Суд вынес вчера решение, в котором постановил взыскать с ООО «Чита.Ру», индивидуального предпринимателя Алины Ивановой и меня, как автора материала «Детсад, которого как бы нет», по 30 тысяч рублей плюс судебные расходы и опровержение.
«Чита.Ру» намерено обжаловать решение суда в кассационном порядке.
Веденчук требовала взыскать с ООО «Чита.Ру», главного редактора ИА «Чита.Ру» Екатерины Шайтановой и героини материала Алины Ивановой компенсацию морального вреда в размере 70 тысяч рублей с каждого ответчика.
После последнего судебного заседания ответчики обратились в квалификационную коллегию судей краевого суда с жалобой на действия судьи Ларисы Соломоновой, указав, что ею допускались нарушения норм Гражданского процессуального кодекса, а к материалам дела приобщены доказательства, подписанные родственницей судьи. Соломонова взяла отвод, после чего судьёй в процессе выступала Надежда Попкова.
Желания и времени описывать весь тот фарс, который происходил на судебных заседаниях, у меня нет, поэтому публикую только речь в прениях так, как она была произнесена вчера, в девятом часу вечера, в Железнодорожном суде Читы.
Считая своим журналистским долгом поднимать актуальную для региона проблему дефицита мест в детских садах, я нахожу важным отстаивать интересы людей, делающих хоть что-то для её решения.
Я старалась максимально объективно оценить ситуацию, приведя в тексте, размещённом в нашей статейной ленте, как негативные отклики, так и эпизоды открытых конфликтов, в том числе и с сотрудником прокуратуры Ольгой Веденчук.
Оценочное мнение проверить на достоверность невозможно. В профессиональные обязанности журналиста не входит нахождение истины. Более того, я уверена, что её – истины не существует. Согласно стандартам работы информагентств, журналист выясняет точки зрения и максимально чётко приводит их, ссылаясь на источник информации.
Я намеренно смягчила позицию героини материала, обрабатывая расшифровку записи интервью, к примеру, заменив слова «хамло» и «полная безграмотщина» на «по-хамски» и «ошибки».
Государственные должностные лица, в том числе, работники прокуратуры, могут быть подвергнуты критике в СМИ в отношении исполнения ими обязанностей, поскольку это необходимо для обеспечения гласного и ответственного исполнения полномочий.
Несмотря на присягу прокурора, люди разные. Есть разные врачи, дающие клятву Гиппократа. Есть учителя, несмотря на Макаренко, колотящие детей указками. И есть офицер Евсюков. Есть разные работники прокуратуры. Помощник прокурора сочла необходимым отстаивать свою профпригодность в суде, защищая, видимо, честь мундира.
Не имея никаких претензий к прокуратуре края и лично к Ольге Николаевне до начала судебного процесса, ну и вообще опыта судебных разбирательств, я удивлена уровнем фарса на заседаниях.
Мне странны свидетели, отказывающие лично мне в участии в процессе и являющиеся давать показания в пользу помощника прокурора.
Мне непонятны давние знакомства и родственные связи участников процесса - то есть я читала в книжках, видела в фильмах, ну и, в конце концов, меня учили, что так не бывает.
Мне странна дословность в свидетельских показаниях, и я склонна верить коллеге-директору издательского дома «Комсомольская правда-Чита», ставшей свидетелем переговоров истицы со свидетелями и не допущенной давать показания.
Я склонна верить Алине, видя позицию истицы, принесшей в суд заключение филолога об ошибках и опечатках, допущенных в ленте ИА «Чита.Ру».
Я всерьёз думаю, что истица, отказавшись от внесудебного урегулирования конфликта, в чём мы сегодня имели возможность убедиться, послушав запись телефонного разговора о дальнейшем сотрудничестве, преследует корыстные интересы с использованием служебного положения. Она не останавливается даже перед нарушением закона, вызывая нужную ей свидетельницу в суд прокурорской повесткой. Уже одно только это, я думаю, ставит под вопрос деловую репутацию.
В удовлетворении исковых требований считаю справедливым отказать в полном объёме.