Можно ли рубить ильмы, а сёла шантажировать зарплатой: разбор недели

Продолжается эпопея с шрёдингеровским президентством Осипова в некоммерческом партнёрстве «Объединение независимых энергосбытовых компаний»: ФНС говорит, президент. Не президент, ловко парирует пресс-служба правительства края. Наверное, такое противоречие тоже можно было бы объяснить человеческим фактором, как это произошло с поликлиникой №1 в Чите на Богомягкова, 123, где на двери кабинета вывесили список с персональными данными пациентов. Ну а на месте просверленных в Чите тополей должны появиться рябины. Другие загадочные, оптимистичные и не очень события ушедшей недели — в разборе от редакции «Чита.Ру».

Почти 3 месяца работники администрации села Буйлэсан Ононского района, в том числе технический персонал, живут без зарплат и отпускных. Говорят, повезло тем, кто уже на пенсии — хоть на что-то можно покупать продукты и одежду, остальные на вынужденной бессрочной диете.

В администрации района кивают на главу поселения Елену Адигезалову, которая в начале февраля не стала подписывать соглашение с районом, одним из пунктов которого была централизация муниципальных бухгалтерий в районах. Глава района Ольга Бородина открыто говорит о том, что, согласись Адигезалова с нововведением краевого минфина, проблем бы не было.

Но Адигезалова — тёртый предыдущей работой в Минобороны человек, который главой села был избран в 2020 году и ещё не успел понять, как нужно брать на исполнение всё спускаемое сверху и не думать, не спорить, не подвергать сомнению и не задавать вопросов. Слава богу, что не успел.

По новому требованию краевых властей, бухгалтеров в муниципалитетах переводят в созданные при районах центры бухгалтерского учёта, а техперсонал — в новый центр материально-технического обслуживания. По крайней мере, в Ононском районе.

Его глава Ольга Бородина говорит, что в сёлах сейчас уровень бухучёта такой, что район у краевого минфина постоянно в красной зоне, и что-то с этим нужно делать. Трудно с таким не согласиться.

При этом любой дотационный район честно-то не может особо спорить с властями края про то, вводить им централизацию бухгалтерий или чего угодно или нет. А сам подход: либо соглашаетесь, либо остаётесь без зарплат сейчас, если мне не изменяет память про страну, в которой мы живём, может грозить более тесным знакомством с Уголовным кодексом.

Вообще тема с централизацией, которая в России в большинстве случаев оборачивается оптимизацией, справедливо вызывает тревогу не только у главы поселения. Если сейчас, когда бухгалтер подчиняется ей напрямую, многие вопросы о дополнительном финансировании оборачиваются судами за начисленную по просрочкам пеню, а письменные вопросы в администрацию района — молчанием, то что будет, когда бухгалтер поселения будет подчиняться руководителю центра бухучёта, а тот — главе района?

Ольга Бородина при этом говорит, что для села в части принятия решений по деньгам ничего не изменится и электронная подпись будет у бухгалтера, но главы районов, мы знаем то тому же Ятуру Танхаеву (Предшественник Бородиной. Во время пожаров он ушёл в отпуск, это заметил полпред президента Юрий Трутнев, после чего Танхаев спешно ушёл в отставку — ред.) меняются, а их обещания растворяются иногда раньше новых выборов.

Вообще вопрос о центрах бухгалтерии в районах можно и нужно обсуждать, но когда краевые и находящиеся в зависимости от них районные власти начинают выжимать из главы села подпись нужного им документа, переставая платить зарплаты, то это уже почти то же самое, что и придушивание для признательных показаний или то, когда взятому под стражу надевают пакет на голову.

Перекрытие зарплат и соцвыплат — тот же пакет. И мне стыдно, что это происходит в нашем крае. Стыдно, что несколько месяцев. Стыдно, что совершенно безнаказанно со стороны всех контролирующих органов, которые теоретически никак от властей края зависеть не должны.

Александр Михайлович, вы уверены, что с теми, кто живёт в Забайкальском крае и кому вы всего 2 года назад обещали защиту, свободу мнений и безопасность, нужно работать именно так?

Депутаты Госдумы первыми среди известных радетелей интересов Забайкальского края отчитались о доходах в 2020 году. Первым в списке самых богатых представителей региона в нижней палате федерального парламента оказался единоросс Александр Якубовский — официально он заработал за год 11,4 миллиона рублей, два небольших дома, нежилое помещение и снегоход с не выговариваемым названием.

У жены Якубовского заработок — 8,6 миллиона рублей. У неё есть квартира побольше — примерно 200 квадратных метров, много нежилых помещений и какие-то земельные участки.

На двоих эти люди заработали за год 20 миллионов рублей — примерно по 1,6 миллиона в месяц, и я полагаю, что раз это задекларировано, то деньги получены совершенно законными способами.

Меня волнует только одно — я понятия не имею, кто такой Якубовский. Может, мы, конечно, где-то там ошиблись, и он относится к Забайкальскому краю только номинально, но вряд ли.

Можно посмотреть в список остальных отчитавшихся о доходах депутатах Госдумы, якобы представляющих интересы Забайкальского края, и обнаружить там ещё минимум три фамилии людей, о достижениях которых на ниве процветания нашего региона лично я ничего не знаю — это проклятый женщинами «Чита.Ру» коммунист Владимир Поздняков, представитель ЛДПР Василина Кулиева и единороссы Николай Николаев с неким Николаем Бадуевым.

Всё это можно списать на мою неосведомлённость, но давайте учитывать тот факт, что я вполне себе политический журналист, и, например, доходы работающих депутатов Юрия Волкова и Николая Говорина я помню наизусть за все годы их активности. И связано это не с моим повышенным вниманием к их кошелькам, а с тем, что оба эти депутата хорошо известны жителям региона, от которого избирались.

Вообще, Якубовского можно погуглить (я сделал это, предварительно написав весь текст выше этого абзаца), и тогда всё встанет на свои места. Якубовский молод — ему всего 35 лет, но он уже координатор депутатской группы по связям с парламентом Польши. Папа у него бывший сенатор и бывший же глава Иркутска, а сын сразу после окончания вуза вступил в «Единую Россию» и больше никогда не изменял партии, по дороге сделав карьеру в строительной отрасли.

В Госдуме Якубовский работает после смерти Иосифа Кобзона, чей мандат передали перспективному иркутянину. Кобзон хорошо известен у нас в регионе, но это Якубовского не смутило — в ленте «Чита.Ру» после попадания Якубовского в Госдуму около 10 текстов с его упоминаниями, но все они связаны или с доходами депутата, или с тем, как он голосовал по тем или иным громким законопроектам.

Доходы Якубовского с 2008 года, когда он попал в Госдуму, выросли в 2 раза. Этому, конечно, найдётся полномасштабное объяснение, но я в очередной раз призываю всех нас смотреть в бюллетени на выборах и помнить историю работы тех партий, которые якобы представляют наши интересы в Госдуме, в предыдущих созывах. Потому как из отчитавшихся о многомилионных доходах депутатов Госдумы хоть чем-то полезным для Забайкальского края отметились только два человека — Николай Говорин и Юрий Волков, и оба уже поплатились за эту активность тем, что места в следующем созыве для них при распределении мандатов не предусмотрено.

Два высоких размашистых тополя возле детского развивающего центра «Орнамент» в Чите изуродовали, уточнив, что одно из деревьев было сухим и могло повредить детям. Рабочие, которые убирали ветки, сказали: «это не мы».

Мэрия добавила, что перед ампутацией тополь осмотрели: «Руководство комитета культуры города Читы вышло на комитет городского хозяйства в связи с тем, что на Бабушкина, 82, напротив детского центра находится дерево в плохом состоянии. Сотрудники комитета городского хозяйства Читы провели осмотр тополя и выяснили, что у дерева нет 30% коры, и оно подгнило у основания. Было решено снести тополь для безопасности детей. Разрешение на рубку дерева было выдано комитету культуры».

В городском комитете культуры не сказали, кто пилил. И, наверное, это уже не так важно. Хотя мне очень хочется посмотреть в глаза человеку, который берёт в руки бензопилу и уничтожает, калечит, уродует, оставляя на месте дерева убогий обрубок. Вы тогда уж пилите под корень!

Чем провинился высокий, красивый ильм, много лет растущий во дворе нашего дома, я так и не поняла. Но в сентябре, когда мы вернулись из отпуска, его и ещё несколько других деревьев во дворе дома не было. На их месте — обрубки.

Ильм честно был хорош. Стройный, с куполообразной кроной. Весной он как будто распускался и всё лето стоял гордый с зелёной шапкой. Осенью постепенно краснел, желтел, опадал, грустил. Я всегда им любовалась. Думаю, не только я.

«Где ильм?» — кричала я в трубку управляющей компании.

«Это не мы», — отвечали они.

«Где ильм?» — кричала я в трубку мэрии.

«Его обрезали по заявлению владельцев кафе. Выдали порубочный билет», — объясняли в мэрии.

Почему владельцы какого-то кафе, которое за несколько метров от этого ильма, решают судьбу деревьев в городе?

Наверное, каждый из журналистов «Чита.Ру» уже написал по пять колонок на тему обрезки деревьев в городе. Мы собирали галереи лысых тополей. Мы встречались с экологами, которые объясняли и показывали, как нужно ухаживать за деревьями в Чите. В городе создали какие-то советы по озеленению, сити-менеджер в какой-то момент даже запрещал обрезку деревьев, экологи учили энергетиков правильно стричь кроны. Но всё без толку.

И хочется попуститься.

Но сердце кровью обливается, когда видишь очередное ампутированное дерево.

Редакторы «Чита.Ру» Екатерина Шайтанова и Андрей Козлов поискали в этом заявлении причинно-следственные связи, а также вспомнили про бандитов-боксёров.

Одной из самых комментируемых новостей за неделю стало предложение Аягмы Ванчиковой начать регистрировать участников массовых культурных и спортивных мероприятий с указанием, поставили ли они прививку от коронавируса и вообще переболели ли им.

Понятно, что комментаторы с одной стороны бились под новостью за права человека, возможность не колоть себе того, что не хочется, а с другой стороны всем недовольным предлагали отправиться в Европу и понюхать настоящего локдауна.

Мне же стало интересно, как можно предложенное реализовать — не допускать никуда спортсменов и танцоров, которые прививку делать не хотят? А если им нельзя её делать по медицинским показаниям — то надо доказать это справкой? А не начнут ли справки подделывать и покупать? Чтобы не теряться в догадках, я спросила пресс-службу правительства, каков их план. Оказалось, что его нет — они только в процессе, но помогает им там Роспотребнадзор.

В любом случае мне вся идея кажется бессмысленной. Как ни посмотри, зрителей на любом массовом мероприятии больше, чем участников. Единственный беспроигрышный вариант для того, чтобы уберечь людей от коронавируса — дождаться популяционного иммунитета, а потом проводить эти самые массовые мероприятия. Всё остальное — как попытка подуть на пожар и заставить его убежать.

Политолог Дарья Кислицына, намедни посетившая наш богоспасаемый регион с благородной миссией проведения интервью с губернатором в Instagram (запрещённая в России экстремистская организация), раскрыла ужасающие подробности работы детской больницы.

Перед интервью ей рассказали, что «зимой малышей вынуждены кутать и из корпуса в корпус переносить». Этим фактом госпожа Кислицына была чрезвычайно поражена. И губернатор, отвечая ей, подтверждает, отчаянно крутя головой и не глядя в камеру: «Да, вы эту проблему верно подметили. Вам правильно рассказали».

Почему он говорит эти странные слова: потому что не в курсе или ради поддакивания видному деятелю Instagram (запрещённая в России экстремистская организация)?

Я, признаться, тоже до крайности впечатлительный человек. И воображение моё рисовало картину до крайности ужасную.

Вот санитарка затемно ещё начинает кутать ребёнка, которому потребовалась медпомощь в соседнем корпусе. Она надевает на малыша всё возможное, закручивает тельце в овечью шкуру и перетягивает её солдатским ремнём. Затем точно также кутается сама — мороз, знаете ли, да и путь неблизкий. В отделении санитарку с ребёнком провожают почти все. Грустно смотрят вслед, а старенький доктор украдкой крестит их из окна своего кабинета. Санитарка идёт, сбиваясь с пути — тропку между корпусами замело, и уже начинает темнеть. Вдалеке воют волки. А в том корпусе, куда они идут, назревает волнение. Персонал заламывает руки и вглядывается в чернеющие окна.

Разумеется, что в реальности никто детей не кутает и на руках между корпусами не носит. Для этого у больницы есть машина. Однако драматическая картина уже нарисована.

Врач краевой детской клинической больницы отправляет медсестру с маленьким пациентом на процедуры в соседний корпус. 2021 год.

Чтобы труд федерального политолога не пропал впустую, — небось деньги человеку плачены — правительство должно использовать его. Например, для введения режима ЧС. Завести под него подрядчиков и, может быть, даже ещё раз увеличить стоимость объекта.