Анатолий Холмогоров: «Серьёзный народ был»

В коллективном предприятии «Беклемишево» с бытности его совхозом формально мало что изменилось. Разделили условно имущество и землю на паи, да понаехало много семей, от которых мало толка. Это дети, устроенные в городе, продают родительские дома...

В остальном, люди «работают, как работали». Как работали, для проекта ИА «Чита.Ру» «Сделано в СССР» рассказал председатель совхоза «Беклемишево» с 30-летним стажем, член совета народных депутатов Анатолий Данилович Холмогоров. Данилыч, как зовут его в Беклемишево.

- На нас был план, и попробуй ты его не дай. Хоть ты трижды прекрасный человек, спрос будет жестокий. Кадровый состав руководителей сельхозпредприятий в области был очень сильный. Серьёзный народ был, дела мог делать, управлять, понимать. Молодёжь растили. Когда я начинал работать главным зоотехником, зима начинается - не проходит недели, чтобы не было совещания. Иногда замотают! Потом подумаешь — ну, полтора часа просидел, а в 15-то минутах было рациональное зерно, ты же его уловил. Ну, и если у тебя башка работает - ты учись на чужих ошибках.

За 20 лет мы нич-чего не поменяли

Проблемы были совсем другие: у меня разве болела голова, что сегодня нечем заправить комбайн или трактор? С нас спрашивали - почему ты не вывез ГСМ полностью, не запасся на посевную соляркой? У меня разве болела голова, как выдачу аванса не сорвать? Сейчас полтора месяца не дашь зарплату — тебя тащат к прокурору. А что я ему скажу — не надо было сеять или убирать?

- Какая средняя зарплата сейчас?

- Около 5 тысяч.

- А самая большая?

- По разному. У механизаторов в уборку, в сенокос может и до 20 тысяч дойти. У животноводов, когда хорошие привесы и надои - тоже. У меня 7 тысяч. На руки.

- А с премиями?

- Премии я не получаю давно уже. Не получается...

Тогда совсем не было проблем с техникой. Она была новая, и её было много. Может, в этом даже были определённые ошибки. Может, не надо было всем технику давать. Потому что если у специалистов, у руководителей голова на месте — они стремятся, чтобы она выработала амортизационный период. А были такие хозяйства, которые плохо работали, убыточная экономика была у них, а технику всё равно меняли через два-три года. У хозяйств, которые относились к племенной системе, вообще не было ограничений. Это развращало людей капитально. А мы забирали у них старую технику, тащили к себе и использовали на запчасти.

Так много выпускалось техники разной, что, может, где-то и лишку хватили. Нужно было больше по улучшению качества работать, выпускать более производительные машины. Но процесс этот шёл, конечно. По сравнению с нынешним временем — так невероятными темпами. Сейчас за 20 лет мы нич-чего не поменяли.

Я помню, «Енисеи» выпускали в конце 80-х годов — это была надёжная современная машина. И когда у нас самому молодому комбайну два года назад исполнилось двадцать лет, купили четыре по лизингу, и в этом году ещё четыре. Те же «Енисеи». Конструктивно они ушли на 20 лет вперёд, а исполнение — очень плохое. Абсолютно ненадёжные комбайны. Металл ни один сезон не выдерживает. И не завод даже виноват, а система.

Сейчас во многих хозяйствах всё переходит на импортную технику — комбайны, посевные агрегаты, тракторы. Это абсолютно не дело, это значит — во-первых, попасть в конкретную зависимость, во-вторых - поставить крест на своих заводах.

- Считаете вы, что завозить канадский скот — это поставить крест на своём?

- Нет. В данном случае новое — хорошо забытое старое, а у нас и забыть-то не должны были. Целые хозяйства работали на таком скоте. В Ононском районе — мясная калмыцкая порода, в Шилке и Могойтуе — английские герефорды. Но тогда мясное скотоводство шло в придачу, а главное всегда было — молоко, масло, сыр, сметанка. Хочешь не хочешь, а 250 тысяч тонн заготовок молока надо было области, и за молоко шёл жестокий спрос. Поэтому молоко доили везде, и там даже, где, может, не надо было. Ставили маломальские маслозаводишки, крутили, сыр делали, масло.

В Чите работал институт - ЗабНИИ овцеводства и мясного скотоводства. Там этими процессами занимались очень серьёзно на государственном уровне.

Из воспоминаний просто девчонки, оказавшихся в распоряжении редакции: До телятника в Беклемишево приходилось вышагивать доброе расстояние. Минуя молокозавод, зелёные пастбища с жужжащими шмелями, деловито ныряющими в головки цветов стремительными чёрными точками. Уже загодя были слышны громкие перекрикивания шумных и весёлых телятниц, крепких, сильных женщин, прятавших калач в кармане запона для таких как мы - девчонок на подмоге. Телята тыкались молочными розовыми носами, «искали мамку», мычали жалобно, а на лугу превращались в не пойми кого: носились за бабочками, неуклюже занося зад на бегу, а потом растерянно трясли головами. Мы вычищали под клетушками свежие лепёхи, носили подготовленное молоко, нежили и нежились. Уставшие топали домой, и тогда воздух гудел от комаров. Было прекрасно.

Подобрать доярку

- Чем работа в региональном совете депутатов отличалась от работы в областной думе?

- Областной совет народных депутатов процентов на 70 состоял из трудового народа. Врачи, учителя, колхозники, строители, шахтёры в обязательном порядке. Однажды даже спускали нам разнарядку подобрать доярку. Потом я ей писал выступления.

И на этих сессиях, конечно, многое было предопределено: если бюджет утвердили - он на 100% исполнялся. Плюс были наказы, что имело, в общем-то, смысл. Когда депутата избирали, ему писали наказ от его коллектива. Построить школу, больницу, дорогу, жильё.

На первой сессии избирался исполком совета, расписывалась номенклатура: обязательно, например, там должен был быть начальник милиции области. У председателя шесть-семь замов: по сельскому хозяйству, по административной работе, по промышленности... Потом начинали собирать в кучу наказы: это можно, это можно, а вот это нельзя. Иногда возможности нет, иногда нецелесообразно. Но зато когда уже наказ на следующих сессиях разбирают, если прошёл — он принимал форму закона.

Тогда меньше говорили — больше делали. Сейчас вот 20 лет говорильни, а что сделали? Сравните двадцатилетие с 1921-го по 1941-й. Или с 1945-го по 1965-й. А что мы сделали с 91-го по 2011-й? Кончили всё. Что хорошего-то?

В России не должен в такой форме работать рынок

- Насколько реально было с выгодой заниматься сельским хозяйством в Советском Союзе?

- Раньше было понятно - в Союзе девять природно-климатических экономических зон. Кубань относилась к первой, у них там у них зерно закупало государство за 4 рубля, а у нас — за 8-12. И это было оправдано. А сейчас рыночные цены одинаковы, а условия производства абсолютно разные. Есть такое понятие «природно-экономический коэффициент». В Черноземье - единица, на Кубани — 1,4, в Западной Сибирь — 0,67, у нас только 0,33. Поэтому село у нас загибается — в Забайкалье, в Бурятии ещё хлеще ситуация.

Пока государство не поймёт, что нужно госрегулирование — ничего не будет. Я считаю, что в России в такой форме не должен работать рынок.

Взять овцеводство. Для нашего края это было самой экономически выгодная отрасль — производство шерсти, овцеводство. Так по ней в первую очередь и ударили. У нас было 4 с лишним миллиона овечек, давали по 16-17 тысяч тонн шерсти области. И шерсть была дорогая, и баранина, и овчина тоже имела неплохую цену. И вдруг шерсть никому не стала нужна, как будто везде внезапно стало тепло. Оказалось, что она ничего не стоит, шерсть — 15, 10 рублей за килограмм. Кто будет заниматься? Так кончили всю сельскохозяйственную экономику области, одним только этим делом.

А ведь у нас идеальные условия для овцеводства - случилась засуха: июнь, июль засушило, в августе пошли дожди — помочило, сентябрь тёплый, и есть травка — отличнейший корм для овцы. Кормов не заготовили, а зимовали, Умей только ухаживать за овцой — паси её, водопой обеспечивай, ночлег. И жили. И люди шли работать. Государство обеспечивало им жильё, зарплату, с которой можно было купить автомобиль, бытовые условия. И отрасль всегда была высокорентабельной, и область всегда котировалась. Когда овцеводство кончили — кончили сразу всё, всё мигом под откос пошло.

Сколько было Героев Труда... Даже среди руководителей - Десятник, Поливин, Мажиев, Попов. Я уже не говорю о механизаторах и доярках. Область награждена орденом Ленина, орденом Октябрьской Революции.

Так же произошло и с горнорудной промышленностью - может, ещё острее, чем с овцеводством. Сказали — вы нам не нужны, товарищи, со своим свинцом и танталом, вы, пожалуйста, идите отдохните где-нибудь с десяток лет.

Или зерно...

Из воспоминаний просто девчонки, оказавшихся в распоряжении редакции: А какой в Беклемишево хлеб. Вкуснее ещё не выпекали, сколько я себя знаю. Как за свежими булками, горячими, душистыми приезжали со всей деревни - никогда грязными, почти как на парад, с объёмными матёрчатыми сумками, кто-то даже загружал люльку мотоцикла - всё отчётливо помню. Булка беклемишевская размером в полтора крупнее «магазинской». Хранилась в фанерном коробе, укрытая чистым полотенцем, вечность. Могла бы, конечно. Съедали быстро. Вечером крошили в парное молоко и жмурились от удовольствия. Не было света - тюря. На покосе некогда готовить - тюря. Дождь не даёт завести костёр. Снова хлебушек с молочком. Мягкий, дырчатый, пахучий. Беклемишевский.

... наш регион - зона громадного риска производства зерна. В Красноярском крае гарантия: посеешь — пожнёшь. У них нет такого спада по производству зерна. А мы производили 1 миллион 200, 1 миллион 300 тысяч тонн, а сейчас и 200 не производим.

Кроме того, земли бедные, а по России используется всего 7% удобрений, остальные 93 уходят за границу. Улётовский район, который славился хлеборобным, без удобрений не смог работать, пропал. Раньше тем, кто давал хороший урожай, количество удобрений не ограничивали - давали столько, сколько осилишь.

Плюс риск у нас усугубили сокращением паровых полей. Посевные площади увеличивали-увеличивали, а процент пара, - когда вспаханная с весны, обрабатываемая всё лето земля давала на 70-100% больше урожая, - был совсем небольшим.

Сейчас пар есть, но нет мощи - людей, техники, денег. Не сказать, что у нас в хозяйстве людей нет, а вообще-то - разорённые сёла, не пашется и не сеется.

- Пьётся?

- Я считал всегда, что народ сельский не был затюканным, не был пьющим. Ну, выпивали. Но везде выпивали. Когда в СССР выпивали 8 литров спирта на душу населения в год - кричали караул. А сейчас 19, и вроде нормально.

Когда пришёл Андропов, году в 82-м, наверное, ввели закон - если ты пропьянствовал на производстве, тебе на первый раз 50 рублей штраф, второй раз — до 120, а это почти за месяц зарплата. А если ты мастер на заводе или бригадир на производстве и прикрыл — сразу 120 рублей.

Водку не прятали, водка была. Но люди, чувствовалось, что не были озлоблены. Для нашего русского мужика такая мера — не ущемление, я думаю, его прав, а наоборот — так и надо. И даже лица стали другие. Ведь были семьи, где пили здорово. Но на два-три года появился просвет, стали детей одевать. Потом пришёл Михал Сергеич, начал перестраивать.

...Очухается Россия всё равно, я думаю.

- Когда?

- Когда-то. Должна. Тяжело сейчас. Мы не то что сельское хозяйство, мы космос потеряли.

Для участия в проекте достаточно просто позвонить в редакцию: 400-828, 400-824 или написать на электронную почту редакции info@chita.ru, и мы в удобное для вас время отсканируем и вернём фотографии.