«Родом из Забайкалья»: Чарующий мир Распутина

В каждой картине, собранной из мелких кусочков разноцветной мозаики красок, - сюжет. Нет просто портретов, пейзажей или образов. Если конь - то он обязательно куда-то скачет. Если демон - за его плечами вся история его похождений. И даже если это просто дерево - вы увидите каждого человека, дотронувшегося рукой до обветренной коры, каждый стук топора или каждую пролетевшую мимо чудесной красоты птицу. Каждое произведение художника Владимира Распутина - это история, рассказанная кистью на холсте.

Родился художник здесь, в Забайкалье. В Сретенске. Год был 1961-й, а дата – 1 апреля. «Это важно», - улыбаясь, отмечает сам. Рисовать начал с самого детства: «Рисовал всё время – на стенах, на земле, на бумажных отрывках. В школе – на партах, в тетрадях и дневниках, ручками и карандашами. А один из самых первых рисунков - этакая «фреска» в швейной машине у мамы, начеркал карандашом в двухлетнем возрасте»…

Позже мы переехали. В посёлок Первомайский. Там прошла юность, оттуда и в армию пошёл. А после армии – в институт, в Новосибирск. Так с тех пор там и живу, нередко всё же приезжая на родину.

Когда учился в 10-м классе, в музыкальной школе в посёлке открылось художественное отделение. Так я стал первым её выпускником. Познакомился с акварелью, масла тогда не было, узнал жанры, изучил портреты, пейзажи, натюрморты… Уже тогда стал формироваться мой собственный жанр – в рисунках всегда присутствовал сюжет, обязательны были содержательные мотивы.

После школы поступил в Чите в политехнический на «промышленное и гражданское строительство». Прошло полгода – понял, что это совершенно не моё. Но ушёл оттуда с трудом – учились у нас, в основном, девушки, парни были на вес золота, еле отпустили! Поэтому оказался в армии, где мне рьяно хотелось мужской романтики – быть художником. Прошло время – и я рисовал плакаты и карты, писарем стал у начальника штаба. А уже потом рок-музыкант Дмитрий Ревякин своими «Тут в Новосибирске так здорово, давай к нам!» переманил меня туда. Далеко от Читы. Окунулся в студенческую атмосферу тут же, поступив на специальность «учитель рисования», которым после, не доучившись и восстанавливаясь лет через пять, отработал год. Не моё было. Диплом защищал по технике рисования пастелью, сдал на «отлично».

В 1991-м году родился сын. Стало необходимым содержать семью, сейчас удивляюсь, как вообще выжили… Времена были трудные, снимали квартиру, в магазинах была пустота.

В 1993-м – друзья перетянули на работу на телевидении. Там познакомился с компьютером. Конечно, это не сравнить с современной техникой, не много этот агрегат и умел-то. Позже ушёл в рекламу – видеоролики, трёхмерная графика. Далее – полиграфическая контора! Но вот не моё всё это было, больше нравились статичные картины с творческой составляющей. Хоть и сейчас продолжаю работать в рекламе, но это просто работа, которая не очень интересна.

Не знаю, как пришёл к такой «мозаичной» манере. Конечно, повлияли художники, например, Врубель. Получился сплав реалистичности и некого кубизма со своей философией из живописных мазков, обведённых и собранных в одно целое.

Я назвал это «масляной графикой». Что-то получается более жёстко и графично, что-то – мягче. Есть картины, где вместо мозаично-квадратных частичек – круглые формы. Но это уже ближе импрессионистам и не отображает мой стиль, не делает картины узнаваемыми, моими. А вот обведённые мазки – это моя живопись, по которой и узнают.

Рисую всегда по-разному. Некоторые мазки совсем квадратные и чётко обведены, а некоторые – большие плоскости. Многие восклицают: «Это же такая кропотливая работа!» А для меня наоборот – за столько лет это, пришедшее с опытом, стало простым. Как правило, начинаю рисунок я с широкой кисти. Разбиваю на плоскости, после чего беру кисть помельче и создаю новый слой красок. Дальше – ещё мельче, и в конечном итоге – тоненькая обводка.

Заказами не избалован. Могу рисовать и в других стилях, не зря ведь пройдена отличная школа! Когда-то рисовал на заказ, занимался оформительской деятельностью. Могу сотворить в любом жанре, но это уже не будет моим – произведением художника Распутина. Поэтому можно, наверное, говорить, что моя манера – мой бренд. Но, конечно, не менее важно и содержание, сюжет.

Зачастую в моих картинах присутствуют славянские образы, казачьи. Нельзя сказать, что эпос, хоть он и присутствует. Работаю я без эскизов, всё смысловое и идейное содержание наносится сразу на холст!

У меня нет конкретных образов, все они – абстракция. Например, вот персонаж, а всё остальное – абстрактно, символично. И во главе всего этого действа – техника исполнения. Все художники остаются в истории, запоминаясь именно благодаря технике. Вы только подумайте – ведь мотивы и сюжеты у всех одни, а вот «рассказаны» по-разному. Это и запоминается, переносится в историю и уходит к потомкам.

Бывает так, что зритель видит в моих картинах вовсе не то, что постарался передать я. Меня такое восприятие не разочаровывает и не расстраивает, напротив, я считаю, что это очень демократичная подача с моей стороны, в которой каждый может увидеть то, что хочет!.

Есть у меня одна картина. Помню, ребятишки перед ней стояли долго-долго. Разглядывали, а там – лес и проглядывающие людские образы. А они их, оказалось, считали. А увидели даже больше, чем я нарисовал. Забавно…

Я не знаю, сколько у меня картин. Никак не могу провести подсчёты, но если проанализировать, цифра близка к «около пятисот», но точно говорить не могу. Кроме холста и масла есть в моей коллекции и графические вещи с акварелью и компьютерной графикой.

Как-то занимался оформлением книг и альбомов Ревякина. И вот они все разные: одна книга – линейная графика, другая – акварель, ближе к графике реалистичной… Если вспомнить «Гнев Совы» - там карандашный рисунок, свеобразный такой, ближе к кубическому. А «Кольца Алые», наоборот – в плавной линии.

Не люблю компьютерную живопись. Здесь, с холстом, связь: «Голова, рука и плоскость». А через планшеты, компьютерные мыши и экраны эта связь теряется. Конечно, иногда приходится работать на компьютере, но созданных на нём работ у меня нет, только оформительское, рабочее. И компьютер – это всегда завершающая стадия, доработка, монтаж. Не более.

Никогда не работаю только над одной картиной. Сейчас на мольбертах три холста, которые у меня в работе.

«Это очень удобно, - смеётся художник. – Берёшь одну краску и проходишься сразу по всем трём… Поработал – повесил на стену, присмотрелся, дал слою краски высохнуть, направился к следующей.

Подпись со временем стала неброской. Постепенно сделал её мельче и менее заметной, зачем же портить произведение?

На выставке в Чите – около 60 картин, самой разной давности. Самая старенькая, пожалуй, года так 93-го, например, вот – «Пух тополей». Но есть и картины этого года, которые созданы специально для Забайкалья, среди них есть «Цветущая Ингода».

Никогда не знаешь, сколько уйдёт времени на ту или иную картину. Рассчитать «человекочасы» здесь просто невозможно. Одну можно нарисовать за неделю, а над другой – трудиться долгие годы. Это творчество.

Посетители выставки (а их оказалось много в обычный будний день, да ещё и в рабочее время) смотрят картины с восторгом. Узнав, что художник здесь же, в зале, подходят, произносят слова благодарности за увиденное: «Как? Как вы это сделали? Это же просто потрясающе, у меня нет слов!». Художник, смущённо улыбаясь: «Каждый из нас в чём-то силён. Вы в одном, я – в другом…». Благодарит, отходит в сторону, наблюдает… И становится чуточку счастливее от осознания того, что всё не зря.