Парад без трепета, пеньки без посадок — разбор недели

Жизнь в Забайкалье постепенно входит в привычное русло - по центру Читы прошёл парад, началось голосование по поправкам в Конституцию, а мэрия занимается кадровыми перестановками, которые кажутся неоднозначными. Об этом и не только — в колонках журналистов «Чита.Ру».

Про смысл проведения праздника в нынешних условиях можно спорить бесконечно. Такой формат парада, перенесённый со знаменательной даты 9 Мая, был впервые. Без ветеранов, непосредственных участников ВОВ и без Бессмертного полка, парад Победы потерял трепетную атмосферу. Это больше похоже на смотр военной техники, военных песен. Безусловно — красиво. Отточенные движения, красивая форма, честь и доблесть, которая читается в выправке и взгляде.

Но, кажется, без чествования ветеранов потерялся и смысл. Ещё не было этого самого чувства и понимания, что всё это массовое событие организовано для настоящих героев и только для них, которые сидят, смотрят, вытирая слёзы, а им все прохожие кричат «Спасибо» и машут руками. С другой стороны, и приглашать их было бы не менее странно в условиях пандемии. Картина, которая заставила задуматься. Ветеранов, к сожалению, когда-нибудь не станет, и День Победы перестанет быть прежним. И превратится в смотр для отдельной публики, стоящей на трибуне. Все песни, взгляды и повороты головы будут обращены к ним, кто уже не имеет отношения к Великой Победе.

Новое руководство администрации Читы на неделе сменило директора муниципального Дорожно-мостового ремонтно-строительного управления (ДМРСУ). Вместо отработавшего два года Олега Митюкова, который до руководящей должности работал в ДМРСУ 18 лет, назначили некоего Вадима Буланакова – человека, в Чите никому настолько неизвестного, что ему пришлось объяснять на профильном комитете в гордуме, кто он такой.

История интересна хотя бы тем, что ДМРСУ за полтора месяца до этой мутной истории выиграло аукцион на полмиллиарда рублей на ремонт дорог в Чите по нацпроекту «Безопасные и качественные автомобильные дороги». Увольнение предыдущего руководителя Бессонова – довольно известного в Чите человека – в 2017 году прошло гораздо менее гладко, чем может показаться из новостей об этом. Назначение третьего за неполных два года руководителя вызвало публичное возмущение сотрудников предприятия, которые сравнили произошедшее с рейдерским захватом – невиданное событие для муниципальных предприятий.

Цитаты из выступления Буланакова в гордуме читать без лёгкой головной боли невозможно.

«Ситуация на предприятии очень запутанная. Есть вопросы и о технике, и по людям, и по тому, как там всё было организовано. У нас в полном составе в понедельник дружным шагом пошли на выход директор, его заместитель по производству, главный бухгалтер и начальник Асфальтобетонного завода. Директор по расторжению договора с администрацией, остальных людей он своей подписью уволил без отработки, они вместе с ним ушли. Сейчас наблюдается некоторая оголённость по кадрам», - говорит Буланаков.

Может, мы что-то выдрали из контекста, но вы вчитайтесь в эту цитату – «дружным шагом пошли на выход», «некоторая оголённость по кадрам».

И дальше: «Большая часть рабочих, которые работают в ДМРСУ, это те люди, которые работают там давно. И они испытывают такую внутреннюю преданность предприятию. Они, бывает, и перерабатывают, и в выходные работают. Всё ДМРСУ, несмотря на огрехи в управлении, которые были, предприятие держится на людях, на их идее. [...] Я не переживаю, что кто-то убежит. Те, кто хотели убежать, уже убежали за прошлую неделю и за эту».

Буланаков не переживает… Слушайте, а я переживаю. Буланаков — это кто вообще? Где его биография? Где комментарии сити-менеджера по поводу смены руководства в ключевом муниципальном предприятии? А главы гордумы? Какое ко всему этому имеет первый заместитель сити-менеджера Ященко? И почему он первый заместитель Сапожникова? Все эти люди помнят, чем кончилась история с ещё одним муниципальным предприятием – Забайкалспецтрансом? И чем это кончилось для региона? Или у них нет функции – помнить?

Мне кажется, что ставшая за два года для региона и краевого центра нормой политика бесконечной тасовки управленческих кадров должна уже начать вызывать вопросы не только во Владивостоке, но и уже и в Москве.

Происходящее всё больше похоже на намеренно создаваемый управленческий хаос, который тем необъяснимее, чем ближе крупные деньги или проблемы. Пятьсот миллионов рублей на дороги – меняем руководство ДМРСУ. Триста миллионов рублей на очистные сооружения (или 4,5 миллиарда на чистую воду?) – меняем совет директоров Водоканала. Начались проблемы со слитыми в никуда 25 миллионов рублей якобы на дизайн-код Читы – меняем главного архитектора. Что-то пошло не так – опять меняем. Не на кого менять – не беда, меняем непонятно на кого. Тренд задаётся на краевом уроне, там даже вице-премьеров меняют, как перчатки, а тут уж – да кому это интересно.

Работники ДМРСУ собираются писать письма полпреду президента и жаловаться в правоохранительные или надзорные органы.

Мне кажется, мужики, они всё знают и без ваших писем.

И так всё и задумано.

Я позвонила Кобе, когда у меня перестала поворачиваться голова. Он устало посмотрел на снимок, на остеохондроз, на меня, спросил, когда я последний раз гуляла в зимнем лесу, и заключил: «Приходите вечером, пока ничего сказать не могу». Мне не понравилось — все мы хотим гарантий здоровья. Коба гарантий не давал. Более того, сдержанно предупреждал — есть люди, на которых мануальная терапия не действует, тогда денег он не возьмёт, уберите.

Всё дальнейшее тоже было так себе. Какой-то тёмный кабинет на углу Фрунзе и Новобульварной. Надо раздеваться до белья — Коба деликатно отворачивался. Потом сгребал в огромные ручищи — тянул, крутил, нажимал, резко дёргал голову, внутри всё хрустело - очень страшно. Он так и предупреждал: «Будет страшно, но не больно». Но через два дня прошли головные боли, через три - все неприятные ощущения в спине, через неделю наладился сон, я с наслаждением бесконечно вертела головой, хохотала, запрокидывая её назад, каждый вечер торопилась вверх по Фрунзе, как на праздник, высматривала среди мёрзлых акаций красную точку сигареты.

Конечно, болтал со мной, отвлекал от страха. Рассказывал про Грузию и Абхазию, как приехал, не поступив после школы в столичный вуз, в Читинскую область, где конкурс был ниже. Как влюбился, как жил в общежитии, работал в детской больнице сначала медбратом. Как в начале 90-х не смог вернуться на родину - началась война. Как понял, что нет ничего лучше неврологии, как открыл потом для себя мануальную терапию. Много говорил про сына, мало - про систему здравоохранения, вежливо уворачивался от вопросов про компетентность министров здравоохранения: «Дело врачей - лечить. Клиника у Давыдова хорошая».

«А вот вы мне всё исправили, как мне дальше жить, чтобы так всё навсегда и осталось?» - пошутила я к концу. Коба Михайлович очень серьёзно отозвался: «А я дам упражнения. Будете их делать - две минуты в день - и у вас всю жизнь ничего не будет болеть». Я делала месяц, два, полгода, а потом забросила, держа в голове, что я же в любой момент смогу снова прийти.

Под новостью, для которой региональный минздрав не нашёл, видимо, других слов, кроме времени прощания с детским неврологом Кобой Михайловичем Папавой - комментарии, от которых хочется плакать.

«Коба Михайлович прекрасный был человек! Доктор, с которым мне всегда нравилось и хотелось дежурить. Умный, добрый, справедливый».

«Светлая память Кобе Михайловичу. Помним и скорбим. 10 лет назад он диагностировал у моей крошечной дочери менингит и тем самым вместе с Галиной Георгиевной Байковой спас от тяжёлых последствий, в то время как другие доктора собирались лечить её от орви и бронхита».

«Я знала этого прекрасного человека много лет, была его студенткой, обожала за профессионализм и душевные качества! Он никогда не стремился к наживе, обожал свою работу и пациентов! Благодаря ему я стала тем, кто я есть! Спасибо, дорогой! Светлая, вечная память... скорблю».

«Когда-то любила и была любима. Сошлись, потому что оба любили медицину, неврологию. Жизнь развела. Живу в другом городе, но всегда помнила, интересовалась его судьбой, радовалась, что обрёл семью, ребёнка. Не знала, что болел. Друзья сказали о несчастье. Оглушена, подавлена известием. Лучший человек, которого знала. Потрясающий врач и мужчина с большой буквы.Покойся с миром... Плачу».

«Читинская медицина осиротела. У Кобы Михайловича был дар лечить наших деток. Светлая память. Спасибо Вам, Доктор».

Хоть не принято рассказывать про подготовку текстов, но мы не суеверные. Начну издалека, вы не против?

Перед каждой колонкой в этот обзор сажусь и смотрю, что было самым важным в крае - отчасти тут помогает читаемость, отчасти - знание деталей и веса события. Обычно выбирается легко, сердцем - почти так же, как поправки в Конституцию у тех, кто против геев и кто получает деньги из бюджета за ролики про нашу родину, которой трепетное отношение к русскому языку нужно внести в главный закон страны. По крайней мере, так пишут в листовках, расклеенных на остановках. Как раз там, где подростки и не только разговаривают друг с другом, по телефону и с миром в целом исключительно на русском матерном.

Но отвлеклась. Выбирая тему, смотрю, что было значимым для меня. И на этой неделе нет конкуренции у истории про вырубленные деревья в Чите и компенсацию за них.

В администрации города я запросила адреса (а если их нет, то указание на карте) мест, где в последние годы предприниматели и строители высаживали деревья взамен спиленных, как того требует закон. Ждала положенные дни ответа, готовая к километрам спискам. Знаете, что прислали? Сообщение о том, что по техническим причинам назвать эти адреса не могут.

Я не из противности, а уже из обычного человеческого любопытства пошла узнавать, что за причины. Просила несколько дней, и в итоге дождалась того, на что уже не надеялась: мне сообщили, что, так как объём работы слишком большой, дадут мне список, но позже.

И тут даже не нарушение регламента закона «О СМИ» сейчас самое главное (по нему максимум через 3 дня после запроса должны сообщить о продлении сроков обработки и сказать, когда ответят на вопрос). Главное - волнение, как перед свиданием: вот уже и надежда потеряна, и он сказал, что поедет ухаживать за бабушкой (на самом деле нет), а тут звонит и просит встретиться на следующей неделе.

Переживаю. Как думаете, ответят - нет?

Обещаю рассказать про то, как. И, может, будет ещё одна забавная история, но уже про командировки членов правительства Забайкальского края, о которых мне не говорят с марта. Вдруг эта тема на следующей неделе главнее главных станет.

С артистами приезжего цирка, что стоит на КСК с марта, мы познакомились в апреле. Мы тогда сорвались туда после очередного обращения в редакцию с криком о помощи от читинцев, которые призывали спасать бедных артистов и их зверей от голода. Нас встречали улыбчивые Дмитрий и Максим, которые под рассказы о своей весёлой жизни в вагончиках провели целую экскурсию. Мы охали, ахали, хохотали, гладили всех этих пушистых беспокойных зверюх и успокаивались - кто-то напрасно устроил шум, не спросив, нужен ли он этим цирковым.

Спустя несколько дней Максим просил написать новость про то, что неизвестные начали сбор денег в их помощь - говорит, не верьте. Через пару недель история повторилась. Люди собирали чуть ли не спасательные операции, призывая всех нести мясо, капусту и морковь. А потом и конфеты для детей артистов, которые якобы голодают. По соцсетям гуляли посты о цирке, который чуть ли не умирает с голоду. Формулировки одна страшнее другой: «Брошены на произвол судьбы», «помочь кто булкой хлеба, а кто костью из супа», «остались без средств и продуктов». Я спешно отметаю из головы мысль про мошенников — какие мошенники будут просить кости из супа?

Люди и правда хотели помочь. Только каким-то странным способом - когда их не просили. Говорить про то, что артисты сидят в достатке и ни в чём не нуждаются - значит соврать. Но это больше про то, как горожане преподносят свою помощь. Зачем пишут посты, изначально не переговорив с самими артистами? И зачем пишут их так, что брать такую помощь будет стыдно? Цирк из Читы уедет, когда закончатся ограничения, начнёт выступать по другим городам, а он прогремел на всё Забайкалье голодающим.

Чувство сострадания и желание помогать сидит в нас где-то в подкорках. И это прекрасно. Ещё прекраснее, если рядом с ним ещё будет логика и чуть-чуть здравого смысла.

Ребята с радостью примут и капусту, и морковь, и сено. Если вы придёте без лишних показательных постов в соцсетях с очередными ужасающими выдумками. Проведут для вас экскурсию и даже позволят покормить тигров. Расскажут, как живут, дадут погладить двух мопсов и подержать в руках хорька.

Председатель Центризбиркома России Элла Памфилова намедни сообщила, что в комиссию поступило 105 обращений от граждан по поводу возможного принуждения к голосованию по поправкам в Конституцию. При этом внимания заслуживают только 75 из них.

Думаю, что куда честнее было бы сказать, что ни одно из заявлений не заслуживает внимания ЦИК. Потому что это внимание вряд ли дойдёт до источника принуждения, оставшись на уровне исполнителей — руководителей разного рода бюджетных учреждений.

Как именно работает система принуждения, можно только догадываться. Предполагаю, что какие-нибудь учителя выслушивают просьбу директора школы, которому пришла рекомендация из комитета образования, куда соответствующее указание поступило свыше. Директор, являющийся низшей ступенью в этой схеме явно не действует угрозами.

По опыту общения с бюджетниками могу сказать, что всё происходит мягко, игрой не на страхе, а на сочувствии: «Миленькие, не подведите меня, вам ничего не стоит, а мне несладко придётся». Либо вообще без указаний, одними рекомендациями, но с многозначительными намёками - возьмись выяснять и не обнаружится никакого принуждения, а тем более директив сверху. Короче, можно и не выяснять, не уделять внимания.

Хотя схема принуждения, надо полагать, выстроенная на разного рода угрозах, максимально мерзка. Те, кто её выстроил, ставят людей ниже политических интересов - в чём бы они ни заключались, в изменении Конституции или в желании отдельных товарищей влезть во власть, что, в общем-то, одно и то же. Вдвойне мерзко, что на участки принуждают идти людей, которые нас учат и лечат.