«Мы такие же люди» – воюющий с COVID-19 врач о пациентах и семье

Пациенты говорят, что узнают её по добрым глазам. У врачей в красной зоне, постоянно снаряжённых в защитный костюм, как в доспехи, только глаза и видно. На встрече со мной инфекционист Юлия Сидоренко в «гражданском», но глаза и правда обращают на себя внимание в первую очередь. В них видно, что врач устала, хоть и старается не подавать вида, но эмоции предательски подводят. Особенно когда речь заходит о семье, которую почти не видит, и о работе, которая в последнее время стала бесконечно тяжёлым испытанием.

В Краевой клинической инфекционной больнице на КСК в Чите – в отделении вирусных гепатитов и кишечных инфекций, которым заведует Юлия Игоревна, сегодня развёрнуто моноотделение для пациентов с COVID-19. В конкретно этой красной зоне 50 коек, в последнее время они редко пустуют.

– Лет с пяти я в доктора играла, хотела всех лечить и спасать, а уже в 5-м классе выбор стал осознанным – тогда в школе №12 Читы стали появляться лицейские классы, в том числе медицинский. И нужно было заранее готовиться к выбору одного из направлений. После окончания школы поступила в Читинскую медакадемию. С третьего курса в 2002 году параллельно с учёбой начала работать медсестрой в инфекционной больнице, которая тогда была на улице Амурской. Наверное, это и оказалось решающим в выборе дальнейшей специальности. Пришла на время, осталась навсегда.

– До прихода в нашу жизнь коронавирусной инфекции SARS-CoV-2 на лечении каких заболеваний вы больше специализировались?

– Самые любимые мои пациенты – больные с гепатитами. Это мой профиль, очень по ним скучаю. Сразу объясню про «любимых». Считается, что пациенты с гепатитами B и C (заболевание передаётся через кровь или половым путём – А.С.) обречены. Это хроническое заболевание, довольно распространённое и в Чите, очень сложно вылечить. Ведёт оно либо к циррозу, либо к раку печени. Так вот в настоящее время мы можем не только облегчить состояние пациента, но и полностью его вылечить. Вы не представляете, какое это счастье, видеть глаза человека, который только узнал, что победил гепатит! И таких случаев у нас уже очень много.

– Сейчас, когда ваше отделение превратилось в красную зону, кто этим занимается? Говорят, будто коронавирус «отменил» другие болезни, отодвинул на задний план. Так ли это?

– Мы и продолжаем этим заниматься. Коронавирус не отменил, а осложнил лечение других болезней. То есть мы теперь не можем взять в том же объёме пациентов с гепатитами на плановую госпитализацию, берём в основном только неотложные состояния. Плюс продолжает работать дневной стационар, где больные получают необходимую противовирусную терапию.

– Когда вы с коллегами впервые услышали о новом коронавирусе, могли подумать, что он приведёт к пандемии?

– Очень надеялись, что это заболевание будет протекать как обычное инфекционное, а люди быстро выработают иммунитет. Вспомните вспышку свиного гриппа H1N1 в Чите в 2009 году, тогда тоже было тяжело, и люди умирали. Но эпидемия закончилась, сейчас для нас это обычный грипп.

– Впервые моноотделение для пациентов с COVID-19 в инфекционке на КСК открылось ещё в 2020 году?

– Это было 29 мая 2020 года. Мы в таком режиме всего неделю проработали, а потом на нашу больницу возложили функции провизора, когда к нам поступали пациенты с неуточнённым диагнозом и в случае выявления у них коронавируса перенаправлялись в моностационар на базе первой горбольницы. С осени 2020-го в режиме моноотделения мы с переменной интенсивностью работаем практически постоянно – то на базе одного отделения, то на базе двух развернём. Помогло, что у нас почти все отделения оборудованы шлюзами, да и работать в защитных костюмах нам не привыкать.

– Какая интенсивность работы в ноябре 2021 года?

– Людей очень много, болеют тяжело, сейчас (интервью записано 23 ноября – А.С.) в моём отделении койки заняты на 90%, реанимации в больнице тоже заняты. Заметно помолодел контингент пациентов, но при этом и много тех, кому за 80. Наблюдаем новые клинические проявления, в основном из-за обострения системных заболеваний. Среди пациентов крайне мало вакцинированных – единицы.

– Вы как к вакцинации относитесь?

– Однозначно поддерживаю и выступаю категорически против антипрививочников, потому что очень много проблем они создают людям, сеют смуту и панику. Да, у любой прививки могут быть осложнения и есть противопоказания, но это не 100% случаев.

Поймите, вакцинацию нельзя воспринимать как панацею от любого заболевания. Прививка – это знакомство вашего иммунитета с данным агентом. И чем больше у вас антител к нему, тем меньше у него времени, чтобы занять территорию. Это же как на войне. Чем больше вы ему времени дадите, тем больше площадь он займёт. А чем у него меньше площадь, тем вам проще с ним бороться. В этом смысл прививки, а не в том, что я привился и никогда не заболею, так это не работает.

Я вам могу абсолютно точно сказать, привитые намного легче переносят заболевание. Потому они к нам в стационар практически и не поступают. А если госпитализируются, то это в основном люди с фоновой хронической патологией, у которых адекватно не развился иммунный ответ. Либо поступают возрастные люди, у которых минимальное поражение, но они очень быстро выписываются. Есть единицы тяжёлых, но там вакцинация была более 8 месяцев назад. Я сама этим летом заразилась коронавирусом вне работы, но была привита в январе 2021-го, поэтому перенесла болезнь очень быстро и без проблем.

– Врачи, медсёстры, санитары в красной зоне вынуждены постоянно находиться в средствах индивидуальной защиты (СИЗ). Устаёте от этого?

– Аллергий вроде нет, но тот же респиратор достаточно плотно сидит на лице и, когда долго его носишь, давит, трёт, иногда покрывается ворсинками. Дышать бывает тяжело и неприятно, но не смертельно. Мне кажется, проще потерпеть респиратор или маску, чем аппарат ИВЛ.

Недавно дочь моя, которой скоро исполнится 18 лет, ради эксперимента 5 минут простояла в «Тайвеке» (марка защитного комбинезона – А.С.). Просто стояла, после чего, снимая, сказала: «Господи, как вы, бедные, выживаете в этом?» А мы привыкли уже все, на автомате. Кто первый раз приходит в красную зону, их одевают, раздевают, всё так долго получается. А мы уже на скорость одеваемся, за считанные минуты, как солдаты. Скоро буду «Тайвек» успевать надевать, пока горит спичка.

– Накапливается ли усталость от самой работы? И есть ли предел?

– Разве это незаметно по врачам? Очень печально, когда ты не видишь конца и края своей работе, когда умирают люди или когда не видишь отдачи от тех, кому помогли, вытащили с того света. Раньше никогда не было столько негатива от пациентов и их родственников по отношению к врачам. Людей можно понять – вокруг очень много неоднозначной информации, а ещё различные ограничения, локдауны, новые правила, связанные с пандемией. Забайкальцы накручены до предела, но конечными адресатами, на которых выливаются накопившиеся эмоции, почему-то становятся медики.

Я не скажу, что все медики идеальные и классные. Они такие же люди – все разные. Кто-то хороший, а кто-то не очень, кто-то устал, а у кого-то дома проблемы. Все по-разному это воспринимают, но продолжают делать свою работу. И что получают в ответ? Лично мне придаёт сил простая благодарность. Обычные слова: «Спасибо, доктор!» Это очень дорогого стоит. Но за последнее время я могу по пальцам посчитать, сколько раз мне сказали спасибо. Думаю, все медработники, сражающиеся с ковидом, работают на износ, и более позитивный настрой пациентов мог бы придать им заряд новых сил.

К слову, говоря о благодарности врачам, я бы подразумевала всех медиков: и медсестёр, и лаборантов, и санитарочек, которые в прямом смысле слова ворочают на своих плечах физически тяжёлых пациентов. Это совершенно бешеный труд.

– Когда выходите из больницы после длительного дежурства, с чем можно сравнить приходящие к вам чувства?

– Свобода! Знаете, давно заметила, что как бы холодно ни было, дождь там или ветер – неважно – тебе будет безумно классно, потому что ты дышишь свежим воздухом и свободной грудью, не через респиратор. Хоть больница моя на КСК, живём мы в районе СибВО. На дорогу в одну сторону уходит минут 40, но меня это вообще не пугает.

А дома меня ждёт семья – дочь Лиза и мой муж…

(Здесь нам пришлось прерваться – Юлии Игоревне трудно сдержать слёзы – А.С.)

Просто я человек такой эмоциональный. Искренне радуюсь за кого-либо, могу переживать, соболезновать, но никак не могу быть равнодушной. И тем более в отношении своей семьи, которая меня дома практически не видит, но очень поддерживает. Понимаю, что они чувствуют. Опять же дочка практически выросла со мной в больнице. Я ещё училась, когда она появилась на свет. И дежурила со мной. Мне кажется, что скоро она сама сможет лечить людей. Уверена, Лиза смогла бы выучиться на врача, но это должен быть её осознанный выбор.

А сейчас, пока я безвылазно в красной зоне, на дочери все домашние дела. Хорошо ещё, что моя мама живёт рядом и помогает с готовкой.

– Как выглядит идеальный день врача Юлии Сидоренко?

– Наверное, идеальный для меня день – проснулась и никуда не иду, но люди, которые меня давно знают, скажут, что так не бывает. Дочь говорит: «Мама, если тебе никуда вдруг не надо, ты мало того что придумаешь, куда тебе пойти, так ещё и соберёшь всех остальных с собой». Единственное, я могу спокойно посидеть и почитать книжку. Всё остальное – телевизор, музыка – это всё в процессе, параллельно с другими делами.

Поэтому в свободное время я чаще всего иду в спортзал. Раньше ходили с дочкой, периодически ходим с мужем. Зал – это единственный способ сбросить негативную энергию. Кто-то гуляет, кто-то пьёт, кто-то курит. Я не курю и не пью, я качаюсь. Но не ради спортивных достижений, нет. Ведь я очень люблю всякие вкусняшки, не могу себе отказать в удовольствии.

– В нерабочее время вы доступны для пациентов?

– До пандемии у пациентов с гепатитом был мой номер телефона, они мне и вечерами могли писать. Сейчас я категорически не даю контакты и очень ревностно отношусь к своему свободному времени. Его настолько не хватает, и я так мало бываю дома, что уже не могу позволить себе заниматься пациентами и там.

– Никогда не было желания уехать из Забайкалья?

– Думала об этом, но струсила, а потом было поздно. Лет 5 назад меня звали на работу в Москву, но не смогла побороть свои страхи. Хоть и многие друзья, и сестра в Чите не живут. А сейчас вообще не вижу смысла туда (в Москву – А.С.) ехать. Знаю, что достаточно много врачей перебрались в центр работать в моностационарах. Пока пандемия, их берут, но такое же ровно количество людей надеется, что потом они там продолжат трудиться. Но не будет столько же вакансий. Да и невозможно всем работать в центре, кто-то должен и здесь остаться, чтобы лечить людей.

– Когда будущие внуки попросят вас описать то, что происходило вокруг в 2020-2021 годах, как вы им ответите одним предложением?

– Ты бежишь по кругу, а он не заканчивается.

Мне бы очень хотелось верить, что работа войдёт в обычный ритм, но верится с трудом. Во-первых, всё это длится очень долго, во-вторых, по нарастающей, в-третьих, у врачей и выбора нет – сейчас куда ни пойди, везде красная зона, особенно для инфекционистов. Но у нас работают с ковидными пациентами и другие специалисты. И хирурги, и окулисты, и терапевты, и кардиологи, и врачи скорой помощи. COVID же не спрашивает, он захватывает многие органы, вызывая тяжелейшие осложнения.

Но при этом из наших (коллег по инфекционной больнице – А.С.) никто не сломался и не ушёл. Наши все на месте. Коллектив остаётся очень дружным, хоть и мало возможностей, чтобы встречаться вне работы, как раньше. И хоть я говорю как реалист, что пока не видно конца и края работе в усиленном режиме, но и оптимизм меня не покидает. Когда-нибудь все вместе мы поборем коронавирус, главное же здесь — участие каждого и человеческое взаимопонимание.