Лекарство от «сыродревесита»

Власти готовят к принятию краевой закон о контроле за работой лесоприёмных пунктов. Такой документ полтора года действовал в Читинской области, успел нажить себе серьёзных противников и сторонников. Но насколько он эффективен? И способен ли регион в одиночку решить проблему расхищения лесов?

История болезни

Не будем ходить далеко – оглянемся на события трёхлетней давности и печально посмотрим на современность. В 2006 году на законных основаниях в Читинской области вырубалось около 1,6 миллиона кубометров леса, а на экспорт уходило около 3 миллионов кубов. То есть воровали около половины. Тайгу одновременно рубили и жгли, потому что договор купли-продажи на горельник обходился гораздо дешевле, чем на обычный участок. К чему мы пришли в результате такого лесопользования, видно невооружённым глазом. Как говаривал поэт, «где стол был яств – там гроб стоит». Там, куда годами ходили грибники, – пустыри, заваленные мёртвым вершинником. На месте лесных чащоб – чёрные и основательно прореженные горельники. Уродливые, искорёженные деревья торчат вдоль дорог, как гнилые зубы в оскале черепа, и весёлого в этом оскале маловато.

Всё это последствия «сыродревесита» - болезни, от которой наш край (и не только он) страдает уже около 15 лет, с тех пор, как лес перестал быть стратегическим сырьем, частью окружающей среды и предметом народных песен, а стал исключительно товаром, на который всегда есть добрый сосед-покупатель. Все эти 15 лет обстановка для развития болезни была самая благоприятная. Вместе с Советским Союзом развалились предприятия глубокой переработки древесины. Население осталось без работы и с целью прокормиться дало волю природным инстинктам, забирая потихоньку всё, что плохо лежит, стоит и растёт. А под боком у Читинской области - Китай, который с большой охотой крупными партиями приобретал себе на пользу древесину, металл и многое другое.

Всё это время леса были федеральной собственностью, но хозяин как-то не особо стремился спасти свое имущество от безжалостных «термитов». В 2002 году губернатор Читинской области Равиль Гениатулин, выступая на Госсовете, обращал внимание президента Путина на то, что лес - стратегический ресурс - безнаказанно расхищается и вывозится за границу в гигантских масштабах. Обращение с просьбой проводить внятную политику в области лесопользования подписали главы ещё семи регионов. Результата не последовало. Вместо внятной политики Россия получила пятилетнее обсуждение очередной версии Лесного кодекса. К слову, за 15 лет это был уже третий вариант, то есть правила игры менялись постоянно. Наконец, в 2007 году свершилось – регион получил полномочия управлять лесным фондом. До сих пор любые попытки вмешаться и попробовать навести порядок прокуратура классифицировала как нарушение законодательства и покушение на федеральную власть.

1 марта 2007-го полномочия были переданы, а уже в конце мая в Читинскую область прибыли целых два министра – природных ресурсов и внутренних дел. Сегодня можно констатировать, что фактически этот визит стал всего лишь показательной публичной поркой под девизом «лучшая защита – это нападение». Столичные гости сделали ряд громких заявлений к вящей радости забайкальцев, которым было всё равно, за что бьют местную власть – лишь бы за лесной беспредел уже кого-нибудь били. Юрий Трутнев и Рашид Нургалиев обнаружили, что Читинская область по нелегальной заготовке древесины в три раза опережает Хабаровский край. Они сказали, что ещё не видели такой безответственности властей в вопросах контроля над лесными ресурсами. Они были до глубины души потрясены наличием лесоприёмных пунктов, «разбойничьих деревень» и железнодорожных путей, заходящих «чуть не в каждый огород». Они грозно вопрошали: «Как же вы допустили!?» На этом фоне осталось незамеченным сочетание резкого прозрения с полной амнезией, когда начальство вдруг обнаружило, что творится в подведомственных ему отраслях, но при этом начисто забыло, что именно под его руководством всё это и процвело.

Покричав вволю и взяв с губернатора области честное слово, что через год в лесу будет наведен порядок - чего не было сделано за 15 лет федерального руководства - московские гости удалились восвояси. Правда, они дали обещание, что будут всемерно содействовать, в частности, сделают всё для того, чтобы ужесточить уголовное наказание за воровство леса. В 2008 году регион, не дождавшись обещанного, сам внёс в Госдуму предложения по изменению Уголовного кодекса в этой части. Ответа нет. Очевидно, нужно было выдержать хрестоматийный трёхлетний срок.

Амбулаторное лечение

Между тем губернатор, у которого, наконец, оказались развязаны руки, приступил к исполнению своих торжественных клятв и летом 2007 года внёс в Читинскую областную думу законопроект «Об организации деятельности пунктов приёма и отгрузки древесины на территории Читинской области». Шёл он тяжело, вызвал бурные дебаты, но, тем не менее, был принят. Закон оговаривал, что при проверке лесоприёмных пунктов контролирующим структурам должны предъявляться документы о постановке на налоговый учет, бумаги, подтверждающие право пользования земельным участком, книги учёта принятого леса, а также покупок и продаж древесины, договоры поставки, лицензия на эксплуатацию пожароопасного объекта и многое другое. Если на пункте приёма задействована иностранная рабочая сила, то проверяющие вправе были требовать разрешение на её использование. Хозяев пунктов обязали проверять и записывать в журнал учета ИНН продавца леса и номер документа, на основании которого он приобрёл право на эту продажу, фиксировать номер и марку машины, на которой лес привезли на приёмный пункт.

С сентября 2007 года областная комиссия по чрезвычайным ситуациям - а к тому моменту в регионе в связи с незаконными рубками был объявлен режим ЧС - вооружившись новым законом, начала массированную атаку на областные лесоприёмки. Половина была закрыта, в том числе пункт иркутского предпринимателя Сергея Ратничкина. Он немедленно подал в суд, заявив, что региональный закон нарушает Гражданский и Лесной кодекс. Для бизнесмена лес был объектом купли и продажи. Для юристов области, которые защищали закон, речь шла о сохранении природных ресурсов и окружающей среды. В результате Ратничкин, дойдя до верховного суда, дело проиграл. Хотелось бы сказать, что на том всё хорошо и кончилось, но так бывает только в сказках и комиксах. Пункт Сергея Ратничкина, официально закрытый по распоряжению КЧС, ведёт отгрузку, а сам он продолжает оспаривать нормы закона – на этот раз в арбитражном суде.

Не помогло…

«Лесной бизнес у нас криминализованный и очень, очень грамотный, - констатирует начальник отдела стратегического развития отраслей краевого министерства промышленности и энергетики Елена Протасова. – По идее, закон находится на стыке правоотношений, поэтому в нём много пробелов, и те, кому надо, этими пробелами активно пользуются. Предприниматели на лесоприёмках очень быстро ко всему приспособились. Документы, по закону положенные, фактически у всех есть. Если даже мы пункт после проверки закрываем, то на его месте немедленно открывается новый, просто под другой вывеской и с полным набором нужных бумаг. А тот, к которому претензии были, уже вроде как не существует. И всё в рамках законодательства!»

Специалист признает, что положительную роль закон сыграл, особенно в самом начале, когда проверяющие просто «брали нахрапом». В 2008 год количество незаконных рубок сократилось в 1,5 раза, ущерб от них уменьшился в 2,6 раза, количество наложенных штрафов возросло почти в 25 раз. Экспорт сырого леса сократился в 2,5 раза, зато объём отгрузки пиломатериалов увеличился на 44%. За это, кстати, регион сильно хвалило Управление Генеральной прокуратуры РФ в Сибирском федеральном округе. Но если посмотреть на всё более внимательно, то окажется, что объём отгрузки пиловочника вырос за счёт того, что почти при каждом пункте появились ленточные пилорамы, на которых работают всё те же китайцы. Доски грузят в вагоны и отправляют в Китай, и никто не спрашивает, откуда взялась древесина – ведь происхождение пиловочника, по областному закону, никакой проверке не подлежит. Что до сырого леса, то, по словам министра промышленности и энергетики Олега Полякова, происходит просто массовый подлог, когда несколько партий вывозится по одним и тем же разрешительным документам. Опять же, железная дорога, с которой заключён контракт на поставку вагонов, продолжает эти вагоны поставлять, и караван, гружённый лесом, спокойно уходит в поднебесную даль.

Интересный момент – заинтересованность муниципальных властей. С одной стороны, им ясно, что воровать лес нельзя, что надо с этим бороться, они всей душой «за» и готовы помогать. А с другой, как говорит Елена Протасова, многочисленные малые предприятия, которые заняты в лесном бизнесе, приносят хоть какую-то прибыль в скудные бюджеты поселений и районов: «Например, есть в собственности у муниципального образования тупик. Конечно, оно заинтересовано, чтобы там народ грузился. И тут мы приезжаем - пункты закрывать. Глава задаёт вопрос: я на эти деньги вывожу мусор, благоустройство города провожу, вы сейчас тут всё закроете, а я с чем останусь?» Приходится идти навстречу - не закрывать, а выдавать предписание о приведении документации в соответствие…

В министерстве признают, что областной закон в его нынешнем виде себя исчерпал. Краевой должен бы закрыть часть имеющихся дыр. Например, он будет распространяться не только на сырую древесину, но и на пиломатериалы, то есть проверяющие вправе потребовать от владельца пункта документы, доказывающие, что доски не были произведены из ворованного леса. Оговорена обязанность владельцев лесоприёмок ежемесячно отчитываться в министерство о принятой, переработанной и отгруженной древесине. По мнению разработчиков, это позволит создать базу данных по каждому пункту и повысить эффективность контроля за их деятельностью.

Оперативное вмешательство

Но всё это, по сути, проблемы не решает. Нужны адекватные меры наказания. Нужно, чтобы воровать лес было невыгодно. По словам депутата Заксобрания, директора мебельного комбината «Рассвет» Светланы Барановой, сейчас максимальный штраф, который можно взять с нарушителя - 500 тысяч рублей. Конфисковать лес и технику можно только в том случае, если на владельца заведено уголовное дело – при отмеченной выше правовой грамотности этого бизнеса номер довольно сложный. А дело длится долго, и всё это время имущество выступает вещественным доказательством, которое, кстати, негде хранить. Все мы видели по телевизору отрадные для сердца сюжеты о том, как отобранную у «термитов» технику давят бульдозером. Хотя, по-хорошему, машину эту было бы неплохо не плющить, а отдать местному главе, чтобы он мог, например, организовать доставку жителей в районную больницу. Или продать, а деньги перечислить в бюджет. Но законных оснований для этого нет. Оборудованных штрафных площадок тоже нет. В результате добро гниёт под открытым небом, не принося никакой пользы государству и никак не возмещая экономического ущерба. Потому что уже через 2-3 месяца такого хранения древесина годится только на дрова.

«Идеальным вариантом было бы прописать в краевом законе конфискацию леса при закрытии пункта и его немедленную продажу как скоропортящегося продукта, - полагает Светлана Баранова. - Я вам как специалист говорю: сырой лес товар такого же ограниченного срока хранения, как, например, икра. Ведь есть же закон, по которому разрешено изъятую у воров икру немедленно продавать, не ожидая, пока она испортится в качестве вещественного доказательства! То же самое нам надо сделать с древесиной».

В краевом Министерстве промышленности согласны – надо! Только кто ж нам даст? Федеральное законодательство древесину скоропортом не признает. Такой меры наказания, как конфискация, по административным делам не предусмотрено. Предложенное регионом ужесточение Уголовного кодекса в части наказания за незаконные рубки Москва не поддержала. И обещанные заградительные пошлины на экспорт сырого леса Россия, под давлением мирового сообщества так и не ввела. Добавьте к этому недавний закон об устранении административных барьеров для малого бизнеса, который позволяет проводить комплексные проверки не чаще, чем раз в три года. А сам край, может, и хотел бы ввести за воровство лесов, например, смертную казнь, да полномочий на это у него нет. Прокуратура будет очень недовольна.

Пример с икрой, конечно, показательный. До тех пор, пока правительство страны не захотело прекратить браконьерство и истребление ценных пород промысловых рыб - до тех пор морская мафия процветала. То же самое было с игорным бизнесом: пока федерация не решила, что пора поставить какие-то границы для одноруких бандитов, никакие потуги местных властей не могли сдвинуть дело с мёртвой точки. Что стало причиной таких решений центра – слёзные жалобы населения, размышления о благе государства, отъезд лоббистов в отпуск на Багамы или то, что к торжественному ужину не смогли найти осётра - бог весть. Только по лесным проблемам таких решений пока не предвидится. В Госдуме третий год дискутируют о том, как должно выглядеть понятие «незаконные рубки», и каким образом его ввести в Лесной кодекс. Да-да, пока что нету там такого определения. Как и определения «лесоприёмный пункт». Хотя кое-какое лекарство от «сыродревесита» Москва всё-таки придумала. Правда, оно сильно смахивает на лекарство от рака: лечит одно и калечит другое. Но какая болезнь – такое и лекарство.

Речь идет о поправках в 29-ю статью Лесного кодекса, которые вступили в силу в марте этого года. Они полностью отменяют лесопользование на основании краткосрочных договоров купли-продажи. Теперь на законных основаниях в лес может зайти только арендатор, выигравший конкурс на свой лесной участок на срок от 10 до 49 лет. Таким арендатором может стать исключительно крупное предприятие. Малый бизнес в отрасли неминуемо погибнет. Он просто не сможет нести расходы на охрану лесов от пожаров и лесовосстановление, как и огромный объём планово-отчётной работы.

Таким образом, решается проблема поджогов: уже нельзя будет купить за бесценок горельник, чтоб его потом вырубить. Решается проблема ответственности лесопользователя: ведь не затем же он будет, участвуя в аукционе, платить огромные деньги за свой участок на 10 лет и охранять его от огня, чтоб угробить там всё за 2-3 года. Но зато обостряются социальные проблемы лесных посёлков, где малый бизнес был основным работодателем для местного населения и основным кормильцем для местного бюджета. Да и сами арендаторы начинают воевать между собой. Благо, пока ещё есть за что. В Петровск-Забайкальском районе оформили в аренду леса 18 арендаторов. Для девятнадцатого уже ничего нет.

Не бездонной оказалась природная кладовочка.

Евгения Терентьева

Обсудить на форуме