«Требуется кузнец». Должен быть внутри чуть-чуть теплый

Я стою с Сергеем Никитиным посреди кузницы на Быстре. Кажется, всё здесь — металл. И наковальни, и молоты, и клещи, и печи, и стержень внутри Сергея Михайловича. Стержень отвечает за то, чтобы договариваться с железом, когда кует, — жёстко, но с уважением. В остальном кузнец добрый и спокойный. Иначе, говорит, тоже ничего не выйдет.

Для меня этот железный мир — экзотика, для него — обычная жизнь, отличающаяся разве только тем, что вахта последняя. Работал бы и дальше, но семья требует своего кузнеца обратно: жена заболела, с внуками надо возиться, пора уходить. Было бы можно — не уходил бы, жалко.

Я работаю уже 28 лет в кузнице. С 89-го года работал в артели. Там техники очень много было, 50 бульдозеров, а подсобных машин сколько было. Экскаватор один, правда. Две драги было, шесть приборов.

Зашел в кузницу, мне сразу показалось: это мое. Потому что там какая-то теплота от людей шла. Кузнец — это художник, он должен быть внутри чуть-чуть теплый. Вот ты делаешь что-нибудь, когда злишься, у тебя ничего не получится. Надо быть добрым — успокоиться перед тем, как что-то делать, и начинать. А иначе просто у тебя ничего не получится.

Сам по себе я добрый. Если честно сказать, у меня нет врагов, я никогда никому не завидовал, шел своим путем.

В советские времена у нас не было техники безопасности как таковой. Работали в основном в гари все. Когда ко мне приходили, дверь открывали и сперва смотрели, куда идти. Там было всё черно. Потому что детали очень большие ковали. В кузнице мы носили черную специальную куртку, немаркую. Потому что там, если зайдешь в каком-то другом цвете, ты ее наденешь, через минут 15 она будет черная. А теперь я бы посоветовал молодежи: работайте, дерзайте, ребята, для вас всё. Для нас ничего не было.

Здесь я работаю с 2017 года (31 октября 2017 года руководство Быстринского ГОКа, министр промышленности и торговли РФ Денис Мантуров и губернатор Забайкальского края Наталья Жданова нажали кнопку запуска первой линии обогатительной фабрики. — Прим. ред.). Зять у меня смотрел что-то в интернете и говорит: «Требуется кузнец». Мне было уже 56 лет. «Дядя Сережа, что, поедешь?» Я говорю: «Так ты запрос сделай. Если вызов придет, поеду». Меня отправили еще учиться. Я месяц отучился и после учебы приехал сюда.

Сейчас живу в Балейском районе, километров 5, наверное, от Балея, в деревне. Раньше она была вдоль реки длинной, а потом, когда шахты начали разрабатывать, ее разделили. Половину начали обустраивать для рабочего поселка, а половину — для колхоза.

Я хотел в детстве стать капитаном дальнего плавания. Все, наверное, мальчишки хотели. У меня отец во флоте служил в войну. Брат один в Находке учился на моториста. Но, как говорят, ты хочешь так — оно получится по-другому. Потом служба, армия. Из армии пришел — меня приглашали в милицию работать, везде, а я: «Ну не пойду». И как раз устроился в кузницу. Пришли туда уже, сказали: «Хочешь в милицию?» Отправили на комиссию. Прошел комиссию, приезжаю. Мне ничего никто не говорит. Также в кузнице работаю, ко мне приходят: «А ты почему к нам не пришел?» Я говорю: «Как почему?» — «Так ты же прошел комиссию, всё, тебя приняли». Я говорю: «Так я уже всё, перехотел, как говорится».

Вот на фронте было как? Отец рассказывал мне, фронтовик. Он попал в морфлот после войны, потому что в 43-м году добровольцем ушел на фронт, дошел до Берлина, за переправу через Одер награжден орденом Славы третьей степени. Всех домой отправили, а его — на Дальний Восток. И он попал на крейсер на Русский остров. И вот он на крейсере закончил еще три года. Пошел домой.

По рассказам, летели снаряды, пули, он сперва связь тянул. Один выскочит — убьют, второй выскочит — убьют, он выскочит — в него никто не стреляет, он пацан. Летит мина, это он рассказывал, их стоит трое. Попадает мина в середину, его откидывает, и вот он поднимается, он не смотрит там, живой — не живой, ищет пилотку свою, они же в пилотках были. Когда ее находит, смотрит, целая она или нет. Это вот ребенок. Ребятишки воевали, 17 лет.

Моя история очень интересная, забавная. Почему? Потому что было много дорог, где не скажешь, чтобы я ходил постоянно грязный, в мазуте, были и почище, а я вот тут вот. А сейчас прожил жизнь и нисколько не жалею.

Любая профессия, она нужна, без нее никуда. Профессию, например, повара убери или полицию. Они все нужны, полностью. Лишней профессии нет. Вас вот примерно убери, значит, про нас никто знать не будет.

Кузница мне вреда не делала, она меня влюбила. Если я с кузницей на крыльях разговариваю, значит, она мое.