Как московское руководство разоряет забайкальские предприятия - в обзоре краевых СМИ

Блуждающий вексель

Национальные особенности ослепшей Фемиды

Бытует мнение, что Фемида должна быть слепа. И вроде бы именно поэтому её изображают с повязкой на глазах. Возможно, когда-то давно это было и правильно, но наша сегодняшняя действительность способна всё доводить до абсурда. Нынче слепота нашей отечественной богини правосудия стала темой для анекдотов, да и глухота её порой достигает абсолюта. Поэтому воспринимать реалии ей остается разве что на ощупь...

Арбитражный суд Забайкальского края 29 июля нынешнего года решил удовлетворить иск ООО «Корона Сервис» к ОАО «Забайкальский горно-обогатительный комбинат» и взыскать с ответчика почти полмиллиарда рублей. Поскольку «Корона Сервис» предъявила векселя на соответствующую сумму, якобы выданные ЗабГОКом.

Отдавать долги – дело святое. Особенно когда они подтверждены многоуважаемыми судебными инстанциями. Однако если вглядеться чуть пристальнее и разобраться, как возникла эта полумиллиардная задолженность одного из крупнейших в Забайкалье ГОКов мелкой московской посреднической фирме с уставным капиталом всего в 10 (десять!) тысяч рублей, то окажется, что всё не столь однозначно.

В апреле 2006 года владельцем ЗабГОКа стало московское ООО «Техпромстрой». Фирма тихая и незаметная, зарегистрированная в крохотной комнатке за тысячи километров от Забайкалья. Уставной капитал минимальный – всё те же 10 тысяч целковых, учредители – люди скромные, в списках «Форбс» не числятся. Но сумели где-то «наскрести» несколько десятков миллионов рублей и прикупили более 90 процентов акций ЗабГОКа. То есть, получили возможность творить на стратегическом предприятии всё, что ум подскажет.

Он подсказал новым владельцам расчленять предприятие на разного рода «дочерние» фирмы, куда затем передавать его весьма и весьма дорогое оборудование и прочие активы. Много уехало «налево».

Другим генеральным направлением усилий умельцев из «Техпромстроя» стало активное заключение долговых договоров. Например, в 2006 году, согласно официальному годовому отчету ОАО «Забайкальский горно-обогатительный комбинат», в «Перечне совершенных обществом в отчётном году сделок, признаваемых в соответствии с ФЗ «Об акционерных обществах» крупными сделками и сделками, в совершении которых имеется заинтересованность» первой значится такая: «Передача по договору займа в собственность ОАО «ЗабГОК» денежных средств в сумме 150 000 000 рублей для погашения задолженности перед бюджетом с выдачей простого векселя номинальной стоимостью до 250 000 000 рублей со сроком погашения по предъявлении, но не ранее 01.07.2007 г.».

Таким образом, дали комбинату в долг 150 «лимонов», а вернуть обязали 250! И кто этот крутой ростовщик? Контрагентом сделки значится ООО «Техпромстрой». Сам же новоиспечённый хозяин комбината! Дал себе в долг и решил содрать с себя грабительский процент!

Так в приличном бизнесе не бывает. И одного этого факта было бы достаточно, чтобы сильно усомниться в чистоте намерений господ из «Техпромстроя». А фактов таких набралось очень много.

Всего за полгода – с апреля (момента прихода «Техпромстроя» на ЗабГОК) по сентябрь 2006-го – новые владельцы комбината навыписывали векселей более чем на миллиард рублей всё тем же крохотным ООО, имеющим тот же минимальный уставной фонд в десять тысяч целковых и зарегистрированным в той же Москве. Эти финансовые «карлики», похожие на «Техпромстрой» как братья-близнецы – ООО «Финансовый дом» и ООО «Инфомаркет», взапуски кинулись накачивать ГОК сотнями миллионов невесть откуда взявшихся у них рублей. Выдвиженцы «Техпромстроя», засевшие в руководстве ЗабГОКа, лихо подписывали им необходимые векселя.

Тут возникает законный вопрос: а куда делся этот взятый в долг миллиард с лишним? Если пошёл на модернизацию производства, на приобретение новых технологий и оборудования, то честь бы и хвала новым владельцам комбината! Все нынче жаждут инвестиций!

Но ничего похожего не было. Оборудование ГОКа как раз распродавалось налево и направо. А деньги за выданные векселя как приходили на специально открытый счёт предприятия, так тут же, через несколько дней, уплывали с него в погашение якобы предыдущего долга. Или под разными другими предлогами. Объёмы производства падали. Численность работающих быстро сокращалась, что наглядно свидетельствует – ни о каком развитии производства новые владельцы ГОКа даже и не думали.

Выручка от реализации в 2006-м году упала на четверть, достигнув 307,5 млн. рублей. То есть, долгов наделали втрое больше, чем выпустили продукции! Подобный «менеджмент» московские умельцы практиковали на ЗабГОКе и два последующих года, превратив стратегическое предприятие в руины.

Итак: столичные господа купили ГОК, наделали огромных долгов, распродали технику и оборудование, подорвав экономическую базу комбината... Неужели по бестолковости или неграмотности?

Увы, имеющиеся факты позволяют констатировать, что всем происходящим заправляли очень грамотные граждане. И своих персональных целей достигали очень последовательно.

Они ввели в состав руководства ЗабГОКа неких господ А.Ф. Сухого и А.Л. Молостова, которые едва успели уволиться с предыдущего места работы – ОАО «Малышевское рудоуправление», что в Свердловской области. По документам Александр Федорович Сухой являлся там генеральным директором, а отставной военный Александр Петрович Молостов пришел туда же заместителем генерального директора с должности администратора Асбестовского городского суда.

Руководили там эти суперпрофессионалы вдохновенно, однако, по имеющимся материалам, "Малышевское рудоуправление" оказалось буквально на грани банкротства.

Накопленный опыт умельцы-менеджеры принесли с собой на ЗабГОК. Только здесь они поменялись местами, и уже А.П. Молостов стал исполнять обязанности генерального директора. Хотя, согласно тогдашнему Уставу ОАО «Забайкальский горно-обогатительный комбинат», руководитель данного предприятия не только должен был иметь опыт работы а горно-обогатительной промышленности не менее пяти лет (деятельность А.П. Молостова в «Малышевском рудоуправлении» едва насчитывает полтора года), но и, в связи со стратегической спецификой ЗабГОКа, должен иметь свидетельство на право управления ядерными комплексами!

Вряд ли новоиспеченный «и.о.» даже представлял, как выглядит такое свидетельство.

И ещё: по тому же Уставу предприятия полномочия «и.о.» были сильно ограничены – до утверждения его в статусе генерального директора на общем собрании акционеров. Собрание состоялось, но генерального не избрало. Значит, по вышеуказанным причинам, и.о. генерального директора А.П. Молостов де-юре становился нелегитимен. Абсолютно! Поскольку его полномочия должны были автоматически прекратиться. И он не имел даже формального права подписывать какие-либо долговые бумаги, которые, по тем же причинам, изначально будут весьма и весьма сомнительными.

Однако именно г-н Молостов засучив рукава лихо подписывал векселя комбината на огромные суммы. Те самые векселя, которые «Корона Сервис» потом предъявила в Арбитражный суд Забайкальского края.

Известно, что в эпоху либеральных реформ в нашей стране стали широко применяться довольно простые схемы вексельных махинаций. Суть их примерно такая.

На оказавшееся в кризисе крупное предприятие, где ещё с советских времён сохранились значительные активы и много дорогой техники и оборудования, путём различных уловок приходят мутные, но хитрые новые владельцы. Заниматься развитием производства они не умеют и не хотят, зато готовы распродать со складов и из производственных цехов всё, что можно. Параллельно запускалась вексельная карусель.

Новые владельцы приглашали таких же мелких подельников и просили у них в долг. Посредники перехватывали где-нибудь на стороне деньжат на короткий срок (кто бы им дал крупные суммы надолго!), передавали их новоявленным «менеджерам» предприятия и получали взамен вполне официальный законный вексель.

Затем эти «менеджеры» спешно заключали контракты (сомнительные, фиктивные, липовые и проч.) с другими подельниками, быстро перекачивали на их счета поступившие по векселям суммы. И уже те, в свою очередь, возвращали деньги туда, откуда их на несколько дней позаимствовал счастливый векселедержатель.

Другими словами, деньги, пробежав по кругу, возвращались в тот же мешок, откуда их достали. А на крупное предприятие, где ещё много чего можно продавать и растаскивать, навешивался огромный долг. Счета его, естественно, были по-прежнему пусты.

Чуть позже, перекочевав к столь же мелким, пустым и мутным фирмам, векселя предъявлялись к оплате. Погасить задолженность предприятие, конечно же, не могло, в результате чего запускалась процедура банкротства. А первыми претендентами на выручку от распродажи конкурсными управляющими всех активов банкрота были как раз держатели крупных векселей.

В результате махинаторы – в прибыли, а некогда солидные, обладавшие большим производственным потенциалом отечественные предприятия прекращали своё существование.

А теперь ещё факты. Векселя ЗабГОКа подержали в руках не только «Техпромстрой», «Финансовый дом» и «Инфомаркет». В списке «счастливцев» фигурируют также некая «Ремина Стар», «Финпарк», «Промторгсервис», «Тактер» и «Корона Сервис». Все ООО сделаны, будто под копирку, - зарегистрированы в столице, имеют минимальный уставной фонд в 10 тысяч рублей, занимаются чем-то вроде посредничества и практически неизвестны в предпринимательских кругах.

Но куда важнее и примечательнее другое обстоятельство: у всех (ВСЕХ!) этих ООО имеются расчётные счета в одном и том же столичном акционерном коммерческом инвестиционном банке «Образование». Выходит, все эти фирмы, фактически, родственники, «птенцы гнезда» банка «Образование», который, в отличие от мелких «птенчиков», располагает средствами для многомиллионных финансовых операций.

Более того: тот самый спецсчёт, на который поступали (и мгновенно улетучивались) деньги за векселя, выданные менеджерами, рулившими на ЗабГОКе от имени «Техпромстроя», был открыт в Москве, в банке... «Образование»!

В результате хождения по кругам векселя оказались у ООО «Корона Сервис», которая понесла их в Арбитражный суд Забайкальского края. Вместе с полумиллиардным иском к ЗабГОКу.

Выяснилось, что злополучные векселя «Корона Сервис» приобрела у такого же «птенца» банка «Образование» – ООО «Тактер», причём спустя почти 4 (четыре!) месяца после того, как «Тактер» было ликвидировано! В смысле – прекратило деятельность в качестве юридического лица.

В связи с этим Арбитражный суд г. Москвы и Девятый арбитражный апелляционный суд постановили признать договор мены векселей между ООО «Тактер» и ООО «Корона Сервис» недействительным. А это, несомненно, означает, что «Корона Сервис» незаконно владеет векселями ЗабГОКа. И не в суд бы их нести этой самой «Короне», а совсем в другое место...

Понимая, что с бумагами нечисто, векселедержатели старательно делали хорошую мину при плохой игре. В смысле – не особо утруждали себя нормами права. Участвовавшие в переговорах с нынешними владельцами ЗабГОКа господа В.Я. Лосев и А.Ю. Акулов даже не скрывали, что затеявшее «вексельную карусель» ООО «Техпромстрой» — компания номинальная, иначе говоря, подставная. Это откровение тем интереснее, если учесть, что получивший доверенность на представление интересов ООО «Корона Сервис» в том числе в судебных и правоохранительных органах гражданин Александр Юрьевич Акулов в недалеком прошлом являлся штатным сотрудником все того же банка «Образование».

Не сумев получить деньги с ЗабГОКа «втихую», господа векселедержатели не постеснялись отправиться на поклон к Фемиде. А та взяла да и поддержала их иск. Отмахнувшись от вердикта московского суда. И не вдаваясь в историю происхождения этих векселей.

Новые владельцы ЗабГОКа, которые уже начали постепенно возрождать комбинат и на которых именно сейчас свалились эти чужие и, очевидно, искусственно созданные долги, оспаривают решение суда в соответствующих инстанциях. И намерены дойти до самых высоких. Потому что они хорошо понимают: цена вопроса не только в том, будет ли существовать дальше Забайкальский горно-обогатительный комбинат, будет ли он приносить доходы казне и создавать в регионе новые рабочие места. Проблема гораздо острее и глубже.

Имеем ли мы все – граждане, общество, власти разных уровней – право позволять очень сомнительным пришлым людям цинично разрушать то, что создавалось поколениями наших предков? Позволять алчным и беспринципным деятелям ради сиюминутной наживы уничтожать экономический потенциал региона?

Имеем ли мы право бросать на произвол судьбы посёлок Первомайский, участь которого в случае банкротства ЗабГОКа будет незавидной, схожей с участью таких же моногородов.

Может быть, уже пора сказать жителям посёлка, чтобы они присматривали себе места для переезда? А в краевом бюджете начать изыскивать средства, чтобы помочь гражданам сменить место жительства?

Нынешнее руководство ЗабГОКа обратилось в краевую прокуратуру с просьбой выяснить, имеется ли криминал в вышеописанных операциях с векселями комбината. Однако после долгих проволочек прокуратура предпочла направить бумаги в столицу – по месту нахождения тех ООО-«близнецов». Вроде как не в Забайкалье они делов натворили.

«Забайкальский рабочий», №209

Циники на букве закона

Местные бюрократы чинят препятствия чернобыльцам
С момента самой страшной техногенной катастрофы прошло почти 25 лет. Но до сих пор не все забайкальские чернобыльцы получили в руки удостоверения ликвидаторов. Многие из них уже умерли, а те, кто ещё жив, теряют остатки здоровья и сил в чиновничьих кабинетах.

История одного чернобыльского удостоверения

Когда на Чернобыльской АЭС произошла авария, забайкальскую девушку Римму вместе с другими отправили в командировку в Чернобыль. Месяц она работала в заражённом городе поваром – готовила обеды ликвидаторам. В её альбоме даже хранятся фотографии, привезённые оттуда: вот Римма среди таких же поваров в заводской столовой, вот на портретном снимке – молодая, красивая. А вот и грамота: «за активное участие по обеспечению питанием участников ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС...».

Вернулась на родину, в Краснокаменск, и заболела. Заболела всерьёз и надолго. Местным врачам, которые знать не знали, что такое радиационное облучение, пришлось узнавать это на живом примере – пациентах, приехавших из Чернобыля и жалующихся на бессилие, головные боли, анемию, ломоту, пятна и опухоли, появляющиеся на теле. Медицинские карточки пухли на глазах, шли годы, лучше, понятное дело, таким больным не становилось. Они искали в кабинетах врачей помощи, которую те не могли оказать.

В конце концов, карточка Риммы потерялась – история её болезни, ставшая историей её жизни, была увезена участковым врачом в областной центр и, по версии следствия, украдена вместе с машиной и остальными картами таких же больных и уничтожена ворами. Это происшествие случилось на 10-й год возвращения Риммы из Чернобыля. Её здоровье к этому времени пошатнулось окончательно, она похудела, потеряла работу. Когда, используя связи, ей все-таки удалось устроиться на сернокислотный завод, она не смогла трудиться. Из-за пониженного давления женщину кидало в разные стороны, был большой риск упасть прямо в кислоту, тогда её уволили по второму пункту 33-й статьи КЗОТа. Это означало – по состоянию здоровья ты не можешь работать, оформляй инвалидность и живи на копеечное пособие от государства.

Римма не могла доказать, что её состояние вызвано облучением: медицинская карточка была утеряна, воры не были найдены, участковый врач советовала своей пациентке искать воров. Окружённая со всех сторон непреодолимой стеной, Римма чувствовала себя в эти дни на краю пропасти, её инвалидная пенсия в это время составляла 530 рублей. Она запила, но где-то в уголке сознания ещё жила мысль: преодолеешь стену, а за ней – твоя новая жизнь.

Собрав в кулак остатки сил, воли, злость и обиду, запасы которых за эти годы были накоплены немалые, она уезжает в Москву добиваться своего. И возвращается оттуда с конкретным результатом: направлением на дорогостоящее медицинское обследование, которое уже был оплачено Минатомом. Этот анализ подтвердил: в крови Риммы повышенная доза радиации. Только после этого в 2002 году, спустя 16 лет после аварии, Римма Дмитриевна получает на руки удостоверение, которое даёт ей право на повышенную пенсию – 30 тысяч рублей в месяц.

Тогда такие же чернобыльцы, которые остались жить в Краснокаменске, сказали ей: «Ты прошла все круги ада, знаешь – что к чему, будь председателем общественной организации и помогай другим». Так появилась краснокаменское отделение Союза «Чернобыль» с Риммой Дмитриевной во главе.

Бюрократизм не лечится

К сожалению, это не единственный пример того, как в крае попираются права чернобыльцев. Через месяц в Чите должен состояться суд с участием ещё трёх ликвидаторов на ЧАЭС, которые не получали никаких удостоверений более 24 лет.

У одного из них, Николая Синякина, мы были дома. Николай Александрович рассказал, как в начале апреля 1986-го года его призвали на военные сборы в Киевское высшее радиотехническое училище. 26 числа в 2 часа по московскому времени произошла авария, и всех 60 человек из училища направили на ликвидацию её последствий.

- Когда произошла авария, нас построили на плацу и спросили, есть ли водители с правами. Вышли 7 человек, в том числе я. Тогда нас стали посылать из Киева до Припяти – возить товарный бетон. В Припяти этот бетон забирали уже другие люди, а мы везли до киевского аэропорта детей и женщин в положении. Возили до тех пор, пока были силы. Пять лет нам было запрещено об этом говорить, - рассказал Николай Александрович.

По возвращении в Читу, он сразу же попал в больницу, где пробыл всё лето. Врачи старались повысить ему гемоглобин, который упал до 26-ти. С тех пор здоровым он себя уже не чувствовал. Николай перенёс 4 хирургические операции, каждые полгода ему необходимо лечение в больнице.

Николаю дали вторую группу инвалидности, которая позволяет получать чуть больше 4-х тысяч рублей пенсии. Инвалида не берут на работу даже дворником. Медицинская карточка с историей болезни цела, но этот документ не принимают в доказательство прав на «чернобыльское» удостоверение.

- Я стал обращаться в военкомат, откуда призывался. Мне нужно было подтверждение, что я был на месте событий. Оттуда меня отправили в областной военкомат, а там ответили: надо делать запрос, потому что никакой отметки, что мы участвовали в ликвидации, в документах нет. Нас просто наглым образом обманули – ещё там, в Киеве, - рассказал Николай.

Отстаивать свои права Николай начал ещё в 1995 году, и до сих пор ничего не добился. Собирая документы и справки в чиновничьих кабинетах, он случайно узнал, что поиском доказательств занят и другой чернобылец, побывавший на сборах в Киеве – Юркин Илья. Они разыскали друг друга и стали бороться против системы вместе.

Мы тоже познакомились с Ильёй и его сестрой и вот вам, читатели, уже третье доказательство того, как трудно в Чите защищать свои права, не имея полезных связей. У Ильи, как и у Николая, сразу же начались проблемы со здоровьем. Рану на руке, образовавшуюся из-за радиационного воздействия, врачи читинского кожно-венерологического диспансера опознали как бычий лишай, в Холбоне, куда вернулся Илья, её вылечить не могли. Три года назад в возрасте 49 лет у Ильи случился инсульт, он стал инвалидом 2-й группы. В областном военкомате подтверждения, что он – ликвидатор аварии на ЧАЭС тоже не было. Ему посоветовали обратиться в Министерство соцзащиты на Курнатовского,7, а там – в суд с иском к МЧС. Собирая все необходимые для суда документы, сестра Ильи – Татьяна Ивановна – потратила десять лет, обращалась и к Шойгу, и к министру обороны Иванову. Но результат всех её обращений один – в списках ликвидаторов Ильи Юркина нет.

Кое-что для оправдания нашего вывода, что бюрократизм не лечится, надо рассказать и о Татьяне Ивановне – женщине без преувеличения удивительной чуткости и доброты. Она живёт в обыкновенной читинской «хрущёвке» с братом, который как ликвидатор катастрофы имеет право на новое жильё, и мамой, которая является вдовой ветерана ВОВ и тоже, имеет право на улучшение жилищных условий. Вместе с ними до июня этого года жила тетя Татьяны Ивановны, которая тоже была вдовой ветерана. Вчетвером жили в очень стеснённых условиях, поэтому, когда вышел известный указ об обеспечении ветеранов и их вдов квартирами, подали документы в администрацию Центрального района на улучшение жилищных условий. И что же? В апреле семью ставят на учёт, а в июле тётя Татьяны Ивановны умирает, и уж тут чиновники отреагировали куда быстрее – прислали бумагу, дескать, после смерти вдовы жилой площади прибавилось, а значит новое жильё уже не требуется.

Циники на букве закона

Решив судиться, Синякин и Юркин узнали адреса ещё пяти читинцев, побывавших на месте аварии и не имеющих чернобыльских удостоверений. Оказалось, что в живых из них осталось только двое, причем один спился. Эти люди тоже на протяжении 25 лет не могли получить удостоверения по разным причинам.

Разве виноваты они, что из-за чей-то халатности у них не оказалось нужных чиновникам бумаг? Почему эти люди были вынуждены годами доказывать свои права, имея радиационную дозу в крови, и никто не подсказал путь, по которому им следовало идти?

К сожалению, этими вопросами местные чиновники мало озабочены. Они стоят на букве закона, и ведут себя при этом весьма цинично.

В этот день я вместе с председателем краснокаменского Союза «Чернобыль» и сестрой Ильи Юркина сижу в кабинете крупной чиновницы, руководителя главного бюро медико-социальной экспертизы по Забайкальскому краю Т.П. Ермаковой. Римма Дмитриевна, как представитель чернобыльцев, пытается выяснить: как людям, пострадавшим от радиации, можно получить удостоверение инвалида Чернобыля. Госледи объясняет, что в перечне заболеваний, на котором основывается решение комиссии присвоить чернобыльцу инвалидность или нет, остались только раковые болезни. И добавляет: вот когда у человека появится рак, только тогда он и получит желаемое.

Цинизм чиновницы имеет под собой законную почву. За эти годы документ, о котором идёт речь, менялся несколько раз. Еще в 1999 году, третий по счету, он содержал в себе предраковые заболевания, в четвёртой редакции перечня остался только рак. К тому же, чтобы получить удостоверение инвалида Чернобыля, на руках должно быть удостоверение чернобыльца, подтверждающее факт пребывания в зоне радиации – этого документа у Юркина и Синякина нет из-за роковой ошибки военкомата.

Но не всё потеряно, ещё живы свидетели, которые могут доказать правоту читинских чернобыльцев. Редакция газеты будет следить за действиями суда по этому делу и познакомит читателей с его исходом.

Удивительно, что за все эти годы в Чите так и не образовалась общественная организация в защиту чернобыльцев. Лишь спустя четверть века по инициативе губернатора её решили создать. Но время упущено: сотни людей ушли из жизни, так и не воспользовавшись законным правом на повышенные пенсии, жильё, автомобили. И всё же смерть чернобыльцев не значит, что вместе с ними исчезли проблемы. Живы жёны и дети Чернобыля, и им тоже нужна помощь. Редакция газеты, в свою очередь, поможет каждому, кто к нам обратится по этому поводу, связаться с нужными людьми.

Татьяна Решетникова, «Земля», №45

Эхо выстрелов

6 января 2010 года неподалёку от села Урта-Харгана Ононского района были задержаны пятеро отлично экипированных для охоты мужчин. Они передвигались на машине «Land Cruiser», в которой сотрудники Даурского заповедника и госохотслужбы обнаружили кровь животных.

Пресс-служба краевой прокуратуры сообщила, что автомобиль был специально оборудован для охоты: помимо багажника на крыше здесь были установлены дополнительные фары для лучения животных ночью, машина по периметру вкруговую была оборудована фонарями. В самом багажном отделении инспекторы нашли брезент со следами крови и шерсти животных. У задержанных изъяли гладкоствольное и нарезное ружья.

Инспекторы госохотслужбы выследили автомобиль по отпечаткам протекторов, ведущих от мест отстрела дзеренов – вида, занесённого в Красную Книгу – до одного из подворий. На его территории, как показал осмотр, охотники уже разделали 21 тушу дзерена.

- По всей видимости, браконьеры несколько раз уезжали и возвращались на подворье с добычей. По крайней мере, следы говорили о том, что было как минимум три поездки, - рассказывали через некоторое время после задержания очевидцы событий.

Ворошиловский стрелок

«Упакованные» на пять с плюсом охотники представились безработными. Дальше – больше. Один из них, пенсионер Александр Грачёв, во время следствия взял всю вину на себя. Тем самым, естественно, изменилась и статья Уголовного кодекса, вменявшаяся теперь единственному обвиняемому. Если бы под суд пошли весе задержанные в джипе, последствия для всех участников могли быть куда серьёзнее.

Грачёв заявил, что поехал на рыбалку и позвал с собой Сергея Жукова, который, в свою очередь, пригласил своего брата Андрея Рыбакова и дядю Александра Богодухова. По первоначальным показаниям Грачёва, они заехали к его давним знакомым в Ононский район, и, заметив животных, похожих на косуль, пенсионер открыл по ним огонь. Все остальные даже не представляли, что они участвуют в охоте, то сеть отношения к преступлению не имели. Грачёв якобы стрелял по переменке из нескольких стволов, собственноручно затаскивал туши животных в машину (все остальные, за исключением Богодухова, который, по заявлению Грачёва, перебрал и остался в подворье, по-видимому, находились в прострации). После этого пенсионер отнюдь не шварценеггеровской комплекции в одиночку разделал двадцать одну тушу и перенёс их в теплицу на территории подворья. Это мужчина, который сам весит килограммов пятьдесят - пятьдесят пять. Это при весе каждого дзерена килограммов этак в ...дцать. Это после нескольких заездов на охоту, отстрела в сумерках, как поначалу уверял Грачёв, и погрузки убитых дзеренов в машину. Крепкие нынче в Забайкалье пенсионеры пошли, ничего не скажешь.

Стоит добавить, что в «Центре охраны зрения» Грачёву поставили диагноз: «отёк сетчатки, миопия средней степени, осложнённая катаракта». Главному браконьеру объяснили: вылечить это можно, лишь согласившись на операцию. Получается, при подобном дефекте зрения тех 18 дзеренов, отстрел которых был признан судом, Грачёву было проще догнать пешим и забить какой-нибудь палкой, нежели расстрелять прицельно.

Правда, не правда ли?

Во время судебного заседания Грачёв изменил показания. Он заявил, что после задержания остальные участники охоты попросили его взять всю вину на себя, пообещав, что на штраф скинутся и заплатят сами.

- То, что это обещание было дано впустую, я понял во время суда: поведение людей, с которыми я охотился, изменилось кардинально, - рассказал Александр Грачёв, сидя в редакции «Экстры». Показания о первоначальном сговоре участников охоты дал и Роман Старицын.

Он рассказал суду, что 6 января был у родителей в селе Урта-Харгана. Грачёв, Жуков, Рыбаков и Богодухов приехали ночью около 3 часов. У приехавших с собой были карабин «Вепрь» и ружьё 16 калибра, принадлежавшие Грачёву, а также карабин СКС у Богодухова и охотничье пятизарядное ружьё у Жукова.

«После этого все мы поехали на охоту на автомобиле «Лэнд Круизёр», за рулём которой находился Рыбаков. Я сел рядом спереди, указывал дорогу, - рассказал Роман Старицын судье. – Сзади сидели Жуков, Богодухов, Грачёв и мой брат Семён. У них на четверых было три единицы оружия, так как по неизвестным мне причинам Жуков оставил своё ружьё у нас дома. Охотились мы с помощью фары, то есть «лучили». Когда в луче фары появлялись животные, то Рыбаков на машине их догонял или останавливался, а сидящие сзади, высовываясь из люка в крыше, производили по ним выстрелы. Кто конкретно производил выстрелы, я сказать не могу, так как сидел спиной к стрелявшим, но по звуку залпов понял, что стреляли со всех стволов. Больше всех выстрелов произвели из карабина СКС (выстрел из этого оружия намного громче выстрелов других). Упавших животных собирали по пути. Из машины выходили все. Охотились мы в два этапа, так как некуда было складывать туши. После того как рассвело, мы вернулись домой».

Александра Грачёва признали виновным в качестве единственного участника незаконного отстрела дзеренов и назначили ему наказание в виде штрафа в 100 тысяч рублей, а также возмещения ущерба государству в общей сумме 671 тысяча 220 рублей. Этот приговор Александр Грачёв будет оспаривать в суде апелляционной инстанции.

Добавим, что, по информации, предоставленной журналисту, большинство участников «увлекательной» поездки в Ононский район живут в Чите и занимаются предпринимательской деятельностью.

Во время подготовки материала стало известно, что свой отзыв на апелляционную жалобу Грачёва в суд направила прокурор Ж. Дьячкова. В возражениях она пояснила, что прокуратура просит суд оставить приговор в силе, поскольку... «возможность возврата дела прокурору для перепредъявления обвинения исключена в связи с невозможностью ухудшения положения Грачёва». Сам Александр Викторович в ответ на такое недоумённо разводит руками: вот уж заботушка-то.

Юлия Скорнякова, «Экстра», №44

Театр вещей

Актёры драмтеатра на сцене предпочитают коньяк из чая

Принято считать, что театр начинается с вешалки. А вот с чего начинается театральная постановка? Правильно. Когда в зале гаснет свет, взоры зрителей направляются на сцену. А там – тяжёлый дубовый стол, на нём кружевная скатерть, старинный канделябр со свечами, чернильница с пером... Первым делом зритель видит вещи – именно они играют не последнюю скрипку в любой театральной постановке.

Корреспонденту «Экстры» удалось проникнуть в святая святых – в закулисье драматического театра Забайкалья, где его сотрудники рассказали, какой путь проделывает каждая вещь, прежде чем попасть на сцену и сыграть в спектакле.

Мастера подделок

Бутафория с итальянского дословно – подделка. Любое произведение, по которому ставится спектакль, уже содержит описание предметов, обстановки. Поэтому режиссер, задумав постановку, сначала идёт к художнику-декоратору, с которого и начинается жизнь бутафорских вещей.

- Для начала мы, конечно, читаем произведение, но внимание концентрируем не на диалогах персонажей, не на их отношениях, а на наборе вещей, которые необходимы артисту, чтобы обыграть ту или иную ситуацию, - рассказала корреспонденту «Экстры» художник-декоратор краевого драмтеатра Лариса Былкова. – Всё зависит от времени, в котором происходит действие пьесы – это может быть историческая или современная постановка.

Разумеется, чтобы создать предметы интерьера или вещи к историческому спектаклю, художнику-декоратору необходимо перелопатить горы дополнительной литературы, чтобы досконально знать, как выглядел тот или иной предмет, которого в современной жизни уже и не встретить.

- Например, если нужно сделать доспехи средневекового рыцаря, нужно учесть всё – от их формы до геральдики, которая тогда использовалась. Или, допустим, делаем мы бижутерию – также необходимо учитывать исторические подробности, - говорит Лариса Былкова.

Если спросить у зрителей, какие театральные профессии им известны, многие, наверняка, назовут артистов, режиссёров, художников, осветителей, билетёров и даже гардеробщиков. А все ли вспомнят о бутафорах – мастерах театральных подделок? Между тем без них не обойдётся ни один спектакль. Закулисную сторону профессии бутафора нам приоткрыл художнику-бутафор Алексей Нольфин, который в забайкальском театре драмы считается мастером на все руки. Именно к нему попадают готовые эскизы с точными размерами, фактурой. Работает он с разными материалами – от бумаги до металла, его главная задача – в точности соблюсти задумку своего коллеги, художника-декоратора. Тут бушует его стихия – станки, рубанки, пилы, гвозди, ткани, краски.

Бумажные яблоки и ненастоящий коньяк

И вот финита ля комедия. Спектакль сыгран. Занавес. Наравне с актёрами свою роль отыграли и многочисленные вещи, присутствовавшие на сцене – посуда, оружие, веера, продукты... Всё это – детище заведующей реквизиторским цехом Екатерины Леонтьевой, хранительницы театральной бутафории. Именно она отвечает за их своевременное появление на сцене, равно как и за их сохранность до следующего показа. Екатерина Петровна любезно пустила корреспондента «Экстры» в своё хранилище. Это узкая длинная комната с большими полками по бокам. Каждая подписана – «Золушка», «Вечер», «Поминальная молитва», «Биндюжник и король», а на полках – чего только нет!

- Здесь у каждого спектакля свое место, - начала экскурсию по своему рабочему месту Екатерина Леонтьева. –И тут хранится весь реквизит, необходимый именно в определенной постановке.

В хранилище лежит реквизит к 51 спектаклю – и к замороженным, и к действующим. Есть спектакли, в которых могут играть более ста предметов.

Зритель, каким бы внимательным он ни был, многого из того, что происходит на сцене, не замечает. И это не шпилька. Просто настолько натурально из зала могут выглядеть, например, продукты, что кажется, что действительно корзинка актрисы полна спелых яблок. На самом деле – это бутафорские фрукты. Или, например, охапка берёзовых поленьев из спектакля «Женитьба Бальзаминова» выглядит как настоящая, тяжёлая. На самом деле – поленья сделаны из папье-маше и весят не больше школьного портфеля. Играют в театре не только бутафорские предметы. Нередко в спектакле необходимы и вполне реальные вещи, из нашей обычной жизни. И тогда, по словам Екатерины Петровны, поставщиками становятся сами работники театра – несут всё из дома, горожане приносят. Так, у Екатерины Леонтьевой хранится целый арсенал оружия – от мушкетов и револьверов пушкинских времён до автомата ППШ и винтовки Мосина. Всё оружие в прошлом настоящее, подарено военными, но, разумеется, своё уже отстреляло. А для детского спектакля-сказки «Необыкновенные приключения в космосе» купили огромный телевизор с ж/к монитором. Так и стоит он на полке – реквизит всё-таки.

Особая ответственность на реквизиторе лежит, когда по сценарию актёры должны что-то кушать на сцене. И тут бутафорскими пельменями не отделаешься.

- Я составляю выписку, где указан исходящий реквизит. Например, в «Ревизоре» актёры едят настоящие булочки. В спектакле «Вечер» по сценарию оладьи, но на самом деле я делаю гренки, картошка варёная и солёные огурцы – настоящие, яичницу жарю, - Екатерина Петровна показывает свою кухню, она – стол с электроплиткой да мойка для посуды – расположена тут же, в реквизиторском цехе. – Актрисы, следящие за своей фигурой, не боятся набрать вес – во время спектакля им некогда особо кушать, ведь надо и говорить, и играть. Алкоголь, по словам Екатерины Леонтьевой, конечно же, тоже бутафорский: если коньяк – то чай посветлее, если красное вино – чай каркаде, водка – вода.

- Настроение актёров на сцене напрямую зависит от нас. Ведь важно, например, подать кашу не очень горячую, чтоб не обжёгся, но и не очень холодную, чтоб не совсем противно есть было, - говорит Екатерина Петровна. – Поэтому мы стараемся угодить им, лишь бы сыграли хорошо.

Действительно, художники, бутафоры, реквизиторы, как невидимые тени, придают любому спектаклю свою особенную атмосферу. Представить себе постановку без них – невозможно. А представить себе театр без вещей – ещё более сложная задача, ведь если реквизит и бутафория соответствуют всему спектаклю, то и актёр, окружённый нужными вещами, сможет донести свою роль более естественно.

Татьяна Белокопытова, «Экстра», №44

Дожить до весны...

...или покинуть городок вместе с военными?

Этой зимой синоптики предвещают понижение температуры на 5 градусов. Но некоторым забайкальцам предстоит испытание не только холодом... Штаб СибВО расформирован, военные посёлки остались без рабочих мест и инфраструктуры.

Живём компактно

Ещё свежо в памяти ЧП, которое произошло в посёлке Степь Оловяннинского района. В результате аварии в котельной при пятидесятиградусных морозах без тепла остались десятки жилых домов. Из военного городка было эвакуировано около ста человек.

Тогда командующий СибВО взял под личный контроль теплоснабжение военного городка. Министр обороны РФ Анатолий Сердюков дал распоряжение к следующему отопительному сезону построить новую современную котельную.

Но всё осталось только на бумаге. Частично отремонтировали старую котельную. Завезён уголь, которого хватит на два месяца.

- Наступивший отопительный сезон дома в посёлке Степь будут отапливаться за счёт Министерства обороны РФ, - успокаивают в пресс-службе СибВО. – По закону все военные объекты в ближайшее время будут переданы местным органам власти.

Из заселённых квартир в Степи осталось около 500. Чтобы сократить расходы на отопление и не допустить размораживания теплосетей, людей переселяют в компактное жильё.

Освободившиеся дома консервируют. Власти края уже заключили контракт с частным охранным предприятием. Его сотрудники обеспечивают порядок на территории гарнизона и следят за тем, чтобы оставленные дома не стали достоянием мародёров.

Куда бежать?

Уже больше двух недель сидят молодые мамочки со своими малышами по домам. Детский сад, а он ведомственный и единственный в этом посёлке, закрыт. Перспективы его никому не известны.

- Главное для нас сейчас – дожить до весны, - вздыхает глава Сельского поселения «Степнинское» Алёна Муллахметова.

А многие жители Степи планируют уехать из посёлка.

Краевые власти края открыто заявляют: «Мы не знаем, что будет с этим посёлком». До 1 декабря этого года посёлок должны покинуть военнослужащие. Население рискует остаться без жилья и рабочих мест. Железная дорога, почта и школа не могут принять 800 человек, которые в один день останутся без работы.

В правительстве Забайкальского края тоже задумались о переселении жителей Степи в другие населённые пункты, где есть рабочие места и бесперебойно действует инфраструктура.

- Но для этого необходимо не менее 400 сертификатов на жилплощадь, - говорит Алёна Ивановна. – Разве краевой бюджет может себе такое позволить? Надежда на помощь из федеральной казны.

Не только посёлок Степь, Забайкальский край в целом покидает большое количество военнослужащих. «АиФ-Забайкалье» уже писало, что воинские соединения и части уже подчинены Восточному военному округу. Расформирование больно ударит и по казне края, и по обычным гражданам. Не исключён всплеск преступности. Но, по словам сотрудника пресс-службы СибВО Игоря Мугинова, планируется до 2014 года развернуть в Чите две бригады – танковую и мотострелковую.

А тем временем в Степи остаются проблемы, которые надо решать немедленно.

Алексей Воеводин, «АиФ - Забайкалье», №202