«Книжный развал»: Медвежья школа и китайский студент в Москве

«Плохих книг не бывает», «Книга — лучший друг человека», — слышали эти фразы все не однажды, но сейчас, когда издаются сотни произведений сомнительного качества, высказывания уже менее актуальны. Редакция ИА «Чита.Ру» будет читать последние книжные новинки, произведения популярные и не очень, полузабытые или вовсе неизвестные и делиться своими впечатлениями. А вы решайте — читать или не читать.

Микс студенческого быта и Востока удался автору не меньше, чем её хит «Школа в Кармартене». Коростелева вообще отлично пишет про учёбу.

По ошибке китайский студент Сюэли, увлекающийся художественной самодеятельностью, оказывается в Москве, где ему предстоит жить в общежитии и изучать совершенно другие дисциплины. В Москве Сюэли, конечно, живёт Востоком: «— Есть такое старинное литературное выражение — 桂花梅香, «цветы корицы, аромат сливы», — отвечал Сюэли. — Оно достаточно редкое, его знают всё больше словесники. Оно обозначает человека, который выдает себя не за того, кем является, или просто любой обман. Понимаешь, цветок корицы, но пахнет, как цветы сливы».

Ему предстоит узнать новое о своей семье - дед Сюэли в 1944 году перешёл советско-китайскую границу. Обстоятельства - неизвестны. Бабушку - толком не спросишь. А ещё есть две девушки и одна любовь...

Китайцы в этой книжке совсем не такие, каких мы видим. Коростелева, по крайней мере, видит их совсем по-другому. Они, знаете, трогательные... А это, согласитесь, не самое ожидаемое слово.

Позиционируется роман как городское фэнтези, но вы от этого не пугайтесь - немножко побарахтаетесь в сюре, чуть удивитесь мистике, но не сказать, чтобы всё это сильно отличалось от жизни.

Весёлая и философская книжка читается медленно, но верно. Китай перед Первой мировой и Китай современный. Китай, Китай, ещё Китай и чуточку Китая. Плюс международная любовь, МГУ, археологи, будочка сапожника на Красной площади, ленинградские леса - всё смакуется, как сливовое вино... С плюшками с корицей!

В первые же месяцы обучения Сюэли сделал одно самое неожиданное приобретение. В их группе была Китами Саюри, японский стажер-океанолог. Ее влили в эту группу, потому что она могла вечером по четвергам, потому что она находилась на уровне первого тома учебника "Умом Россию не понять" - словом, по тысяче причин, не имеющих никакого смысла, которые все вместе можно обозначить словом "судьба". Саюри была потомственным океанографом, родилась в исследовательской подводной обсерватории, выросла на постоянной океанологической станции в открытом океане и сейчас, в августе, приехала с направлением от Института океанских исследований, прямо с практики на гидрологической станции, непосредственно вынырнув из океана. Ее заколки в виде медуз и морских звезд, казалось, налипли оттуда же, просто она не вычесала их. Некоторые ее струящиеся юбки хотелось отжать.

При первом знакомстве она встала у доски в белых гольфах и клетчатой форме и аккуратно прочла по листочку:

- Мы занимаемся измерением поверхностных течений (по сносу судов и методом бутылочной почты) и течений на глубинах (вертушками, подвешиваемыми к заякоренным буям, и поплавками нейтральной плавучести с акустическим прослеживанием), визуальной оценкой волнения и измерением его волнографами, оценкой цвета воды и измерением ее прозрачности по глубине видимости погружаемого белого диска. Еще гидроакустические измерения, характеристики льда, пробы грунтов и биологические образцы.

Как выяснилось позднее, по-русски не знала она ничего, кроме алфавита.

Как только уехал Накамура-сэнсэй, сопровождавший группу японских студентов, оказалось, что у них было прошито только два режима: ничего нельзя- и можно всё. Очень хорошо это было видно по Киёси из той же группы: сначала он ходил на занятия в тридцатиградусную жару в костюме-тройке при галстуке, застегнутый на все пуговицы, тщательно подстриженный, с наглаженными стрелками. Когда уехал Накамура-сэнсэй и все немного расслабились, он стал присматриваться к тому, как одеты другие его сверстники. Обнаружил, что есть люди в джинсах и в майках. На следующий день он пришел с волосами, крашеными в рыжий и зеленый цвет, в кожаной жилетке на голое тело, на каблуках, с талисманами и в цепях. Промежуточных стадий, как выяснилось, у него не было.

Нечто подобное произошло и с Саюри. Она взъерошилась и превратилась в гарпию - точнее, в сфинкса, но с бешеным темпераментом.

Сюэли со своим древним имперским сознанием относился к японцам как к небольшому нарыву на пальце: непонятно откуда взялось (вчера еще не было) -раздражает ужасно - вроде плоть от плоти, клетки того же организма, но поражены какой-то болезнью - скорей бы уж прошло. Совершенно понятно, что он не стремился сблизиться с барышней-мононоке.

Мононоке же, окинув его взглядом из-под челки, напомнившим ему какую-то утопленницу из колодца, которая вылезала из телевизора, решительно остановила на нем свое внимание. Больше всего Сюэли не любил возбуждать национальную рознь, но бодрые высказывания Саюри о величии Японии вызывали слишком много ассоциаций. К тому же, говоря о том о сем, она пыталась прилепить ему на грудь кавайный бантик.

- Вы представляете собой мелких варваров на малоизвестных островах. Научитесь сначала причесываться хотя бы, - бесстрастно заявил Сюэли и двумя пальцами вынул у нее из волос морского конька.

Саюри любила поговорить с ним о неповторимости японской культуры, но хорошо образованный Cюэли всегда не задумываясь указывал источник заимствования. Таким образом отмел он бонсаи, Кабуки, икебана, фурошики, бэнто, го, оригами и психологизм в литературе. Когда же Саюри что-то заикнулась про эротические мотивы в искусстве, он увел ее в свою комнатку в секторе Б, прикрыл дверь и через час ласково сказал ей: "Ну, ты согласна, что у вас сплошное варварство?" - "Варварство", - потрясенно кивнула она.

Больше кавайные вязаные бантики не преследовали Сюэли.

Совершенно случайно наткнулась на новую книгу автора детских детективов о Ромке и Лёшке. Читала я книги Кузнецовой ещё в начальной школе, а вот надо же, до сих пор выходят! Надеюсь, потому что не надоели ещё нынешней детворе детективы с приключениями их ровесников – абсолютно непошлые и неиспорченные.

Конечно, читать сейчас книгу для 12-14-летнего подростка – занятие странное, но я с удовольствием проглотила книгу за несколько часов. Сюжет простоват, интрига тоже, но главное – «НЛО» стало добрым приветом из детства. Приветом от старых книг, которые давным-давно были отданы сначала двоюродному брату, потом ещё кому-то.

Мне – 24, а Ромка и Лёшка – всё те же дети-подростки. Всё также летом ездят на дачу, влипают в невероятные истории и находят приключения на каждом шагу. И это здорово!

Артем потер лоб и медленно покачал головой:

– Знаешь, Роман, если бы я верил в существование НЛО, то решил бы, что Веньку с Лешкой унесли пришельцы.

Ромке стало еще страшнее. Он в пришельцев тоже не очень верил, но происходящего ничем другим объяснить не мог. У него даже уши вспотели от напряжения и волнения.

– Да я шучу, – сказал Артем и улыбнулся, но улыбка у него вышла какой-то кривой и Ромку нисколько не взбодрила. Ничуть не радовало и то, что Артем перестал называть его Аполлинарием. Это означало, что его другу совсем не до шуток. И он схватил Артема за руку:

– Но мы же не в пустыне живем! Кому-то же они, пришельцы или не знаю кто, должны были попасться на глаза! Раз они следы оставляют, значит, они не невидимки какие-нибудь. Пойдем, народ поспрашиваем, может, кто чего видел.

Эту книгу стоит читать хотя бы ради потрясающих иллюстраций. Что касается повествования – книжка не только медвежатно-пушиста. Некоторые сцены – прямые зарисовки из жизни современных ребят. И, на мой взгляд, это по-медвежьи неуклюже удалось автору.

Этакая двойственность – где-то детская непосредственность, а где-то «злободневность». Не ужились они гармонично. Но, может, такими и должны быть книги для современных детей. Я не знаю.

Аксинь Потапна! Аксинь Потапна! — теребили медвежата учительницу. — Уже утро! А снаружи такое белое!

— Пухолёт!

— Мухорой!

— Снегопад! — авторитетно уточнил Умка.

Первый снег! Немудрено, что так сладко спится. Медведица потянулась, передёрнула плечами и простонала через зевок:

— Встаю, встаю. Выходим на зарядку!

Американский медвежонок Тедди Блэк уже вовсю кувыркался в сугробе и успел изваляться белее Умки. Учительница втянула носом свежесть, чихнула с облаком пара и пробасила:

— Какое благолепие!

— Какое баболепие! — протянула в тон Панда, зачерпывая снег ладошкой.

— Ура! Урок баболепия! — обрадовался Умка. Он тут же раздумал швырять в Тедди уже заготовленный снежок и принялся катать снежный ком. Снег был липкий и пушистый — самый что ни на есть «баболепный», ком увеличивался на глазах и вскоре растолстел почти с Умку.

Честно признаться, когда я начала читать книгу, мне больше всего понравилось то, что я ничего о ней не знала – весь сюжет от начала и до конца был неожиданностью.

Знала я только то, что это известная книга Рэя Брэдбери, принёсшая писателю мировое признание. Такую книгу обойти нельзя, а я и так задержалась. И тем сложнее сейчас написать рецензию – заинтересовать книгой, но не рассказать ничего о ней или только самую малость.

Так вот, эта книга для вас, если:

– Вы любите фантастику;

– Вас интересуют межпланетные путешествия;

– Вы хотите узнать, от чего предостерегал будущие поколения Рэй Брэдбери;

– Вы хотите узнать, как открыть на Марсе сосисочную;

– Вы любите книги в летописной форме;

– Вы хотите узнать, как в 1950 году Брэдбери представлял временной отрезок с 1999 по 2026 год (хотя на самом деле описанные события ещё могут произойти, к примеру, с 2040 по 2067 год);

– Вас интересует человеческая склонность к саморазрушению;

– Вы ищите хорошую книгу, которая после почтения не будет выходить у вас из головы, и каждую её главу вы сможете обдумать, осмыслить, взвесить и после с волнением выдохнуть: «да».

Они жили на планете Марс, в доме с хрустальными колоннами, на берегу высохшего моря, и по утрам можно было видеть, как миссис К ест золотые плоды, растущие из хрустальных стен, или наводит чистоту, рассыпая пригоршнями магнитную пыль, которую горячий ветер уносил вместе с сором. Под вечер, когда древнее море было недвижно и знойно, и винные деревья во дворе стояли в оцепенении, и старинный марсианский городок вдали весь уходил в себя и никто не выходил на улицу, мистера К можно было видеть в его комнате, где он читал металлическую книгу, перебирая пальцами выпуклые иероглифы, точно струны арфы. И книга пела под его рукой, певучий голос древности повествовал о той поре, когда море алым туманом застилало берега и древние шли на битву, вооружённые роями металлических шершней и электрических пауков.

Мистер и миссис К двадцать лет прожили на берегу мёртвого моря, и их отцы и деды тоже жили в этом доме, который поворачивался, подобно цветку, вслед за солнцем, вот уже десять веков.

Мистер и миссис К были ещё совсем не старые. У них была чистая, смуглая кожа настоящих марсиан, глаза жёлтые, как золотые монеты, тихие мелодичные голоса. Прежде они любили писать картины химическим пламенем, любили плавать в каналах в то время года, когда винные деревья наполняли их зелёной влагой, а потом до рассвета разговаривать под голубыми светящимися портретами в комнате для бесед.

Теперь они уже не были счастливы.

В то утро миссис К, словно вылепленная из жёлтого воска, стояла между колоннами, прислушиваясь к зною бесплодных песков, устремлённая куда–то вдаль.

Что-то должно было произойти.

Она ждала.

Она смотрела на голубое марсианское небо так, словно оно могло вот–вот поднатужиться, сжаться и исторгнуть на песок сверкающее чудо.

Но все оставалось по–прежнему.

Истомившись ожиданием, она стала бродить между туманными колоннами. Из желобков в капителях заструился тихий дождь, охлаждая раскалённый воздух, гладя её кожу. В жаркие дни это было всё равно что войти в ручей. Прохладные струи посеребрили полы. Слышно было, как муж без устали играет на своей книге; древние напевы не приедались его пальцам.

Она подумала без волнения: он бы мог когда–нибудь подарить и ей, как бывало прежде, столько же времени, обнимая её, прикасаясь к ней, словно к маленькой арфе, как он прикасается к своим невозможным книгам.

Увы. Она покачала головой, отрешённо пожала плечами, чуть–чуть. Веки мягко прикрыли золотистые глаза. Брак даже молодых людей делает старыми, давно знакомыми…

Она опустилась в кресло, которое тотчас само приняло форму её фигуры. Она крепко, нервно зажмурилась.

И сон явился.

Если вы желаете принять участие в обзоре книг, рассказать о понравившихся или не понравившихся вам произведениях, присылайте свои отзывы на почту info@chita.ru с пометкой «Книжный развал». Самые интересные из них будут опубликованы в нашей рубрике.