Бесконечно открывающие кардиоожоговый – в обзоре событий недели

Комитет по социальной политике и местному самоуправлению гордумы Читы на этой неделе засомневался в заслугах директора Дома офицеров Сергея Жеребцова перед городом.

В качестве аргументов против вручения Жеребцову медали звучали мнения о небольшом сроке службы (Дом офицеров он возглавляет с 2010 года), и использование бюджетных денег на развитие учреждения и прилегающего к нему парка. Позже, правда, выяснилось, что большую часть денег на развитие Дом офицеров зарабатывает сам.

На мой взгляд, Жеребцов - это едва ли не самый достойный для награды человек. Те, кто помнит состояние парка в середине нулевых меня, надеюсь, поддержат. Сегодня парк, что бы там не говорили о художественной ценности скульптур — центр притяжения для отдыхающей публики. Вопрос его развития — это не только деньги, но и нечеловеческая настойчивость в противостоянии отдельным читинцам, ломающим скульптуры и деревья. Парк не вписывается в «ожерелье площадей», о котором так любит говорить архитектор Виктор Кулеш, но выгодно из этого ожерелья выбивается. Парк Дома офицеров — это не разбитая плитка Театралки, не белые потёки на фонтане напротив здания Чайковского, 8, и не общий позор вокруг Пушкинской библиотеки.

Мне кажется, что депутатам немного совестно сравнивать «ожерелье», за которое ответственны они, с парком. Поэтому заслуги лучше не замечать и награду за них не давать.

Чита всё же очень маленький город. Не в том смысле, что выйдешь ненакрашенной и встретишь бывшего, а просто очень мало объектов, которые можно бесконечно открывать. Дошло до того, что их не хватает, и долгострой в виде кардиоожогового центра приходится доставать и при смене министров здравоохранения, и перед каждыми новыми выборами. Доставать, бережно сдувать с крыши пыль невыполненных обещаний и несбывшихся надежд, презентовать взволнованной публике. Я прямо ненавижу такое. Мне кажется сразу, что кто-то на верхних этажах Чайковского, 8, смеётся вслух: "Ну, и ещё скажем им про кардиоожоговый, ахахахаха".

Первый, кто догадается кардиоожоговый достроить без анонсов, потестить, запустить без открытий и перерезаний ленточек, и дождаться, пока все сами удивятся, будет великого ума человек. Но пока нет.

Полтора года прошло с трагических событий на спортивно-оздоровительном комплексе «Высокогорье». 18 декабря 2014 года загорелась лыжная база, огонь унёс не только прекрасный объект спортивной инфраструктуры с прокатом, инвентарём, кафе и номерами для приезжих гостей, но и жизнь забайкальского подростка-биатлониста. Следующие полтора года стали временем склок, чиновничьих разборок и пустых обещаний на пепелище - всю историю вопроса, если интересно, вы можете посмотреть здесь. Пока Ильковский в свойственной ему блаженно-оптимистичной манере обещал, что сгоревшее здание спортшколы будет заново отстроено на том же месте в 2016 году, то самое место выглядело ужасающе. Приезжая кататься на лыжах зимой 2014 года, мы видели у старта не бодрые плакаты или флаги, а чёрные обугленные брёвна и портрет погибшего мальчишки. Сгоревший комплекс стал символом чёрных дней забайкальского биатлона, да и всего лыжного спорта.

На этой неделе первый губернатор Забайкальского края и один из авторов идеи постройки комплекса Высокогорье Равиль Гениатулин инициировал создание попечительского совета по восстановлению сгоревшей базы. Распоряжение о создании попечительского совета 11 мая подписала врио губернатора Забайкалья Наталья Жданова. Кроме Гениатулина в его состав вошли врио первого зампредседателя краевого правительства Александр Кулаков, и. о. министра природных ресурсов Олег Поляков, и. о. министра спорта Виталий Ломаев, первый зампредседателя заксобрания Сергей Михайлов, а также Владимир Трохов и Георгий Стуканов, названные в документе «ветеранами спорта Забайкальского края». И теперь уже лыжная база может стать символом реванша. Хотя в первую очередь хочется, чтобы она опять стала не символом, а прокатом, кафе и родным домом для забайкальских биатлонистов.

В пятницу Госдума одобрила в первом чтении пакет поправок к закону о противодействии терроризму, который включает в том числе и дополнительные ограничения для выезда россиян за пределы своей страны. Если закон окончательно одобрят, то власти смогут запрещать выезд из России на основании подозрения в совершении преступлений экстремистской направленности.

Задумайтесь: запрет будет действовать на основании не реального преступления, а просто подозрения в нём. А ведь подозревать можно практически каждого, благо перечень экстремистских преступлений велик. К ним относятся и публичные призывы к экстремизму, и возбуждение ненависти или вражды. И, как ни удивительно, банальное хулиганство – любое преступление, совершённое из ненависти. Если вспомнить о том, что дела об экстремизме возбуждали и за репост в социальных сетях, то список людей, которые могут попасть под запрет, становится поистине огромным.

Экстремизм сейчас – слишком широкое понятие. Чтобы закон действовал на по-настоящему опасных людей, он должен быть скорректирован, а понятие экстремизма – прописано достаточно чётко. Потому что одно дело – закрывать выезд из страны человеку, который разжигает расовую вражду и совершает убийства. И совершенно другое – делать это с мальчишкой, который по глупости разбил окно представителю другой национальности и теперь подозревается в том, что сделал это нарочно.

В этом году я пришёл на парад в качестве обычного зрителя, пропуска на трибуны, куда обычно проходят ветераны, чиновники и журналисты, у меня не было. Вклинившись в толпу скопление людей, я, как и десятки тысяч забайкальцев, стал нетерпеливо ждать парада и… не увидел ничего. Строевой шаг роты почётного караула, движение танков и КамАЗов я мог только слышать, ибо взгляд упирался в сидящего у папы на плечах ребёнка.

Уважаемая и. о. министра культуры Забайкалья Мария Гуськова, я понимаю, что нынешнее празднование Дня Победы обошлось в десятки раз дешевле, чем в 2015 году, но может быть можно было выделить некоторую сумму и поставить по периметру площади большие экраны, которые бы транслировали всё происходящее? Ведь люди пришли на парад не только ради сладкого попкорна, воздушных шаров и мыльных пузырей. А может, в 2017 году более ответственно к этому подойдём? Хотелось бы процитировать слова горожан, которые так же, как и я, увидели только спины и головы впереди стоящих, но публиковать ненормативную лексику нельзя.

В конце недели состоялась презентация части проекта «Безопасный город» - теперь за порядком на улицах города будет следить 131 камера.

Когда я возвращалась домой после презентации, ей-богу, создавалось навязчивое чувство, что за мною следят. Мысль, что город напичкан камерами, увеличивающими изображение в 27 раз, не давала покоя. Ладно я, а как же будут те, кому есть что скрывать? При желании, за день работы одной камеры на том же железнодорожном вокзале, можно раскрыть пачку преступлений, задержать по горячим следам с десяток преступников и оштрафовать столько же нерадивых автомобилистов. Привыкнет ли население города жить под надзором камер, как в книгах Оруэлла, или начнёт бунтовать?