Счастье — Камчатке, несчастье — Чите: события недели

Эта неделя была наполнена символами. Самым символичным событием недели для Читы, к примеру, стало несанкционированное открытие разбитой после раскопок улицы Журавлёва. Для всего Забайкальского края — продажа выставленной на торги Могойтуйской промзоны, когда-то главной инвестиционной надежды региона. Эти и другие события разобрали журналисты «Чита.Ру».

Где-то в середине недели в Чите пошёл снег. Ну или дождь – в темноте, например, было не разобрать. Одновременно кто-то отодвинул хлипкие ограждения с перегороженного ради ремонта участка улицы Журавлёва. Журналисты сфотографировали улицу прямо с утра:

А потом другие журналисты сняли видео:

Мэрия всё, как водится, опровергла. И ТГК-14 тоже – опровергла. Губернатор в это время был где-то в Москве или во Владивостоке – не разберёшь. Да и при чём тут, вроде бы, губернатор. Пусть спокойно работает за пределами региона.

Сити-менеджер Читы Александр Сапожников тоже улетел — может, договариваться о сотрудничестве с АО «ГЛОНАСС». Вместе с ним, что символично, улетел председатель комитета городского хозяйства Евгений Гуцул, чьё появление в этом статусе рядом с аббревиатурой ГЛОНАСС у многих до сих пор вызывает изумление.

Есть ещё председатель гордумы Читы Евгений Ярилов, но он создаёт комитет по спасению Читы, то есть совет по стратегическому развитию города. Мне кажется, что этот совещательный орган проглотил последних людей, которые могли бы навести в Чите порядок на улице Журавлёва. Или отгрейдировать, наконец, улицу Амурскую от Ленинградской до Богомягкова. Или нанести, наконец, разметку на саму Богомягкова – повыше Бабушкина.

Но руководителям нашего города и региона не до этого. Они или летают в красивых костюмах на важные встречи. Или чему-то бесконечно учатся по всей стране. Или рисуют картины. Или проводят совещания. Их деятельность активно освещается, и если не выходить на улицу, то можно подумать, что всё у нас хорошо – дома тепло, вода из крана бежит, и инфляция в стране самая низкая со времён СССР.

А улица Журавлёва стоит разгромленная под дождём и снегом. Погода забила шиномонтажки, велосипедисты думают, куда девать свои велосипеды с гидравлическими тормозами, ТГК-14 постепенно повышает температуру теплоносителя в молча работающих под землёй трубах. А она стоит, бедненькая - ни асфальта, ни доброго человека рядом нет.

Зима близко, а губернатор Александр Осипов далеко. И сити-менеджер Сапожников далеко. Они вообще как-то далеки от нас. И мне кажется, что улице Журавлёва от этого плохо. Она разбита и несчастна. Она никогда не чувствовала себя такой несуразной и некрасивой. К ней всё реже приходят в гости, и, быть может, улица Журавлёва радовалась, когда по ней, наконец, поехал вот этот красивый чёрный Toyota Land Cruiser Prado.

Давайте вместе ещё раз посмотрим это видео:

Мне кажется, это движение японского внедорожника в самом центре Читы по улице, названной в честь героя Гражданской войны Павла Николаевича Журавлёва, глубоко символично. Даже если у нас есть деньги, люди и направление, мы сами себе роем такие ямы по дороге, что иногда кажется, что Журавлёв зря погиб за наше светлое будущее.

Федеральная служба судебных приставов 2 октября выставила на торги два ангара Могойтуйской промышленной зоны, находящиеся под арестом за долги. Начальная цена ангара №1 площадью почти 3 тысячи квадратных метров составляет 6,26 миллиона рублей, ангара №2 площадью 927 квадратных метров — 1,47 миллиона рублей. То есть приставы оценили имущество зоны меньше чем в 8 миллионов рублей. Счастливого обладателя ангаров промзоны мы узнаем 2 ноября, когда будут подведены итоги торгов.

Могойтуйская промзона — это комплекс зданий, который забайкальцы видят посреди степи под Могойтуем, проезжая его по федеральной трассе Чита — Забайкальск. Её отгрохали в конце нулевых по федеральной программе для привлечения инвесторов. Проект оценивался в 2,5 миллиарда рублей, но успели потратить только 500 миллионов.

Была огорожена территория в 4,7 квадратных километра, построена модульная котельная с сетями теплоснабжения, два здания общежития на 200 мест, гостиница на 60 мест, административный корпус и производственные площади.

«Я сейчас поставил задачу сделать такой мощный блог, в котором любой самый ленивый капиталист, который сидит где-нибудь в Канаде, уже делать ему нечего, но деньги есть, вдруг заходит в Забайкальский край — а что там интересного есть? И видит, что есть интересное предприятие, в которое можно вложить», — так в феврале 2011 года рассказывал первый губернатор Забайкальского края Равиль Гениатулин о своей работе в области привлечения инвестиций в регион. При этом в соответствующих программах его команды Могойтуйская промзона регулярно звучала в качестве важнейшего инфраструктурного проекта.

Тогдашний министр экономического развития Забайкальского края Баир Галсанов утверждал, что пользоваться «площадкой со всеми удобствами» будут в основном азиатские предприниматели. Среди вариантов бизнесов, которые могли бы зайти в промзону, он называл предприятия по промышленной сборке техники и оборудования, глубокой переработке древесины с использованием её побочных продуктов и организаций по приграничному и международному туризму.

Власти старались: бесконечно возили в зону китайцев, обещали завести туда предприятия по сборке ноутбуков, телефонов, производству обуви, металлических изделий и даже башенных кранов. Но единственным, пожалуй, востребованным проектом в Могойтуйской промзоне можно считать проводившиеся в ней свадьбы и юбилеи. Иначе местный бизнес просто не знал, как использовать отстроенную государством махину. Всё же 500 миллионов рублей — это самые дорогие стены для торжественной церемонии.

Менялись президенты, губернаторы, министры экономического развития, но промзона всё так же пустовала, со временем превратившись в символ инвестиционной политики Забайкальского края и России в целом. Мы вкладываем в каком-то далёком Забайкальском крае сотни миллионов рублей в предложенный снизу проект, не задумываясь и не просчитывая заранее всех нюансов его дальнейшего использования. В процессе на этой масштабной стройке что-то кто-то зарабатывает, а затем всё заканчивается пустующими цехами.

Тема Могойтуйской промзоны всплыла очень вовремя. В аккурат во время утверждения новой нацпрограммы развития Дальнего Востока, горсть проектов в которой досталась и Забайкальскому краю. Властям региона надо бы внимательно посмотреть на промзону, а потом на программу, опять на промзону — и опять на программу, на промзону — на программу. И так раз 100, пока они не увидят аналогичные проекты сейчас, до освоения сотен миллионов рублей, и не вычеркнут их из федеральных планов. Взять хотя бы Кадалинский промпарк, который власти Читы пихают везде уже лет 10. На него, кстати, хотят 700 миллионов.

Самое печальное, что за провал проекта Могойтуйской промзоны никто так и не ответил. Спустили по ошибке на ветер 0,5 миллиарда рублей, потом ежегодно тратили ещё миллионов по 5 на её содержание, а теперь отдадут с молотка за 10 миллионов. Отличная экономика!

Может быть, заставим вернуть излишне потраченные бюджетные деньги всех, кто тогда принимал решение? И будем делать так всегда? Быть может, тогда у наших чиновников изменится мышление, и они займутся реальной помощью бизнесу и населению вместо того, чтобы бесконечно рисовать воздушные замки.

Армянская любимая моя писательница Наринэ Абгарян на этой неделе опубликовала фото, на котором двор ереванского военкомата — девушка провожает своего молодого человека на фронт. 1 октября 2020 года, пятый день войны. И грустный анекдот.

Разговор двух евреев:

— Изя, как ты считаешь, кого Россия поддерживает в этом конфликте, Армению или Азербайджан?

— В этом конфликте, Сёма, Россия поддерживает конфликт.

Но этот текст не про то, кого поддерживает Россия. Он про то, как я год назад, в таком же самом начале октября, сидела на площади Республики в Ереване, ждала, пока можно будет заселиться в снятый с двух часов дом, и лениво болтала с гидами. Бизнес такой — садишь в свою машину туристов, везёшь по храмам, водопадам, заталкиваешь в сероводородные источники, кормишь виноградом, наливаешь коньяк. По дороге рассказываешь историю страны и своей к ней любви. Мы никуда не собирались, планировали рынок днём, уютный ресторанчик вечером.

Наутро солнце пронизывало дорогу, справа светился Арарат, мы ехали в длинный-длинный день с Арменом, который вообще-то выучился на учителя, но работает гидом. «А вот, видите, стена - это от снарядов, когда стреляют». Мы переглядывались — до этого он шутил, что племянник Мкртчяна. «А почему стреляют? — Ну тут турки, Арарат. И мы до сих пор воюем. Да и Карабах». «Но Карабах же был в начале девяностых», — пожала я плечами. «Карабах до сих пор».

«Слушайте, зачем он вам? Он же крохотный?» — «Понимаете, это у вас много земли, у нас мало».

Я смотрела на этих мужчин, которые возили нас, хвастались, гордились, угощали, берегли, взахлёб рассказывали про свою танцующую революцию, укутывали нам ноги одеялом, смотрели ласково, сокрушались про пойманный на дороге штраф — смешно ругали камеры, шутили, не верили, что где-то в далёкой Сибири уже почти снег — и не представляла, что они на самом деле до сих пор воюют. Берут в руки автомат Калашникова, одеваются и идут стрелять? Какая чушь.

Но в Армении снова объявлена всеобщая мобилизация, их мало, в три раза меньше, чем азербайджанцев, вдоль границы, на всей линии фронта в 250 километров, идут боевые действия с использованием реактивных систем залпового огня и дронов, истребители и штурмовики бомбят деревни с гражданским населением, из Сирии переброшены боевики, в Ереване огромные очереди из доноров крови.

И я волнуюсь за Армена. Как он там, как они будут работать и что заработают, кто сделает фирменное домашнее вино и почему в этом прекрасном месте, которое я хотела обнять, сбываются самые страшные мои сны про войну?

В середине мая забайкальский краевой онкологический диспансер закрыли на карантин: в медучреждении была зафиксирована вспышка коронавируса. Больные онкологией нигде, кроме онкодиспансера, лечение получить не могли.

Вместо того чтобы максимально оперативно продумать альтернативную схему маршрутизации пациентов и организовать информирование пациентов, минздрав Забайкальского края наравне с курирующим его блоком правительства добились того, что через 2 недели после закрытия больные и их родные уже через соцсети начали просить хотя бы о какой-то помощи и говорить о должностных преступлениях медиков, бросивших людей умирать.

Оснований для этого было более чем достаточно: приём и лечение людей молча прекратили, часто не предупреждая об этом. В итоге измученные болями люди приезжали из районов к закрытым дверям онкодиспансера, стояли там часами, пытались звонить на горячую линию, дозвониться на которую было отдельной проблемой. Ничего вразумительного им сказать не могли, что делать с болями — молчали или отвечали голосами формуляров бестолковое.

Многие уезжали ни с чем — умирать. Какую роль в прогрессе заболевания у каждого больного сыграл устроенный руководством забайкальского здравоохранения стресс — сказать сложно, но он был. Огромный и беспросветный. У некоторых — на несколько недель. Сколько из них выжили и вошли в ремиссию — время, когда болезнь отступила — неизвестно, но совершенно точно эти пациенты родились в рубашке.

На моей памяти такого отношения к больным, как к проржавевшим вёдрам, про которые и помнить не всегда нужно, не было. Были непонятные фапы, было закрытие необходимых в сёлах поликлиник, были месячные очереди к врачам, но такого, чтобы в ответ на вопрос о сроках и месте лечения отвечали «не знаем» — не было.

Только в начале июня после вылившегося в СМИ скандала появилась резервная схема маршрутизации, которая кое-как заработала чуть позже и воспользоваться которой смогли не все. Онкодиспансер понемногу начали запускать в работу с середины июня, пациенты получали лечение в порядке очереди, то есть сразу после запуска приехать туда пригласили небольшую часть нуждавшихся.

На этой неделе суд как будто бы поставил точку в этом скандале, оштрафовав на 20 тысяч рублей главного врача диспансера Михаила Пимкина. По-моему, вместо штрафа Пимкину должны были быть уголовные дела в отношении министра здравоохранения Анны Шангиной и курировавшей минздрав в то время зампреда правительства края Аягмы Ванчиковой. Потому что самое простое — сбросить на врачей мелкое наказание, чтобы самим остаться в тени.

Эта колонка является официальным запросом губернатору Александру Осипову о том, что сделало региональное правительство для разбора случившегося с больными онкологией, как за произошедшее ответили Анна Шангина и Аягма Ванчикова, и кто, по его мнению, и в какие сроки должен был обеспечить больным раком людям максимальное информирование и скорейшее лечение.

О том, что творилось с больными онкологией в мае-июне, читайте здесь, о результатах проверки по этому материалу — здесь.

Новость о том, что на Камчатке будет создано министерство Счастья, появилась не только на лентах десятков СМИ, но и даже на официальном портале органов власти Забайкалья. Почему в Забайкалье возникла необходимость знать об этом - большой вопрос.

Не то из-за проходящей в далёком регионе медиашколы, которую посетили сотрудники пресс-службы краевого правительства, руководитель администрации губернатора Алексей Казаков и ведущие правительственных телеграм-каналов. Не то из-за связей вице-губернатора Камчатки Сергея Нехаева с Забайкальем. А может и в качестве примерного плана действий. Или вовсе в качестве привета от Уинстона Смита — привет, мол, ребята из 1984-го.

Официально министерство будет заниматься социальными выплатами, многодетными, неблагополучными и обычными семьями, стариками, инвалидами — одним словом, тем же, чем в Забайкалье занимается минсоцзащиты. Но зацените полёт мысли — министерство Счастья! Всё бы ничего, но спустя несколько дней 1984-й стал ещё ближе.

После того как камчатские сёрферы показали миру заваленные морской живностью пляжи и рассказали о полученных лично отравлениях — то есть о последствиях экологической катастрофы, в новом регионе Сергея Нехаева появилось ещё и министерство Правды. Эту функцию на себя взвалило местное минприроды, лихо опровергнувшее все домыслы о выбросах.

Всё бы ничего, но люди обратили внимание на следы техники. Зацените степень наглости — убрать пляж и на голубом глазу заявить, что «вы всё врёти».

Выдавать подобную «правду» вместо реального признания своей вины и исправления ошибок — очень удобная позиция для тех, кто имитирует видимость работы. Но слава богу в регионе есть Сергей Нехаев — уже на следующий день избранный им губернатор Солодов пообещал наказать всех виновных.

Хотя самого себя, конечно, не накажешь - непатриотично это. Несчастливо!