Забайкалье, ставшее родным писателю-геологу и энергетику-казаку, - в обзоре районных газет

Стихи Вадима Парфентьевича мы неоднократно печатали на страницах нашей газеты, а сегодня мы знакомим наших читателей с его рассказом о далеком усуглинском детстве.

На покос мы ехали с братом вдвоём на одном велосипеде. Юрка крутил педали, а я блаженствовал, наслаждаясь поездкой, старался не очень мешать ему, сидел смирно и только осторожно вертел головой, обозревая окрестности.

Велосипед у нас был немецкий, ещё трофейный, с прямым рулем и удобным кожаным сиденьем, сделанный добротно и крепко.

В его конструкции был один недостаток - отсутствовала верхняя горизонтальная перекладина рамы, на которую при поездках вдвоём обычно усаживался пассажир. Такой тип велосипедов мы называли «дамский», видимо, потому, что усаживаться на него можно было, не перекидывая ногу через раму, чего дамам в платьях делать было не совсем удобно, а брюк тогда женщины не носили (это были пятидесятые годы двадцатого века).

Для неприхотливого сельского человека, привыкшего во всем полагаться на собственные возможности, такие мелкие конструктивные упущения проблемы не составляли. Мы натягивали между передней вилкой и сиденьем сложенную в несколько раз крепкую вожжу, и получалось ещё лучше, потому как сидеть на мягкой верёвке было куда приятней, чем на металлической трубе.

На покосе нам предстояло сгрести и уложить в копны скошенное накануне сено. Грести сено для пацанов работа, надо сказать, тяжёлая и потому нелюбимая, тем более что делать её надо было в самую жару, когда солнце вытянуло из скошенной травы последние капли влаги, и сено становилось хрупким, ломким, попадая за шиворот, неприятно прилипало к потному телу и больно кололось. В такое пекло ворочать тяжелые валы сена, обливаясь потом, и для взрослого-то человека было занятием не из лёгких, а что уж там говорить о подростках.

В эту пору вся ребячья душа была на речке, где пацаны часами не вылезали из воды и, накупавшись до «гусиной» кожи, с размаху бросались на горячий песок, чтобы скорее согреться, ладошками подгребали его к себе под бока и грудь, сыпали на спину, устраивались поудобней, заикаясь и клацая зубами от переохлаждения, вели бесконечные разговоры обо всём на свете.

Речушка наша брала начало с отрогов Яблонового хребта, разделяющего бассейны рек двух великих океанов – Тихого и Северного Ледовитого и питалась за счёт многочисленных горных ключей с ледяною водой. Выбегая на равнину, речка начинала петлять по долине, течение её замедлялось, и вода успевала прогреваться, но всё равно температура её, вероятно, едва превышала двадцати градусов.

Мы уже сделали добрую половину работы, брат начал копнить, а я доканчивал собирать сено в валки, и порядочно вымотались, когда маячившая на горизонте небольшая тёмная тучка вдруг стала стремительно приближаться, на глазах увеличиваясь в размерах, и моментально заняла полнеба. Послышались далёкие раскаты грома, засверкали вдали нестрашные пока молнии.

Юрка был старше меня тремя годами и уже сознательно понимал, какими неприятностями обернётся для нас дело, если мы до дождя не успеем завершить копны: сено промокнет и его вновь придётся сушить, раскладывая тонким слоем по покосу, потом беспрерывно ворошить граблями, пока полностью не высохнет, и начинать всё сначала. А сено после такой процедуры чернело, становилось неприглядным на вид, да и на вкус, вероятно, тоже, потому как коровы ели его с неохотой. Поэтому брат бегом носился по покосу, цепляя огромные навильники сена, лихорадочно укладывал их, наскоро формируя копны, и постоянно подгонял меня:

- Вовка, давай быстрее, надо успеть до дождя!

В детстве все звали меня Вовкой, хотя настоящее имя у меня Вадим, так назвал меня отец, но имя это в ту пору, видимо, было для деревни редким и непривычным, поэтому меня стали звать близким по созвучию именем – Вовка, да и сам я узнал, что меня зовут Вадим, когда пошёл в школу, в первый класс (вернее я знал, мама мне говорила, но я как-то не придал этому значения, а потом забыл). Долго, с недоумением, оглядывал я класс, кто же это незнакомый однофамилец, когда учительница на первой перекличке знакомилась с нами, пока не понял, что это я и есть.

- Давай, давай, Вовка!- подгонял брат.

Я подбирал граблями остававшиеся за ним клочки сена, подгребал их к копнам, забрасывал наверх, потом очёсывал копны со всех сторон, чтобы стебли травы ниспадали вертикально вниз и вода могла беспрепятственно скатываться по ним на землю. Изрядно уставший, я, видимо, едва шевелился и уже не воспринимал разумом все губительные последствия надвигающегося дождя:

- Ну и чо, намокнет маленько, высохнет. Вон какая жара стоит, - бормотал я себе под нос, еле-еле шевеля граблями.

Тогда брат бросил вилы, присел у копны и позвал:

- Вовка, иди сюда.

Я подошёл. Он покопался у себя в карманах и выложил на ладонь несколько бумажных рублей и монет:

- Видишь деньги. Если успеем до дождя сгрести, купим новые краски.

Мы оба самозабвенно любили рисовать, и хорошие акварельные краски были предметом наших мечтаний, а с деньгами в то время на деревне было крайне туго – люди в колхозе работали за трудодни, которые потом отоваривались натурой – зерном и другой продукцией колхозного производства, а денежные знаки были самым большим дефицитом.

У меня перед глазами тут же возникли недавно появившиеся в магазине краски – яркие, медовые, тонкотёртые, мягкие, в прозрачной пластмассовой коробочке, восемнадцать цветов, каждая в маленькой металлической чашечке. Глянцево поблёскивая, они располагались в два ряда по краям коробки, а посредине между рядами, в специальном углублении, лежала замечательная колонковая кисточка.

Бывая в магазине, я подолгу смотрел на них и представлял, как легко они набираются на смоченную в воде кисть и ровно ложатся на бумагу яркими цветами, не то что наши засохшие и потрескавшиеся краски – кирпичики, которые с трудом можно было размочить, чтобы набрать на кисточку, а на бумаге они оставляли за собой тусклый и унылый след.

Мы быстро вскочили и с удвоенной силой принялись за работу.

Туча погремела, погремела и незаметно свалила куда-то в сторону, не пролив ни капли дождя. Лишь несколько сильных порывов ветра заставили нас побегать между копнами, чтобы удержать не слежавшиеся ещё пласты сена.

Потом мы уселись под копной, достали загодя положенный в холодок узелок с харчами и с диким аппетитом принялись за еду, отхватывая большие куски запашистого домашнего, хлеба, смачно хрустели огурцами и зелёным луком, щедро обмакивая их в соль и запивая холодным молоком из запотевшей бутылки.

Наевшись до отвала, мы навзничь попадали на душистое приятное сено и вскоре провалились в глубокий и безмятежный, счастливый ребяческий сон, какой бывает только в детстве...

Домой мы возвращались ночью по просёлочной дороге, вьющейся меж высоких созревающих уже хлебов. Давно погасли последние сполохи вечерней зари, а для утренней было ещё слишком рано. Луны не было. На совершенно чёрном небосводе гроздьями высыпали яркие и сочные звёзды. Воздух был абсолютно прозрачен, и взгляд

проникал в самые отдалённые глубины небесной бездны.

Такими ночами воочию ощущаешь бесконечную глубину неба, потому как совершенно четко различаешь, где ближняя звезда, где дальняя и постигаешь всю беспредельность расстояний между ними. Сами звезды уже кажутся не песчинками, а огромными небесными телами, живущими и движущимися по своим неведомым путям и законам.

Темнота была кромешная, мы шли пешком, ведя в руках велосипед и ориентируясь по темной полоске просёлка, разрезающего белесую стену поспевающей пшеницы.

В воздухе не было ни ветерка, стояла полная тишина. И в этой тишине, совсем её не нарушая, перекликаясь по обеим сторонам дороги, неустанно и страстно били перепела.

«Спать пора!», «Спать пора!» - так просто переводили мы тогда на свой язык их чарующую ночную перекличку. А в их завораживающих криках была какая-то тревожная тайна, страстный зов и мольба, и что-то ещё, важное и необъяснимое, отчего эта ночь запомнилась мне на всю жизнь – беспредельная звёздная пропасть неба, сельский просёлок меж высоких, созревающих хлебов, два пацана с велосипедом посредине этого огромного мира, да неистовый крик перепелов в оглушающей тишине летней ночи...

Куда приведёт вас путь, пацаны? Что с вами будет?

Храни вас Господь!

...Теперь-то я знаю, о чем кричали перепёлки:

- Не забудь! Не забудь! Не забудь!...

2001-2003 гг.

Это были люди, в основном, малограмотные, но добросовестные работники, люди чести и долга, до конца преданные своей профессии. Основное правило в работе – это каждодневное живое общение с людьми. Они делились информацией по своей работе, население сообщало им ценную информацию по людям, что представляло интерес для участковых.

Сейчас другая картина. Я живу в Хилке, но не знаю, кто у нас участковый, я его ни разу на участке в глаза не видел и, наверное, не увижу. Или они боятся общаться с населением, или сильно заняты на работе, или бумажная волокита поглотила их.

Ряд последних громких преступлений, совершённых в г. Хилке и с. Линёво Озеро, как раз подтверждает это. С населением участковые не общаются, обстановку на местах не знают, отсюда отсутствие профилактической работы с лицами, склонными к правонарушениям и преступлениям.

Статус участковых за последние годы заметно подняли. Им хорошо подтянули оклады, создали специальную службу участковых во главе со старшим участковым, да и звания не зажимают.

А потом, как правило, это молодые ребята, полные энергии, кому как не им работать с огоньком, азартом, хваткой.

Я думаю, пока не наступит коренного перелома в работе участковых, преступность будет расти.

Сейчас в системе МВД решили провести большие реформы по улучшению работы всей системы в целом. Но боюсь, благие пожелания так и останутся пожеланиями, как это уже было не раз. Возьмите реформы в армии, которые идут уже лет десять, а отдачи что-то не видать. У нас милиция насчитывает личного состава 1 млн. 200-300 тыс. человек, больше чем в армии, а преступность растёт. Участковые инспекторы сейчас стали мобильными, у каждого служебная или личная машины. Раньше участковые ходили пешком, общались с народом, поэтому владели информацией, и была хорошая раскрываемость, 94-96%. Сейчас на коне тот, кто владеет информацией. Что мне интересно и парадоксально, это то, что у начальника отдела не все сотрудники и не все службы располагают своевременной, оперативной информацией о преступлениях в городе и районе. О трудностях в работе милиции я не говорю, их тоже хватает – это и нехватка специалистов, и желает быть лучше качественный подбор кадров, и бумаг развелось предостаточно, это ещё и слабая правовая база за ряд правонарушений и преступлений, за занятие проституцией, за хранение и сбыт наркотиков и т.д. За тунеядство вообще нет никакой статьи, безработица официально разрешена. Но тот, кто хочет работать, тот не ищет оправданий, а ищет способы решения проблем.

Ю. Свистун, пенсионер, г. Хилок, «Рабочая трибуна», №67

Читатель делится сокровенным…

Безразличие

«...24 ноября, 10 часов вечера. Я опять одна, сижу на диване, смотрю фильм. Шестой день так. Вика спит. Сидела, думала и решила написать. Слёзы текут из глаз, и не знаю далее что и думать. Все надоело, эта жизнь вся опротивела, ничего хорошего я не вижу. Не знаю, что буду дальше делать: то ли уйти в религию, то ли начать писать...

Но я устала от такой жизни – одна и одна. У нас не стало ничего общего. Не знаю, к чему это всё приведет... Вику жалко, она его очень любит. Но где я ошиблась, почему у меня такая жизнь? Я уже тридцать раз пожалела, что вышла за него замуж, не жалею только, что у меня есть Вика. Я её очень сильно люблю. 10 лет живём, а толку никакого. Устала я от этой жизни. Утром встанешь – и опять, как заводная: хозяйство, уборка. Всё надоело! Я хочу, чтобы меня любили, относились с уважением. А мы даже не разговариваем нормально друг с другом. Где он сейчас, я не знаю, ему всё равно, он ударился в эту водку, и хорошего в жизни уже ничего не будет. Почему жизнь так не справедлива? Он в час дня поехал на табун, колоть коня. Я, как глупая девочка, поверила, что не будет пить. Сварила ему суп. А он до сих пор не приехал. А может, здесь, в деревне, гуляет? Сердце болит, разрывается. Я пишу — мне становится легче.

...Сегодня 10-ое число, два часа ночи. Мне опять плохо, и поэтому я вновь пишу. Ждала сегодня Лёшу, загадала: если он до полдвенадцатого не приедет, то значит – загул. Как мне это вино надоело, да и всё-то надоело! Пишу, а у самой слезы текут, и жить не хочется, ещё болезнь эта. Хоть бумага меня выручает. Иногда думаю: зачем жить? Охота умереть, да Викулю жалко. Как подумаю, что больше её не увижу... Она «боженьку» взяла (иконку), положила с собой и давай молиться, чтобы папа приехал. Ждала-ждала и уснула, бедная моя, любимая моя. Как же я Лёшу ненавижу. Мне кажется, я сойду с ума когда-нибудь...».

...Две странички дневника, убористо исписанные стремительным почерком. Их когда-то написала молодая женщина Сейчас её уже нет.

Так сложилась судьба, что, вернувшись в родное село после окончания училища, Елена вышла замуж, родила дочь, хотя врачи и запрещали – сердечко нездорово. Всё было благополучно: дом – полная чаша, дочь – умница, муж – при деле, у самой – любимая работа. Но, к сожалению, не бывает всё хорошо так долго. Жизнь в селе становилась всё труднее, муж стал пить и пропадать сутками. Одна отрада – доченька. За эту тоненькую ниточку, связывавшую её с жизнью и дававшую силы, Елена держалась, сколько могла..

Как только её похоронили, супруг в тот же день укатил к сестре, оставив 14-летнюю дочь на попечение бабушки и тётки. Она бежала за машиной с криками, которые слышало всё село: «Не оставляй меня, папа!».

С того времени так и повелось: он сам по себе, девочка – сама по себе, в одночасье оставшись без материнской и отцовой ласки и заботы. Уж и односельчане, и родственники корили вдовца: «Единственная родная душа у тебя осталась на белом свете – дочь! Отрада твоя в скорой старости. Не оставляй её!». Но сердце отцовское не внимает словам.

Несколько лет прошло. Девочка живет у тётки, домой попасть не может – на дверях большой замок, отец нанимает и сторожей. От некогда большого хозяйства ничего не осталось – ни техники, коей был полон двор, ни скота. Всё спустил мужчина. А Вике нужно учиться, получать профессию, становиться на ноги. Слабая, больше даже моральная, поддержка только от тётки и больной бабушки, от сочувствующих ей односельчан. Может, годы прибавили мудрости её отцу? Он так и живёт один, словно нет у него никаких обязательств перед той, кому дал жизнь. И ничто не трогает отцовское сердце, да есть ли оно?

А. Зырянова, с. Хада-Булак, «Даурская новь» №66

Женсовет: полвека спустя

Они уже не молоды, но по-прежнему неравнодушные и активные

У входа в Центральный парк культуры и отдыха окружного центра была назначена встреча первых активистов женсоветов Агинского округа. В этот день они встретились, чтобы сфотографироваться для готовящегося к выпуску альбома о стрельбе из лука и вспомнить свою «женсоветовскую» молодость.

Не в их правилах опаздывать, потому ровно в полдень все в сборе. Большинству из этих женщин сейчас около восьмидесяти. В начале 60-х именно они начали развивать в Агинском округе женское движение, организовывая на предприятиях и в сёлах женсоветы. Появление женских общественных организаций на предприятиях и в колхозах, когда они становились идеологическим и этическим стержнем, было продиктовано временем – восстановление страны в послевоенные годы, подъём и расцвет колхозов и предприятий. Тогда такие объединения наряду с официальными органами имели немалое влияние. В сложные 90-е годы наряду со спадом производства и изменением политической системы свою силу потеряли и женсоветы. И вот их снова встречает Цындыма Дугаржапова, стоявшая у истоков становления женского движения в Агинском округе.

Деревья помнят

По аллее Центрального парка я иду под руку с Удамброй Очировной Очировой, которая с 1963 года являлась председателем женсовета окружного узла связи.

- Вот эти деревья мы сажали в 1957 году. Маленькие, тоненькие саженцы тополя сейчас выросли, посмотрите, какие деревья! - показывает она и находит то деревце, которое собственноручно посадила.

Вот так, по прошествии более пятидесяти лет, в тени полувековых тополей, уже немолодые, но ухоженные и с блеском в глазах, по-прежнему неравнодушные и до сих пор активные женщины вспоминают «как это было».

- Представительницы слабой половины человечества по своей природе очень выносливые и целеустремленные, - говорит председатель женсовета села Хойто-Ага в 60-е годы Марфа Мефодьевна Метелева. - С ними можно горы свернуть, и не было ничего непосильного активистам женсоветов.

Сегодня члены женсовета вспоминают, как работали по пропаганде здорового быта и образа жизни. Организовывали уличные комитеты, которые следили за чистотой на закреплённых за десятидворками улицах. Много цветников посажены трудолюбивыми женщинами общественной организации.

Женсовет в селе

Пагма Санжаева, медсестра села Гунэй, много лет председательствовавшая в женсовете села, вспоминает: «Разбирали даже семейные скандалы. Не знаю, кто нам дал право влезать в семейные отношения, но мы вызывали скандалиста на «разбор» женсовета. И все слушались, боялись, виновные обязательно исправлялись».

- А однажды один дебошир сказал: «Лучше попасть в милицию, чем на обсуждение женсовета», - добавляет Долгоржаб Аюшиевна Аюшиева, возглавлявшая в то время женское движение Дульдургинского района.

Во время стригальной кампании и сакмана одни женщины выходили на общественные работы, помогали колхозу. А другие присматривали за детишками, ведь тогда не было детских садов. Собирали и сушили крапиву, чтобы зимой подкармливать скотину, весной чистили и белили кошары на чабанских стоянках.

- А еще косили сено за Ононом для колхозной скотины, - вспоминает Пагма Санжаевна. - Реку нужно было переплывать на моторной лодке. Но как бы мне не было страшно, я как председатель сельского женсовета должна была показать пример. Первой села в качающуюся лодку и переплыла на другой берег.

Представительницы слабого пола в те годы становились первыми помощниками правлений колхозов, проводили воспитательную работу среди населения. Кроме того, участвовали в культурной и спортивной жизни, организовывали слёты матерей-героинь и другие мероприятия.

Красные платки – символ женсовета

Не поворачивается язык назвать этих женщин бабушками, хотя и прикрыта благородная седина симпатичными шляпками, в душе они ещё так молоды и способны на многое. Вот Валентина Петровна Федосеева, бывший председатель женсовета Агинского райпо, и Тамара Семёновна Слободчикова, бывший председатель Агинского поселкового женсовета, повязали на головы красные платки. Это была одна из отличительных примет члена женсовета. На окружных собраниях и конференциях члены женсоветов обязательно были в красных платках. А многие были делегатами от округа и на областных съездах женщин.

Цындыма Дугаржаповна вспоминает, как во время тотального дефицита перед выездом на съезд в Читу было принято решение «достать» ткань на платья делегатам. Валентина Петровна смогла это сделать. Агинские женщины были самые модные на том съезде!

А ещё вспоминают, что на одном из окружных конференций женсоветов всем женщинам подарили живые розы!

Движение женщин Аги было поставлено очень хорошо, потому многие коллеги брали с них пример. На первую спартакиаду среди женщин за опытом работы даже приезжали представители Усть-Ордынского национального округа, Ононского, Оловяннинского, Борзинского, Читинского, Ингодинского районов.

Есть порох в пороховницах

Сегодня в посёлке Агинское возобновляется женское движение, создан совет женщин городского округа «Посёлок Агинское», которым руководит Балма Будаевна Раднагуруева. Они взяли шефство над мемориальным комплексом «Слава», где разбит цветник в честь 65-летия Победы.

Активистки 60-х готовы помочь продолжателям своего дела, в качестве консультанта приглашена и Цындыма Дугаржапова, которая говорит свои пожелания:

- Мы хотим, чтобы наш посёлок был цветущим садом. И чтобы бытовая и санитарная культура населения была выше.

Женсоветами в своё время были заложены хорошие начинания. Например, первая выставка цветов в окружном центре прошла тоже в 60-е.

- Прочитали статью в «Сельской газете» про выставку цветов в Волгограде, - вспоминает Тамара Семёновна. - Мы обсудили на женсовете и приняли решение провести такую же в Агинском. На той выставке было представлено всего пятнадцать букетов, но идея получила продолжение.

А ещё в 1981 году был создан хор из сотни женщин, который успешно гастролировал по округу и позже перерос в ансамбль ветеранов войны и труда «Тумэн жаргалан».

Работа в женсовете ни для кого из них не прошла даром – сегодня они по-прежнему активно интересуются окружающей жизнью, помогают растить внуков и правнуков, не опускают руки, когда наваливаются болезни, и искренне болеют за родной Агинский округ.

Без них не обходится ни одно мероприятие в их родных сёлах и посёлках – Бальжит Жапова, Уржин Цындымеева, Цымжит Доржиева, Мыдык Рабданова, Вера Базарова, Максар Цыденова, Дулма Цыбенова, Янчигма Батомункуева, Дарима Гомбоева, Елена Вялова – каждая из них может рассказать о работе женских организаций очень многое.

Одной из побед женщин 60-х можно назвать то, что именно они первыми начали заниматься стрельбой из лука.

Цыпелма Нанзатова, «Агинская правда», №103

Грозная весть о начале войны встревожила, наверное, всех жителей нашей страны, от мала до велика. Только мелодичное пение птиц, плеск прибрежных волн Великого Дона, да, пожалуй, полевые цветы даже не подозревали, какой груз свалился вместе с этой вестью на род человеческий.

«Село Александровка стояло в аккурат на Сталинградском направлении, - вспоминает Борис Рубанов.

- Фронт прошёл на запад. Немцы, мадьяры, румыны, кого только не было. Досталось. В 1943 году эсэсовец чуть не застрелил меня. Когда из Сталинграда отступали немцы, один эсэсовец на мотоколяске заехал к нам покушать. А мы на печи от них прятались: я, мать, брат старший. Мне тогда трёх лет ещё не было, я спрыгнул с печи и машу на него кулаком, а он пистолет вытаскивает. Мать на колени упала перед ним: «Пан, он маленький». Вымолила, не убил эсэсовец, сел и уехал. Я этого не помню, мать с братом рассказывали.

Я только помню День Победы: каких-то парашютистов, музыка гремела. Игрушки у нас были – винтовки и патроны, что кругом валялись. Помню, нашли мы как-то здоровенную авиабомбу, килограммов пятьдесят, развели костёрчик на реке Калитве, отошли, спрятались за дубы. Увидел нас объездчик, поля объезжал, погнал нас нагайкой. Метров пятьдесят мы отбежали, тут бомба и взорвалась. Через некоторое время вернулись на то место – а там воронка огромная. Вот это я помню».

О лихих донских казаках легенды ходят и в наши дни.

Дед Бориса Григорьевича был далеко не из простых казаков. Кто не знает «пластунов», в наши дни их можно сравнить разве только со спецназом. Они обладали особыми секретами боевых искусств, техникой бесконтактного боя. В царской лейб-гвардии, по сути, служили телохранители царя, туда набирали только терских и кубанских казаков. Так что в жилах Бориса Рубанова течёт практически «голубая кровь».

Отчаянной храбростью славился на селе старший брат Бориса Григорьевича – Василий, прозвище ему дали «Бирюк» - по-казачьи волк. Именно он в своё время научил его отстаивать свою честь, своё «Я».

Война окончилась, понемногу стали зарастать травой шрамы от взрывов, гремевших на земле Донской, да и на всей территории нашей страны от Баренцева до Чёрного моря. Трудным было то холодное и голодное послевоенное время, в поисках заработка Рубановы уезжают из родных мест.

«Система тогда была не паспортизирована, выехать из колхоза было сложно в те времена. Мать пробила каким-то образом паспорт в районе, взяла нас в охапку, и увезла на Донбасс, где как раз шло восстановление разрушенных шахт. Там работало много народу – дети, женщины и немцы военнопленные, мужиков-то практически не было. Я на Донбассе продолжал учёбу, было трудновато в материальном отношении. Окончил седьмой класс и пошёл учиться на центральную обогатительную фабрику (ЦОФ) учеником сварщика.

Тут началась целина, и старший брат по комсомольской путевке уехал в Казахстан, летом 1954 года. А в 1956 году меня сократили, я, накопив немножко денег, тайком от матери сбежал к брату. Он работал токарем в машинно-тракторной мастерской. Как увидел меня, так оба и расплакались.

И началась моя целинная жизнь, поступил работать на автомобильный ремонтный завод, специалистом по двигателям внутреннего сгорания, мне уже тогда 16 лет было».

Первую свою трудовую награду в 1959 году – медаль «За освоение целинных и залежных земель», которую он получил, работая на Павлодарском авторемонтном заводе за спасение скота и техники – Борис Григорьевич называет самой дорогой и ценной. И немудрено, получить такую высокую награду ещё «пацаном» - дано далеко не каждому.

Конечно же, Борису Рубанову пришлось работать и учиться, - восстанавливать недополученные в средней школе знания. День на заводе – вечером школа. Как-то на завод приехал учитель химии Михаил Григорьевич Злотников – увидел своего ученика и говорит:

- Короче, Боренька тебе не место здесь. Рубанов ему отвечает: «Мне нравится», а он: «Нет, нет, пойдём со мной».

«Садимся в машину, приезжаем, а как раз к запуску готовилась ТЭЦ-2 – первая электростанция в Павлодарском крае. Он спрашивает: «Нравится?», я говорю: «Да». «Пиши заявление дежурным слесарем». Благодаря Михаилу Григорьевичу Злотникову определилось мое направление, в электроэнергетике я с 1960-го года. Он опекал, наставлял меня. Сначала я работал дежурным слесарем, через год стал начальником смены. Поступил в Ивановский энергетический техникум на отделение паротурбинные и котельные установки».

Первые шаги в энергетике могли оборваться. В 1965 году Бориса должны были призвать на службу в Морфлот, он, как говорится, уже и на работу бритый ходил, но судьбе было угодно распорядиться иначе. В то время в Целиноградской области развернулось оборонное энергетическое предприятие, который надолго стал ему вторым домом.

«Здесь я начал трудиться с 1965 года. Мы обеспечивали горнодобывающий комплекс теплом. 1965 год, противостояние было и с Китаем, и с Америкой. Работал я старшим инженером, начальником смены, начальником смены турбинного цеха».

Свою вторую половину Борис Рубанов встретил в 1966 году. Они работали на одном предприятии – Павлодарской ТЭЦ-2. Там в Павлодаре родилась их дочь, а вот растить её Рубановым пришлось на земле забайкальской. В 1972 году Бориса Григорьевича запросили в Краснокаменск, с того времени чета Рубановых считает себя забайкальцами. Там он работал на ТЭЦ ППГХ в течение почти 17 лет, а в 1989 году его опыт, мастерство и профессионализм потребовался за рубежом – семья отправляется в Монголию.

«Я работал начальником котельных установок. В 1992 году, когда закончилась командировка, вернулся в Краснокаменск.

В это время в Краснокаменск приезжает Рыбников Виктор Николаевич, главный инженер Харанорской ГРЭС, он и сосватал меня в Ясногорск, надо, говорит, ещё одну станцию запускать».

Ещё одну, а сколько всего запустили?

- Немного: Павлодарскую ТЭЦ-2, Павлодарскую ТЭЦ-1, Почтовый ящик-6, Краснокаменскую ТЭЦ, ну и Харанорскую ГРЭС.

Это сейчас Борис Григорьевич, как говорится, знает всё – в буквальном смысле до винтика. А в самом начале трудового пути профессиональный язык энергетика казался ему, чуть ли не иностранным, он не имел представления о некоторых даже самых простых вещах.

«Электростанция очень сжата, напичкана, столько оборудования в неё вбито для того, чтобы вот эту лампочку зажечь и выдать какой-то киловатт электроэнергии. Электростанция – тот же корабль, только сухопутный. В начале я ощущал себя на нём матросом, а остальные товарищи, которые выше нас по рангу – капитаны 1-го, 2-го и 3-го рангов. А сейчас я, наверное, уже капитан-лейтенант.

Сначала не знал даже, что такое дренаж. Монтажники мне говорят, пойди дренаж открой. Я стою и думаю: да что это за дренаж такой? А это просто напросто – сброс воды с трубопровода.

В энергетике я состоялся как человек и как специалист».

Более 15 лет Борис Рубанов руководит химическим цехом Харанорской ГРЭС. Под его руководством проводился монтаж оборудования, были организованы курсы лаборантов и аппаратчиков химводоочистки, началось становление коллектива. А 31 декабря 1994 года химцех дал первую воду. Для несведущего человека работа химического цеха в технологической цепочке энергопредприятия незаметна и непонятна, на самом же деле она очень важна для всего предприятия. Руководить им – дело весьма ответственное, тем более, что 90-процентное его подчиненных – женщины.

«Бывает так, что и поругаешься... Женская доля тяжёлая, поэтому их поругаешь, а всё равно жалеешь».

В следующем году – 50 лет с того момента как Борис Рубанов впервые ступил на этот нелёгкий путь энергетика. Для того, чтобы включить лампочку и выдать киловатт электроэнергии, необходимо столько технического оборудования и столько усилий коллектива предприятия, что представить обычному человеку, наверное, просто невозможно, - считает Борис Григорьевич».

«Наша работа сродни военной службе, говорит он.- Начиная с осени и кончая весной ты должен быть на боевом посту, чтобы вверенное тебе оборудование работало без сбоев.

Вот, например, когда я работал начальником котельного цеха в Краснокаменске. Только прибыл с работы вечером или в выходной день выехал на дачу, за тобой приезжают: всё поехали обратно. Работа энергетика – это то же самое, что у военного: в 6 часов подъём, затем обход».

Какую профессию выбрали бы для себя, если не энергетика? - спрашиваю у Бориса Григорьевича. Без тени сомнений отвечает — Энергетика! Твёрдо идти к намеченной цели, выполнять свою работу качественно и добросовестно, пожалуй, у Заслуженного энергетика Читинской области и РФ Бориса Григорьевича Рубанова в крови.

Чего не отнять у казака, так это чести. В Оловяннинском районе, где и расположена Харанорская ГРЭС, о казаках знают не понаслышке. Всего пару лет назад посёлку Ясногорск был официально присвоен статус казачьей станицы, к ней приписано почти 70 казаков. Среди них и хорунжий Забайкальского казачьего войска, а в общевойсковом понятии лейтенант – Борис Григорьевич Рубанов.

Елена Овчаренко, записала Татьяна Аносова, «Ленинский путь» №53-54

Каждый день августа приближает родителей, а также их чад к 1 сентября – Дню знаний. Многие мамы и папы даже боятся близости этой осенней поры, так как на покупки к школе иногда просто не хватает средств. Сложнее всего приходится родителям первоклашек, которых нужно собирать практически «с нуля». Если у вас, как и у меня, есть старший ребёнок, то что-то из его вещей вполне может подойти младшенькому. Это снизит затраты на несколько сотен рублей. Безусловно, есть родители, которые «готовят сани летом», но, согласитесь, привычка оставлять «на потом» всё-таки свойственна многим из нас. Интересно, во сколько обойдётся экипировка детей в этом году?

В начале-середине августа на «Школьных базарах» и в подобных им отделах магазинов покупателей немного. Продавцы говорят, что предшкольная «лихорадка» начнётся в 20-х числах августа, но тем не менее уже всё готово для покупателей. Наш сосед Китай также во всеоружии: школьная форма, портфели, рюкзаки, обувь и т.п. Качество будет похуже отечественных производителей, но разница цен заставляет закрывать глаза на это. Поэтому в августе растёт поток туристов из числа родителей и их детей, спешащих за покупками на ночные рынки, распродажи или в торговые центры Маньчжурии.

Ну а если у вас ещё до сих пор нет заграничного паспорта, то вперёд – по магазинам и рынкам города. Но если в торговых точках – ажиотаж, нормально выбрать и примерить школьную форму не получится. Затем будет проблемно поменять одежду, если она вдруг не подошла – нужного размера или цвета может просто не оказаться. Поэтому не рекомендую откладывать покупки для школьников на последний момент.

По самым скромным подсчётам на сборы одного ребёнка в школу уходит как минимум пять тысяч рублей. Как минимум! Основное в школьном наборе – это учебники, а также форма и обувь. И это при условии, если некоторые вещи вы купили в каком-нибудь «Конфискате».

Если в вашей школе принята стандартная форма, то, поверьте, на этом лучше не экономить, а приобретать надёжные вещи, которые прослужат школьнику целый год. Если же вы покупаете форму только на торжественную часть школьной линейки, можно ограничиться недорогим синтетическим костюмом. Считаю, что самым идеальным материалом для школьной формы является полушерсть. Она тёплая и лёгкая, не мнётся, легко отстирывается, хорошо гладится и быстро сохнет. В основном форма продается уже «в сборе». Девочек предлагают одеть в костюм-тройку (пиджак, блузка и юбка) или в сарафан и блузку. При желании можно купить всё по отдельности. Продавцы советуют покупать для девочек не менее трёх блузок (для смены) и две юбки (либо брюки).

Так как у меня двое сыновей, то мне предлагают костюмы-двойки либо тройки. Советую покупать мальчикам две пары брюк. В школе, где учатся мои дети, принято носить светлые рубашки. Поэтому покупать приходится три-четыре штуки. Необязательно все сразу, но две – точно.

Для занятий физкультурой необходим спортивный костюм и кроссовки, а также короткая форма и плавательные принадлежности для бассейна. Нужно учитывать тот факт, что дети растут быстро, обувь приходится менять каждый год, а иногда и два-три раза за год. Да и редкий школьник удержится от соблазна побегать по школьным коридорам на переменке. Поэтому обуви потребуется три-четыре пары: уличная плюс пара сменной (для класса). Главное, чтобы подошва не скользила и не рисовала чёрные полосы на полу. Не забудьте и о кроссовках или кедах для физкультуры.

Многие экономят, выбирая канцтовары китайского производства. Я уже убедилась, что нет ничего лучше отечественных деревянных линеек, которые абсолютно безопасны и, заметьте, дешевле ярких пластмассовых. То же можно сказать и о китайских ручках, которые перестают писать в самый неподходящий момент. Вывод: чем дешевле, тем практичнее! Ещё мне очень не нравятся тетради и дневники с изображением полуголых моделей, актрис или «крутых» парней.

Вообще, для меня и моих детей поход по магазинам – это семейное мероприятие, которое превращается в настоящий праздник. Новый костюм, новый портфель, новые книги, ручки, фломастеры, карандаши, тетради... Не хотелось бы, чтобы этот праздник омрачало отсутствие денежных средств или недостаточное их количество. Думаю, меня поймут многие родители. Очень важно не дать ребёнку почувствовать, что его родители не имеют возможности купить всё необходимое, тем более не стоит говорить, что у вас просто нет денег. Это может испортить предпраздничное настроение ребёнку, вызвать нежелание идти в школу.

Приобретение всего этого «новья» скрашивает мысль о том, что каникулы уже закончились и впереди новый учебный год. А радостные возгласы детей помогают забыть обо всех трудностях подготовки к этому событию. В конце концов, День знаний должен стать для каждого школьника светлым, весёлым праздником – каким его считают миллионы мальчишек и девчонок, несмотря на такую нелёгкую арифметику!

Татьяна Ивченко, «Слава труду», №97