Чита довоенная. Каким было 22 июня 1941 года

Все, кто проснулся после 10 утра, проснулись в войне, ничего ещё не зная о ней.

Чите предстояло проводить со своего вокзала 175 тысяч забайкальцев, разместить в школах, бывшей синагоге, первом корпусе педагогического института, кинотеатре «Прогресс» - 13 эвакогоспиталей, построить на собранные комсомольцами и молодёжью средства танковую колонну «Комсомолец Забайкалья» и самолёт «Чит. школьник», в связи с уходом на фронт всех студентов признать несуществующим целый курс физмата ЧГПИ, назвать в честь героев Советского Союза улицы Григория Онискевича, Владимира Подгорбунского, Назара Губина…

Но утром 22-го Читу ждал самый длинный в году выходной – выезды на пикники в традиционное место отдыха - район Большого Острова, водная станция на Кеноне, киносеансы, катания на лодках, футбольные баталии, легкоатлетическая эстафета на приз газеты «Забайкальский рабочий», вечером – спектакль в Драмтеатре и танцы под духовые оркестры в городских садах.

Накануне у красноярского «Локомотива» «всухую» (3:0) выиграло читинское «Динамо», а на 22 июня была назначена встреча железнодорожников Читы и Красноярска. На стадионе «Динамо» болельщики прикидывали шансы читинцев на победу. Наверняка мальчишки заворожённо глядели на вратаря родной команды, на его кожаную кепку, ведь она, по слухам, помогает брать самые трудные мячи. Смотрели игру курсанты пограншколы младшего начальствующего состава.

После первого тайма матча «Локомотив» (Чита) – «Локомотив» (Красноярск) по радио заместитель председателя Совета Народных Комиссаров СССР и народный Комиссар иностранных дел Вячеслав Молотов объявил важное правительственное сообщение: «Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города - Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причём убито и ранено более двухсот человек. Налёты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории…»

В футбол доиграли, 4-ю традиционную легкоатлетическую эстафету отменили. По словам Фёдора Бурцева, бывшего в то время красноармейцем, тут же почти вся пограншкола подала рапорты об отправлении на фронт.

«Была сессия, мы сдавали русскую литературу XIX века. Я пошла к сокурснице, она жила в отдельной комнатке и мы вместе готовились». Болеслава Владимировна Жещинская училась тогда на третьем курсе историко-филологического факультета пединститута: «Знаешь, Галя, я, наверное, пойду пешком домой, а по пути будет речка». Возвращаться предстояло с Читы-I в район Диспетчерской, Кузнечных рядов. «Иду и смотрю – что такое? Возле всех ворот, калиток народ собрался, что-то обсуждает, кричит: «Да мы им!». Я думаю: «Пожар, наверное, где-то». Пришла домой, и Молотов объявил. А до этого фильмы-то шли какие! Даже вспоминать больно. Как раз в канун перед этими днями показывали, как Сталин, Молотов подписывают пакт о ненападении... И тут такое. Когда я пошла в понедельник на экзамен – парни ходили поникшие. Сдал-не сдал – пошли в военкомат. Во вторник мы ребят почти уже не видели».

«В воскресный день всегда обидно выполнять какую-либо работу. А если выходной совпадает со спортивным праздником, на котором сейчас веселятся все друзья, то вообще несправедливо. Хотя должен же кто-то нести наряд, если этого требует Родина» - мог думать, стоя на посту в казарме курсант Иркутского авиационного училища. «В казарме, в комнатке, где жили младшие офицеры, висело радио. Те, кто ушёл на мероприятие, сообщения Молотова, конечно, не слышали, – вспоминал читинец Калистрат Викторович Калашников. - Вернувшиеся с мероприятия курсанты сначала восприняли мой рассказ как глупую шутку, они кричали: «Как ты можешь говорить такое?» Спустя час всех нас собрали на плацу, и командиры официально донесли до нас эту весть. Тогда действительно захотелось, чтоб это была просто шутка».

Десятилетний Лёша Соловьёв 22 июня 1941 года слушал радиотрансляцию сказки о Снежной Королеве, пока мама собирала вещи для поездки на Кенон. Сегодня Алексей Владимирович помнит каждую деталь того дня: «Внезапно, на словах «он прыгнул», сказка оборвалась, и диктор сообщил о нападении фашистов», – говорит Соловьёв. С пацанской беззаботностью Лёша поспешил успокоить родителей и пятилетнего братишку тем, что врагов скоро разгромят и прогонят подальше, ведь Красная армия всех сильней! «Возможно, я тогда многого не понимал, – продолжает Соловьёв, – но помню, что отец вслух подумал о нешуточности войны…»

Возможно, в этот день нужно остановиться и посмотреть на небо. Вспомнить людей, которые боролись за то, чтобы мы видели его таким.