Коба...

Я позвонила Кобе, когда у меня перестала поворачиваться голова. Он устало посмотрел на снимок, на остеохондроз, на меня, спросил, когда я последний раз гуляла в зимнем лесу, и заключил: «Приходите вечером, пока ничего сказать не могу». Мне не понравилось — все мы хотим гарантий здоровья. Коба гарантий не давал. Более того, сдержанно предупреждал — есть люди, на которых мануальная терапия не действует, тогда денег он не возьмёт, уберите.

Колонка впервые была опубликована в разборе событий недели от журналистов «Чита.Ру» 28 июня.

Всё дальнейшее тоже было так себе. Какой-то тёмный кабинет на углу Фрунзе и Новобульварной. Надо раздеваться до белья — Коба деликатно отворачивался. Потом сгребал в огромные ручищи — тянул, крутил, нажимал, резко дёргал голову, внутри всё хрустело — очень страшно. Он так и предупреждал: «Будет страшно, но не больно». Но через два дня прошли головные боли, через три — все неприятные ощущения в спине, через неделю наладился сон, я с наслаждением бесконечно вертела головой, хохотала, запрокидывая её назад, каждый вечер торопилась вверх по Фрунзе, как на праздник, высматривала среди мёрзлых акаций красную точку сигареты.

Конечно, болтал со мной, отвлекал от страха. Рассказывал про Грузию и Абхазию, как приехал, не поступив после школы в столичный вуз, в Читинскую область, где конкурс был ниже. Как влюбился, как жил в общежитии, работал в детской больнице сначала медбратом. Как в начале 90-х не смог вернуться на родину — началась война. Как понял, что нет ничего лучше неврологии, как открыл потом для себя мануальную терапию. Много говорил про сына, мало — про систему здравоохранения, вежливо уворачивался от вопросов про компетентность министров здравоохранения: «Дело врачей — лечить. Клиника у Давыдова хорошая».

«А вот вы мне всё исправили, как мне дальше жить, чтобы так всё навсегда и осталось?» — пошутила я к концу. Коба Михайлович очень серьёзно отозвался: «А я дам упражнения. Будете их делать — две минуты в день — и у вас всю жизнь ничего не будет болеть». Я делала месяц, два, полгода, а потом забросила, держа в голове, что я же в любой момент смогу снова прийти.

Под новостью, для которой региональный минздрав не нашёл, видимо, других слов, кроме времени прощания с детским неврологом Кобой Михайловичем Папавой — комментарии, от которых хочется плакать.

«Коба Михайлович прекрасный был человек! Доктор, с которым мне всегда нравилось и хотелось дежурить. Умный, добрый, справедливый».

«Светлая память Кобе Михайловичу. Помним и скорбим. 10 лет назад он диагностировал у моей крошечной дочери менингит и тем самым вместе с Галиной Георгиевной Байковой спас от тяжёлых последствий, в то время как другие доктора собирались лечить её от орви и бронхита».

«Я знала этого прекрасного человека много лет, была его студенткой, обожала за профессионализм и душевные качества! Он никогда не стремился к наживе, обожал свою работу и пациентов! Благодаря ему я стала тем, кто я есть! Спасибо, дорогой! Светлая, вечная память... скорблю».

«Последние несколько лет Коба Михайлович не брал с нас денег за приём, как я не уговаривала...»

«Когда-то любила и была любима. Сошлись, потому что оба любили медицину, неврологию. Жизнь развела. Живу в другом городе, но всегда помнила, интересовалась его судьбой, радовалась, что обрёл семью, ребёнка. Не знала, что болел. Друзья сказали о несчастье. Оглушена, подавлена известием. Лучший человек, которого знала. Потрясающий врач и мужчина с большой буквы. Покойся с миром... Плачу».

«Коба Михайлович — профессионал, прекрасный человек и друг, человек, который внёс неоценимый вклад в развитие детской неврологии в нашем городе, к кому всегда можно было обратиться и найти реальную помощь. Один из умнейших и опытнейших детских врачей».

«Очень жаль. Коба Михайлович был врачом от бога. Когда-то он лечил моего сына, который родился недоношенным, и отставал в развитии. Сын в этом году защитил диплом по технической специальности. В этом немалая заслуга Кобы Михайловича».

«Читинская медицина осиротела. У Кобы Михайловича был дар лечить наших деток. Светлая память. Спасибо Вам, Доктор».