 000 рублей».

Были, конечно, и иные траты, но они были менее значительными. Ответа на вопрос о том, а сколько же золота оставалось у атамана лично, не было. «Однако известно, — констатировал «М-р», — что у жены Семёнова, заблаговременно эвакуировавшейся за границу, было 21 пуд серебра и золота, не считая разных драгоценностей».

Правда это или ложь, до сих пор не известно. Но какие-то личные средства у атамана всё же были, что и позволяло ему на протяжении ещё многих лет оставаться одним из вождей белой эмиграции в Китае. И все эти годы органы государственной безопасности Советской России, а затем Советского Союза продолжали поиск золота атамана, начатый ещё в далёком 1920 году.