Мёртвые сраму не имут

По-видимому, нет ничего печальнее заброшенного и разоренного кладбища. Недочеловеческое презрение к мёртвым, что-то такое осклизлое прячется по тёмным закоулкам наших душ, пока вокруг монотонно булькает меланхолия. Недавно удалось побывать в Сретенске. Он и сам по себе оставляет впечатление разлагающегося трупа успешного в прошлом и даже милого уездного городка, но старое еврейское кладбище - это… Это поражает.

На возвышении к югу от города рядом с православным погостом издалека виднеется красная стена кладбища иудейского. Железные ворота сняты и сданы на металлолом. За оградой страшная картина погрома и осквернения.

Сретенск в начале ХХ века, как и всякий центр бойкой торговли, был интернациональным населенным пунктом, что для Забайкалья того времени было, говорят, не характерно. Большинство его жителей по переписи 1911 года составляли, понятно, мы - русские. Однако были и поляки, китайцы (куда же без них-то), немцы, татары, персы, армяне, японцы, корейцы. И очень много евреев (11,8%). В Сретенске тогда сложилась одна из самых крупных влиятельных еврейских общин в Забайкалье.

У исследователя В.П.Чапыгина из работы «Становление купечества и социально-экономическое развитие Сретенска во второй половине XIX – начале XX века» (Сборник статей и материалов, посвященный 80-летию Сретенского района) можно узнать, что в 1879 году в Сретенске проживало 47 еврейских семей, из них 25 «кормились» торговлей. К 1886 году число граждан иудейского вероисповедания возросло со 176 до 358 человек. «Природная смекалка и изворотливость, как правило, трезвый и здоровый образ жизни, более высокий в сравнении с другими забайкальцами уровень образования позволяли евреям быстро приумножать свой капитал», - считает этот автор.

В 1881 году один из наиболее ярких представителей сретенского купечества Янкель Самуилович (Яков Самойлович) Андоверов обратился с прошением о строительстве в городе Сретенске еврейского молельного дома (поскольку синагоги строить не разрешалось). Была здесь и общественная еврейская школа, которая содержалась за счёт еврейского общества. И, конечно, еврейское кладбище: раз люди жили, то они и умирали, все под Богом ходим.

Нынче многие памятники повалены либо попросту украдены из-за дорогого материала. Сопровождающие из местных охотно комментируют, что покойников бесстрашно и решительно, с промышленным КПД, обворовывала советская армия, отправляя при передислокации на запад контейнеры с благородным мрамором.

Некоторые могилы разрыты в поиске «сокровищ» - местные гробокопатели в корысти и алчности образованы недостаточно, чтобы знать - евреи хоронят своих покойников обнаженными, они уходят из этого мира ровно такими, какими пришли. Вообще-то большинство сретенских евреев не были владельцами заводов и пароходов, крупных торгово-промышленных фирм вроде компании Андоверова было не более трёх. В основном представители еврейской диаспоры, - пишет В.П.Чапыгин, - служили доверенными, приказчиками, были мелкими торговцами, занимались каким-либо ремеслом или извозом, содержали гостиницы и постоялые дворы, доходные дома и закусочные, бани и фотографии.

И все эти усилия и стремления, исполненные планы, несбывшиеся мечты, надежды и отчаяние, успех и неудачи, любовь и нелюбовь, что были всего сто с небольшим лет назад принесены сюда, на берега вечной, вечно прекрасной и вечно равнодушной к людской суете Шилки, закончились здесь. Они непостижимо заключены в заросшее душистым забайкальским разнотравьем, огороженное ещё крепкой кирпичной стеной старое кладбище, над которым безжалостно надругались некоторые обитатели современного Сретенска, концентрация мерзости.

Теперь это памятник, памятник имманентной иррациональности забайкальской жизни, обречённым попыткам получить благополучие за счёт бессмысленного и беспощадного грабежа чего бы то ни было – живой природы или мёртвых соотечественников. Мемориал невозможности убежать от невыносимого сейчас и тут даже на том свете. Страшное место, страшное время, а люди страшные и слепые, будто твари, обитающие в подземельях. Хотя сейчас вроде за погостом приглядывают. Пока мы наедине с Восточной Сибирью ходили-бродили между печальными развалинами надгробий, появился патруль с признаками лёгкого похмелья и строго спросил документы. Но как забайкальский житель, не вчера родившийся, я прекрасно понимаю, что это не поможет:

Да, в том же Нерчинске от еврейского кладбища только холмики остались. Но скоро и их не будет. Текст В.П.Чапыгина окликает из той черноты, в которую иногда соскальзываешь, играя в прятки с совестью:

«Еврейская диаспора также внесла большой вклад в экономическое, социальное и культурное развитие Сретенска».

Александр Дорогушин, фото автора