«Тайны истории»: Начальница Нерчинской каторги

С лёгкой руки краеведа Владимира Лобанова (это попало и в «Энциклопедию Забайкалья») по сей день в крае гуляет информация о том, что читинский домовладелец и золотопромышленник Иосиф Моисеевич Бронштейн (1870–1924) был родственником Льва Троцкого, который тоже был Бронштейном.

Правда, документов, подтверждающих это, никто пока не видел. Да, и «демон революции», даже находясь в 1900–1902 годах в ссылке в соседней Иркутской губернии, не побывал в гостях у читинских родственников, и те вроде бы к нему в гости не ездили.

А вместе с тем, семья читинских Бронштейнов была достаточно революционной. Правда, в нашу энциклопедию никто из них не попал. Может быть потому, что часть Бронштейнов была больше связана с социалистами-революционерами (эсерами), а не с социал-демократами (эсдеками), с которыми был связан Лейба Бронштейн (Лев Троцкий). А о деятельности эсеров в Забайкалье до сих пор известно весьма мало.

Считается, что Читинский комитет эсеров был создан в 1905 году. Известно, что его членами стали Андриан Михайлов, его супруга Генриетта Добрускина, Неонила Салова, а на прошедшем в ноябре того года областном съезде почётным членом этой партии был избран директор Читинского музея, бывший народник и политический ссыльный Алексей Кузнецов.

Это стало известно благодаря тому, что все они дожили до 1920-х годов и все, включая Кузнецова, написали свои автобиографии в энциклопедический словарь Гранат. При этом других имён они не назвали. И во время экспедиции по наведению порядка на Транссибирской магистрали генерала Павла Рененнкампфа только Кузнецов и Михайлов (он был по сути дела редактором либеральной газеты «Забайкалье») из эсеров попали в поле зрения жандармов. Но, в отличие от социал-демократов их не расстреляли, а лишь приговорили к разным срокам ссылки или отсидки в тюрьме.

Названные же дамы-революционерки продолжали свою нелегальную деятельность. Они и другие их товарищи по партии в дни «Читинской республики» «светиться» не стали.

Их задача состояла в том, чтобы сохранить ту структуру, сложившуюся ещё в конце ХIХ века. Дело в том, что к эсерам ушло большинство бывших народников, которые отбывали в Чите ссылку или были здесь на поселении.

Первый биограф Алексея Кузнецова (имя последнего сейчас носит Забайкальский краеведческий музей) Николай Жуков, сам бывший эсером, а в 1920-е годы работавший в Читинском музее, писал в очерке о Кузнецове:

«В Чите, ещё до его приезда, существовала небольшая группа политических ссыльных, состоявшая в большинстве из революционных народников, окончивших карийскую каторгу и поселенных в Чите: Шишко, Синегуба, Фани Морейнис и другие.

С течением времени количество ссыльных увеличилось и в Чите образовалась небольшая колония. Члены этой колонии за небольшим исключением жили сплочённо и дружно, часто происходили собрания, то у одного, то у другого товарища, существовала коммунальная столярная мастерская. Члены колонии взаимно поддерживали друг друга материально и морально. Влияние ссыльных на население, особенно на молодёжь, было огромное, и некоторое из них принимали живое участие в общественной жизни.

К кому читинец обращался в трудные минуты за помощью или советом? – К политическим. Где искал лучшего репетитора? У политических. Кто считался лучшим врачом с области? А.В. Прибылев. Остановятся ли часы обывателя, идёт в часовую мастерскую ссыльного Бубновского, поломается мебель – в мастерскую ссыльного Союзова, приспичит его увековечить свою полумонгольскую физиономию с выдающимися скулами – идёт в фотографию ссыльного Кузнецова.

А духовную пищу, где её найдёшь в Чите, как не у политических ссыльных, и какая-нибудь книга – томик Лассаля – кочует из дома в дом и зачитывается до дыр, пока не найдётся упрямая молодая голова и не перепишет этот томик Лассаля от заглавной буквы до конца (в Чите в начале 90-х годов по рукам ходил единственный экземпляр Лассаля и когда он обветшал, то гимназист Пётр Иванов, позднее террорист, убивший Бородулина, переписал его от руки)».

Задача эсеров, как до них народников, состояла в том, чтобы принять в Чите беглеца с Нерчинской каторги, откормить, изменить внешность, одеть, снабдить документами и деньгами, и отправить дальше. О том, что и после разгрома «Читинской республики» они продолжали успешно действовать, говорит то, что в 1906 году ими был организован успешный побег основателя и главы «боевой организации» их партии (главного террориста) Григория Гершуни.

Понятно, что во всём перечне услуг, оказываемой читинской организацией беглецам, были финансы. Вот эти финансы и помогала доставать семья Бронштейнов.

В книге «Старая Чита» уже упоминавшийся читинский краевед Владимир Лобанов писал, что семья Бронштейн принадлежит к числу первостроителей нашего города.

«Либа Бронштейн – мещанин, имел недвижимое имущество ещё в далёком 1878 году и по праву был избирателем в городскую Думу, – констатировал Владимир Григорьевич. – Позже Бронштейны купили золотоносные участки на реке Кайластуй. В 1895 году Иосиф Моисеевич Бронштейн был владельцем Любовинского прииска, расположенного на этой реке.

В его совместном владении с семьёй Каплуновых был Илинский прииск (здесь, до того, как ему разрешили переехать в Читу, работал Андриан Михайлов – А. Б.). Золотоносные участки оказались богатыми, и это принесло бывшему акшинскому купцу Иосифу Моисеевичу Бронштейну крупные доходы. На эти средства около 1903 года и были построены доходные дома в их усадьбе. Если первое поколение Бронштейнов было занято накоплением капитала, то их дети и внуки могли спокойно обучаться в гимназиях и университетах. Михаил Бронштейн получил высшее образование уже в 1905 году.

Набравшись во время учёбы современных социалистических идей, он активно участвует в революционном движении. Участие его в забастовках и маёвках в железнодорожных мастерских было замечено полицией в 1905 году. Он даже был арестован осенью 1905 года, когда в общем «рабочее движение шло на спад». В сентябре М. Бронштейн был освобождён из-под стражи, где пробыл три месяца. Позже М. Бронштейн остепенился и в 1920 году вёл приём в качестве врача-бактериолога в отцовском доме».

Михаил Бронштейн не был исключением в своей «золотой» семье.

Вот, что написал в упоминавшейся книге Владимир Лобанов: «Невестка Иосифа Моисеевича, жена его брата Самуила, Лия Борисовна Бронштейн также сочувствовала революционерам, даже подарила обществу бывших политкаторжан один из своих домов. Когда дом ремонтировали после пожара в 1982, на чердаке нашли дореволюционную пишущую машинку и большевистские прокламации».

Другой информации у краеведа не было. Вместе с тем, Лии Борисовне отдельное внимание уделила Ирина Каховская в своей книге «Воспоминание террористки».

Каховская вступила на путь революционного террора ещё во время Первой русской революции 1905–1907 годов. В 1907 году она была арестована и направлена на Нерчинскую каторгу. Здесь она быстро познакомилась с другими «фуриями» революции – эсеровскими террористками во главе с Марией Спиридоновой.

Прославилась же она организацией теракта против командующего германскими оккупационными войсками на Украине генерал-фельдмаршала Германа фон Эйхгорна. Интересно, что в советские времена знаменитая террористка смогла дожить до 1960 года. В книге своих воспоминаний Каховская писала:

«Не то в Иркутске, не то в Красноярске я встретила в тюрьме несколько политических каторжанок, ждавших отправки (в 1908 году – А. Б.). Тут же я впервые встретила Лию Борисовну Бронштейн, начальницу Нерчинской каторги, любимую и почитаемую всем нашим поколением политических каторжанок».

Редакция в комментариях дала максимальную информацию об этом человеке: «Бронштейн Лия Борисовна – жена Самуила Бронштейна, брата Акшинского купца Иосифа Моисеевича Бронштейна, владельца четырёх домов в Чите, золотоносных участков на реке Кайластуй (ему принадлежал Любовинский прииск и – в совместном владении с семьёй Каплуновых – Илинский прииск). Один из домов семейства Бронштейнов в Чите позже был передан Лией Борисовной освобождённым политкаторжанам. Благодаря её достатку и связям, Лие Бронштейн удалось эффективно помогать политзаключённым. Выражение «начальница Нерчинской каторги» следует понимать как иронично-доброжелательное».

Две семьи Бронштейн чрезвычайно много делали для Нерчинской политической каторги, снабжая партии полушубками, валенками, продуктами, давая приют и помощь многим преследуемым и нуждающимся революционерам. Лию Борисовну ссылали в Якутку, держали в тюрьме, хотя непосредственного участия в революционной работе она не принимала.

«Она поручила мне, — вспоминала Ирина Каховская, — нарвать по дороге к Зерентую полевых цветов и передать их от её имени Егору Созонову».

Эсеровский террорист Егор Сазонов прославился убийством министра внутренних дел Вячеслава фон Плеве. Теракт был совершён летом 1904 года, когда в разгаре была русско-японская война 1904–1905 годов. В 1910 году Сазонов покончит жизнь самоубийством. После Февральской революции 1917 года его труп торжественно, как святыню, перевезут из Забайкалья в Уфу.

Организацией этой перевозки будут заниматься и поселившиеся в доме Бронштейнов эсерки во главе с Марией Спиридоновой. Именно Спиридонова вскоре станет лидером левых эсеров, которые в союзе с большевиками устроят Октябрьскую революцию 1917 года.

А что же читинские Бронштейны? Судьба «Начальницы Нерчинской каторги» Лии Борисовны Бронштейн неизвестна. Упоминавшийся Михаил Бронштейн, по данным Владимир Лобанова, в конце 1920-х годов, будучи заместителем наркома здравоохранения РСФСР, приезжал в Читу в рабочую командировку.

Ещё один читинский Бронштейн — юный Моисей — был одним из создателей молодёжной коммунистической организации в Чите (ещё до создания комсомола). Потом, как писал краевед Владимир Соловьёв, он «прошёл путь подпольной борьбы и стал партийным работником в Иркутске. Был избран делегатом Х съезда партии и погиб в марте 1921 года при подавлении контрреволюционного мятежа в Кронштадте». Больше об их семье сегодня ничего не известно.