«Книжный развал»: Один на Марсе, история «Ленты.ру» и книжные контрасты

«Плохих книг не бывает», «Книга — лучший друг человека», — слышали эти фразы все не однажды, но сейчас, когда издаются сотни произведений сомнительного качества, высказывания уже менее актуальны. Редакция ИА «Чита.Ру» будет читать последние книжные новинки, произведения популярные и не очень, полузабытые или вовсе неизвестные и делиться своими впечатлениями. А вы решайте — читать или не читать.

Вместо тысячи «вконтактовских» списков «Что нужно успеть сделать с ребёнком». Книжка про очень хорошего папу, очень хорошую маму и очень хорошую девочку, которые за полстранички становятся очень плохими. Просто врагами. Народа.

Роман записан со слов реального человека – Стеллы Нудольской. Стелла (в книге – пятилетняя девочка Эля) дальше растёт в лагере, в Киргизии. Как и любые детские воспоминания, книжка очень личная, очень близкая и очень добрая. Хоть в ней и зашкаливает концентрация зла.

Удивительный эффект — у меня, как и у главной героини, к концу книги не было ощущения ненависти к советской власти. А вы – проверьте сами.

Куда бежит человек, если он насквозь мокрый, если хлюпают ботинки, если мокрая одежда противно прилипла к телу, а из пальто идёт дождь? Вот вы куда побежали бы? Вот и я туда же — к маме.

Коллектив авторов. «Дорогая редакция. Подлинная история «Ленты.ру», рассказанная её создателями»

Эту книжку, анонсированную сначала на сентябрь, но задержавшуюся, я ждала и, дождавшись, расстроилась.

Сборник новелл, отдельные из которых оказались в Сети ещё до выхода книги, можно было читать вразнобой и подряд. Я читала подряд, и к концу первого десятка меня воротило от пафоса.

«За год мы пересекли отметку в сто миллионов посетителей, наши публикации прочитали полтора миллиарда раз, одна из наших публикаций собрала миллион просмотров, наши фотоистории просмотрели 30 миллионов раз, видео – 13 миллионов. Мы ликовали. Мы поверили в то, что победили. Мы подумали, что можем без помощи властных структур, без пиар-технологий и покупного трафика, без инвестиций и джинсы, без приглашенных звезд и эффективных менеджеров стать крупнейшим независимым СМИ в России. Мы были уверены, что изменили правила игры. Нам оставалось два месяца до конца». Перечитайте этот абзац десять раз и поймёте, как сильно воротило.

Заявленного учебника по журналистике в «Дорогой редакции» нет. Есть человеческие истории про команду, сделавшую «Ленту» и подбитую в полёте к недосягаемым вершинам. Я даже понимаю, почему так произошло – «Лента» была хорошим СМИ, Тимченко, «великая Галя», за которой ушёл весь коллектив, действительно, отличный редактор, Азар, Козенко, спортивные и политические онлайны, раскачанные «соцсетки» - всё очень круто, но книжка не про то, как всё это делали. Книжка про то, как все должны пожалеть, что больше нечего читать.

Феномен ещё в том, что каждое воспоминание по отдельности - хорошо и интересно. Но почти все из них сильно портит лексика – местами ненормативная, ненависть к действующей власти – местами нескрываемая, и эмоции, понятно.

В смысле, понятно, откуда эмоции. После произошедшей медиатрагедии коллективу авторов, конечно, нужна была рефлексия. Непонятно, зачем эта рефлексия читателям, любившим, конечно, внутреннюю кухню «Ленты», но не живущим на ней.

Может быть, хорошо, что история «Ленты.ру», какой её знали до появления в её стенах «вежливой редакции», закончилась на взлёте. Нам не пришлось решать, публиковать или нет репортажи из Украины, их просто не стало, нам не пришлось согласовывать тексты с пиар- и джиар-службами холдинга, нам не пришлось замалчивать события, нам не пришлось искажать информационную картину в угоду политике и бизнесу, нам не пришлось врать читателям.

Борьба человека с силами природы и просто неодолимыми обстоятельствами всегда была излюбленной темой. Как поведёт себя человек, отбери у него всё и столкни лицом к лицу с чем-то неподвластным ему? Кто выйдет победителем? Каждый автор отвечал на этот вопрос по-своему, в зависимости от предпочтений – одни дарили победу в неравной борьбе человеку – изобретательному и целеустремлённому. Другие смеялись над беспомощностью homo sapiens и его ничтожностью в сравнении с фундаментальными силами Земли.

Но возможность победы или хотя бы примирения есть, если воюешь ты с собственным «домом». А что, если выживать приходится в том месте, где тебя быть и вовсе не должно? Не предусмотрено твоё существование здесь, не предусмотрено препятствий, которые можно преодолеть, чтобы всё стало благополучно – сам воздух, земля готовы убить тебя – приемлемого исхода не будет.

В такой вот ситуации оказался главный герой «Марсианина». Образ Робинзона Крузо был переосмыслен на научно-фантастический лад: участника марсианской экспедиции забыли на пустынной планете – оставленные жилые модули способны обеспечить его существование лишь в течение 400 дней. Да вот незадача – следующий корабль прилетит на красную планету только через четыре года.

Программа «Арес». Человечество потянулось к Марсу, чтобы впервые отправить людей на другую планету, раздвинуть границы познания, и так далее — ну, вы знаете… Команда «Ареса-1» сделала дело и вернулась героями. Они получили парады в свою честь, славу и любовь всего мира.

Команда «Арес-2» повторила то же самое, в другой точке поверхности Марса. По возвращении они получили крепкое рукопожатие и горячую чашку кофе.

«Арес-3». Ну, это мой полёт. Ладно, ладно — не то, чтобы непосредственно мой. Командиром была Льюис, я был лишь одним из членов команды. Если честно, во всей команде по званию я младше всех. Я мог бы стать командиром лишь в одном случае — если бы остался в одиночестве.

Ну, что тут скажешь? Теперь командир я.

Задаюсь вопросом — найдут ли эти записи до того, как остальная часть команды погибнет от старости? Полагаю, они вернутся на Землю в полном порядке. Ребята, если вы это читаете — вашей вины в этом нет! Вы сделали то, что должны были сделать. На вашем месте я поступил бы так же. Не порицаю вас… и так рад, что вы спаслись!

Во времена моего счастливого филологического студенчества наш преподаватель по литературе говорил нам, что после чтения Достоевского нужно лечиться Пушкиным. Это неоспоримый и действенный совет. Я же предлагаю вам свой рецепт книжного лекарства, но уже в зарубежной литературе — прочтите произведение «Где ты был, Адам?» Генриха Бёлля и заешьте его горечь «Вином из одуванчиков» Рэя Брэдбери. Может быть, просто совпало, что я прочитала эти книги одну за другой именно в таком порядке. Но сейчас я понимаю, что они дополнили друг друга и повлияли на меня сообща, одна книга помогла пониманию другой.

«Где ты был, Адам?» — роман о войне. Тяжёлый роман, но другим он быть и не мог. После прочтения чувствуешь боль и пустоту. Но хорошую, если можно так сказать, полезную пустоту. Такую боль, страдание нужно пережить от книги, чтобы уметь сострадать, чтобы «очиститься» — совершенно опустошить себя от ненужных переживаний по поводу мелких проблем, комплексов и сомнений.

Но не дело оставаться пустым, пустоту нужно чем-то заполнить. Чем-то светлым и радостным. «Вино из одуванчиков» — как раз такая книга, после которой чувствуешь себя живым, чувствуешь жизнь каждой клеточкой своего существа.

Одна из книг моей рецензии расскажет о смерти, о страхе, вторая станет сказочным источником хороших и радостных мыслей. Я, как старец из сказок, предлагаю вам выпить сначала мёртвую воду, а потом воду живую.

События романа происходят в 1945 году, в конце Второй Мировой войны. Повествование нелинейное, мозаичное и в книге нельзя определить ни одного главного персонажа. А главный герой книги один – война.

Мы узнаём истории немецких солдат Файнхальса, Брэхта, Финка, еврейской девушки Илоны, полковника, который притворяется сумасшедшим, оберштурмфюрера, который сошёл с ума от жестокости. Все их истории соединяются в одну простую, извечную мысль — не важно, на какой стороне воюет человек, война – это всегда боль, страдание, опустошающий страх и самое большое человеческое безумие. И ещё одна мысль, ставшая для меня главной, заключается в том, что война в конечном счёте – это не только вина народа перед народом, но и вина человека перед человеком одного народа. Во время Второй Мировой это была вина немца перед немцем. И нет ничего в мире, что бы могло оправдать такое безумие.

Нет, капитан Бауэр не годился в герои. Но он был исправный офицер и очень расстроился, когда подполковник накричал на него по телефону и ядовито спросил, кто, собственно говоря, будет командовать «навозником» – так был закодирован батальон Бауэра. На его участке творилось что-то неладное, и капитану самому пришлось выехать на передовую да ещё нахлобучить на голову каску, в которой он выглядел совершенно уморительно. Нет, Бауэр не был героем, никогда не претендовал на это, да и сам отлично знал, что в герои он не годится.

Но, подъезжая на мотоцикле к передовой, он снял каску – он не хотел выглядеть комично; в каске он просто не смог бы орать на своих людей – а ведь без этого не обойдешься. Держа каску на коленях, он сидел в коляске мотоцикла и думал: «Придется расхлебывать эту кашу. Ничего не поделаешь». Всё ближе был грохот боя, всё ближе эта чёртова кутерьма на передовой, – но капитан больше не испытывал страха.

«Чёрт бы их всех побрал, – думал он, – знают же они, что никто тут не поможет, – ни я, ни другой. Танков не хватает и артиллерии. К чему же горло драть, спрашивается? Все офицеры в полку знают, что на сей раз сняли с передовой непомерно много танков и артиллерии для прикрытия штабов. Эх, дерьмо!» Так думал капитан, даже не подозревая, что он и есть по-настоящему храбрый человек. Но тут мотоцикл перевернулся, капитану раскроило череп, и вот теперь вся жизнь, ещё теплившаяся в нём, умещалась в одном-единственном слове: «Белогорша». Но этого было достаточно, чтобы сохранить ему дар речи до последней секунды. В этом слове заключался для него целый мир, никому не ведомый и недосягаемый уже ни для кого.

Одно лето Дугласа Сполдинга. Книга, давно ставшая признанным шедевром, из списка «прочитать и перечитывать всю жизнь».

Прочитав повесть, можно на минутку остановить быстрый ход своих дел, и почувствовать себя по-настоящему живым. Ведь, если задуматься, Дуглас был прав – сколько человек в мире на самом деле это чувствуют? Знают все. Но чувствуют единицы. Так что для меня «Вино из одуванчиков» — это всегда жизнь. Жизнь с осознанием человеческой смертности, жизнь с её страхами. Но всегда она светлая, полная надежд, солнечная, как вино из одуванчиков.

Перед нами история взрослеющего мальчика, в которой есть место и машине счастья, и Душегубу, и стрижке газона по утрам, и теннисным туфлям, и потере друзей и близких. Если вы ищите хорошую книгу, которая станет вам другом, то «Вино из одуванчиков», возможно — именно то, что вам нужно.

— Том, — сказал Дуглас. — Обещай мне одну вещь, ладно?

— Обещаю? А что это?

— Конечно, ты мой брат, и, может, я другой раз на тебя злюсь, но ты меня не оставляй, будь где-нибудь рядом, ладно?

— Это как? Значит, мне можно ходить с тобой и с большими ребятами гулять?

— Ну… ясно… и это тоже. Я что хочу сказать: ты не уходи, не исчезай, понял? Гляди, чтоб никакая машина тебя не переехала, и с какой-нибудь скалы не свались.

— Вот ещё! Дурак я, что ли?

— Тогда, на самый худой конец, если уж дело будет совсем плохо и оба мы совсем состаримся — ну, если когда-нибудь нам будет лет сорок или даже сорок пять, — мы можем владеть золотыми приисками где-нибудь на Западе. Будем сидеть там, покуривать маисовый табак и отращивать бороды.

— Бороды! Ух ты!

— Вот я и говорю, болтайся где-нибудь рядом и чтоб с тобой ничего не стряслось.

— Уж будь спокоен, — ответил Том.

— Да я в общем не за тебя беспокоюсь, — пояснил Дуглас. — Я больше насчёт того, как бог управляет миром.

Том задумался.

— Ничего, Дуг, — сказал он наконец. — Он всё-таки старается.

Вот та книга, которую нужно читать всем. Книга, одинаково полезная физикам и лирикам. И тем, и другим история приручения человечеством электричества откроется в совершенно новом качестве. Начав читать эту книгу, я и подумать не мог, насколько легко и талантливо можно описать устройство, например, радара или транзистора. Дэвид Боданис виртуозно описывает не только историю и значимость величайших открытий в области электричества. Он сумел связать их с личной жизнью учёных и экспериментаторов, с их привычками, окружением, здоровьем и происходившими вокруг политическими, экономическими, историческими событиями. Автор практически не обращает внимание на работу российских учёных, сфокусировавшись на англо-саксонской науке. Но этот патриотизм Боданиса не делает книгу хуже. Она читается на одном дыхании, а в перерывах между чтением ты вдруг начинаешь по другому смотреть на розетки, лампочки, телефоны и компьютеры. Обязательно прочитаю другую книгу Боданиса «E=mc2».

Эта группа изрядно настрадалась от якобы возглавлявшего её работу в «Белл» Уильяма Шокли, человека со странностями. При первом же знакомстве с женой Бардина Джейн он сообщил ей, что его дети в сравнении с ним просто умственно отсталые. Удивленная Джейн решила, что её подвел слуховой аппарат. Но нет, Шокли пояснил: на самом-то деле и жена его генетически стоит по своим способностям намного ниже него.

Когда Бардин и Браттейн создали первый работающий транзистор, Шокли попросту вышел из себя. Как могли такие люди оказаться первыми! Бардин по определению не способен додуматься до сколько-нибудь серьёзной идеи. А то, что к открытию оказался причастным Браттейн, родившийся на орегонской скотоводческой ферме — ковбой! деревенщина! — положение лишь ухудшало. И Шокли постарался приписать все заслуги себе. На пресс-конференции 1947 года он захватил микрофон и никого к нему не подпускал; когда посвященный электронике журнал прислал фотографа, чтобы тот сделал снимки великих открывателей транзистора, Шокли отогнал Бардина и Браттейна в сторону и сам уселся за их рабочий стол. Надо сказать, что он действительно в немалой мере усовершенствовал их начальные идеи, однако ему этого было мало, он желал, чтобы все поверили, будто транзистор — исключительно его рук дело. Бардин ушел из «Белл», за ним ушли другие, а вскоре — поскольку орать ему было больше не на кого — ушел и сам Шокли.

Это книга как фильм Павла Руминова «Я буду рядом». Там настолько всё тонко и на грани, что не плакать невозможно.

Главная героиня Сьюзен — образец невероятной силы. Она наполнена какой-то, по мне так несуществующей, устремлённостью сохранить после себя счастливую жизнь семьи. Она проживает свой последний год жизни так, как миллионы не проживают всю жизнь. За один год она успевает не только найти, понять и простить своих кровных родителей, но и оставить частичку лучшего в каждом из трёх своих детей. « М-а-р-и-н-а. О-б-р-и. У-э-с-л-и. П-р-о-щ-а-й-т-е, мои дорогие».

Когда я читала эту книгу, я постоянно думала о том, чтобы делала сама, если бы мне сказали, что остался год жизни. Жалела бы себя. Сокрушалась. Надеялась бы на чудо. Ревела бы днями и ночами, что не увижу своего сына даже школьником, что не буду украшать с ним новогоднюю ёлку, валяться на диване и болтать, слушать и обещать никому не рассказывать его детские секреты.

Сьюзен — другая. Лучше. Сильнее. Умнее. Здесь нужно многому учиться. Читайте обязательно.

В Нью-Йорке я плакала один раз, когда кто-то попросил меня рассказать о моих детях. Я не плакала в «Кляйнфелдсе», увидев Марину в том платье. Не плакала на свадьбе. Не плакала, когда меня, словно какой-нибудь контейнер, грузили в инвалидный фургон.

Слезы полились, когда Марина прижалась ко мне в темноте театра и вместе с артистами шоу запела песню, которая называлась «Навеки». Ведьмы пели, прощаясь друг с другом, под аккомпанемент арфы и рога.

Быть может,

Мы навек с тобой простимся, —

тихо пела Марина.

Мое сердце забилось, глаза увлажнились.

…Но в сердце сохраню тебя навек.

Я посмотрела на дочку. Мою маленькую девочку. Медленно я поднесла к лицу руку и смахнула слезы. Рядом со мной слезу утерла Марина.

Когда шоу закончилось, я спросила Марину, почему она плакала.

— Потому что ты плакала, мам.

«Ладно, — подумала я. — Не будем об этом».

Если вы желаете принять участие в обзоре книг, рассказать о понравившихся или не понравившихся вам произведениях, присылайте свои отзывы на почту info@chita.ru с пометкой «Книжный развал». Самые интересные из них будут опубликованы в нашей рубрике.