Пылающее Забайкалье. Причины и следствие

Картина горящего Забайкалья ещё несколько дней назад рисовалась красными пятнами на картах авиамониторинга и пеплом сгоревших степей и лесов. Сегодня она – слава дождям – очерчена в основном цифрами сводок, представлениями прокуратуры и уголовными делами.

Невыученным уроком для Забайкалья стали эти два обуглившихся года, стеревшие с лица земли сотни тысяч гектаров леса. Леса в крае занимают 34 миллиона гектаров. Из них 32 миллиона – территория лесного фонда, 1 миллион – земли Минобороны, 324 тысячи гектаров – участки особо охраняемых природных территорий и 8,5 тысячи гектаров – земли населённых пунктов или так называемые городские леса. Сколько здесь осталось леса на самом деле, сказать сейчас мало кто возьмётся. Подсчёты уничтоженных огнём деревьев и тысяч квадратных километров степей ещё ведутся, да и финал пожароопасного периода 2015 года ещё ой как не близко.

Во время прокурорской проверки одними из первых документов на столах проверяющих оказались погодные сводки. После их просмотра стало понятно: к людской халатности и безалаберности, о которой говорили в декабре 2014 года, подводя итоги борьбы с пожарами в минувшем году, добавились ветер и сушь. По данным метеорологических наблюдений, в апреле-мае 2015 года в крае наблюдались максимальные за последние 10 лет среднесуточные температуры, средняя и максимальная сила ветра, которая достигала 23 метров в секунду. Осадков практически не было. Из-за этого в 2015 году пожароопасный сезон начался раньше, чем в любой из предыдущих пяти лет.

В 2011 году Забайкалье начало гореть 4 апреля, в 2012 году – 26 марта, в 2013 году – 25 апреля. Последние два года оказались рекордными и по этим показателям: в 2014 году отмашка забегу пожаров по краю была дана 25 марта, в этом году – 18 марта.

Из-за пожаров в 2015 году в Забайкальском крае погибли 10 человек, 21 получили травмы. Имущественный вред превысил 460 миллионов рублей. Из них ущерб лесному фонду составил 119 миллионов рублей, у «МРСК – Сибирь» более чем на 16 миллионов рублей сгорели линии электропередач. Потери жителей края оценены более чем в 324 миллиона рублей.

Погода стала одной из главных причин того, что произошло в Забайкалье. Одной из главных, но не единственной. Скорее всего, это был тот самый катализатор, который превратил сложную ситуацию, которую при должной подготовке можно было взять под контроль, в Армагеддон. Три громких уголовных дела стали верхушкой айсберга, с которой началось разбирательство в том, что же всё-таки произошло и кого за это нужно «благодарить».

Прокурорская проверка установила, что власти края принимали недостаточные меры как при подготовке к пожароопасному периоду, так и к ликвидации возгораний. Так, 24 апреля сотрудники прокуратуры передали в Следственное управление следственного Комитета края материалы проверки, по которым было возбуждено уголовное дело в отношении руководителей оперативного штаба по ликвидации ЧС Фёдора Кургузкина и Михаила Стукова. Руководитель департамента гражданской обороны и пожарной безопасности края и его заместитель обвиняются в том, что проигнорировали просьбу руководства Акшинского района о помощи в тушении пожара и посоветовали искать её самостоятельно. Из-за этого огонь распространился на 57 тысяч гектаров, один человек погиб и двое были травмированы. Одного из пострадавших госпитализировали с 50-процентными ожогами тела.

Фигурантом другого уголовного дела стал руководитель гослесслужбы Забайкальского края Руслан Балагур, задержанный 14 апреля - на следующий день после уничтожения пожарами домов в Читинском районе. В начале мая ему предъявили обвинение в халатности, повлёкшей смерть двух и более человек из-за пожаров. Кроме того, Балагура подозревают в том, что в апреле 2014 года он дал указание заместителю директора учреждения «Забайкаллесхоза» Вадиму Гилёву купить семь машин по завышенным ценам у ООО «Груз-АВТО» за 6,7 миллиона рублей. При этом фактическая стоимость машин, утверждает следствие, составила всего 3,9 миллиона рублей. Ущерб от действий Балагура и Гилёва оценивается в 2,7 миллиона рублей. К тому же пять из семи машин не удалось поставить на учёт в ГИБДД, поэтому использовать их в работе не получилось.

Балагур свою вину не признал. После однократного продления срока заключения в июле его отпустили под домашний арест.

Фигурантом третьего дела может стать губернатор края. Прокуратура решает вопрос о том, чтобы направить в суд заявление о признании незаконным бездействие Константина Ильковского и в целом гослесслужбы края. В прокуратуре считают, что сводный план тушения пожаров не соответствовал действительности, договоры для привлечения сторонних сил местами заключались абы как, а план противопожарных работ с 2014 года не выполнен.

Выяснилось, что, несмотря на запрет посещать леса, в 2015 году отделы Гослесслужбы в районах выдавали пропуски направо и налево. Рекордсменом стал Акшинский район, где за время пожаров выдали 220 пропусков для вывоза гравия, дров, стройматериалов, отдыха на озере, лечебной ходьбы и других целей. Прокуроры насчитали пять щедрых на пропуски районов. Результаты не заставили себя ждать: 30 мая сотрудники ГИБДД в районе села Новопавловка Петровск-Забайкальского района остановили гражданина с пропуском, выданным для сбора черемши. Вместо черемши гражданин вёз восемь незаконно спиленных сосен. У нас частенько вместо черемши и ягод деревья собирают, традиция такая.

Случалось так, что пожарные машины приезжали на пожар через несколько часов после вызова. Например, в горевшем селе Укурей они появились через 5 часов после передачи сигнала о помощи. В то же время на сайте МЧС России по Забайкальскому краю размещалась недостоверная информация о тушении огня и проведении аварийно-спасательных работ около сёл Акша и Урейск Акшинского района. Здесь четыре автоцистерны метались между пятью пожарами на территории муниципалитетов: не хватало ни людей, ни техники.

Если смотреть на общую картину, то за всё время в правоохранительные органы поступило 1,2 тысячи сообщений о пожарах, из них единожды горел национальный парк «Алханай» и 14 раз – леса на территории Министерства обороны РФ.

По примерным оценкам, Забайкалью в 2015 году, чтобы не гореть, не хватило как минимум 500 специалистов и техники, которой не было или которая попросту была неисправна в 14 районах края. Не были готовы к пожарам даже нацпарк «Алханай» и Сохондинский государственный биосферный заповедник. В обоих местах не провели лесоустройство, в нацпарке не создали пожарно-химическую станцию второго типа. В заповеднике не проводилось авиапатрулирования лесов, не был заключён госконтракт на тушение лесных пожаров.

В целом в районах не хватало не то что средств для тушения, но элементарных запасов горюче-смазочных материалов и продуктов питания, а добровольные пожарные дружины не были укомплектованы инвентарём. Представляете, насколько край при регулярных отчётах его руководства в январе — феврале о динамичной подготовке, мог на самом деле противостоять пожарам? При такой подготовке он не мог не загореть.

Во время проверки прокуроры резонно озадачились вопросом, а где те тысячи оштрафованных за незаконное посещение лесов? Оказалось, что к концу мая в гослесслужбу из полиции поступили лишь 25 протоколов об административных правонарушениях, а на территории Читинского района в лес удалось не допустить 145 человек. Из них 13 протоколов были возвращены на доработку из-за нарушений. При той необъятной огненной стене и поиске поджигателей всего 12 человек фактически были привлечены к ответственности.

Это поставило под вопрос и работу постов полиции, и то, сколько потенциальных поджигателей свободно ходили по лесам. Разговор о них вообще отдельный. Раскрываемость таких преступлений уверенно стремится если не к нулю, то к расположившимся около него величинам. И если не считать славной легенды о жгущих забайкальские леса оппозиционерах от полпреда Рогожкина, которую в силу положения сказавшего правоохранители были вынуждены проверить на несколько раз, весёлого здесь мало. Понятно, что леса поджигаются не белками. Понятно, что есть заинтересованные лица. Понятно, что ими могут быть арендаторы или те, кто намерен вывести лес под видом горельника. Проверки ведутся, но конкретные факты никто пока не называет. И назовёт ли при таком низком числе оштрафованных? Не замечен - не поджигал.

На общую подготовку региона к пожарам попеняла комиссия из Москвы, прилетевшая в аккурат после первой волны пожаров. Говорили за закрытыми дверями. Очень эмоционально. Сразу же после информации о погибших на пожарах людях Рослесхоз в очередной раз обрушился критикой на работу властей края и потребовал заменить на посту главы гослесслужбы Руслана Балагура. В ответ на это губернатор тактично напомнил федеральным чиновникам о, мягко говоря, недостаточном финансировании, без которого сложно творить чудеса героизма, даже если очень любишь малую родину: техника на героизме не работает, а семьи пожарных тоже хотят завтракать, обедать и ужинать.

В этом году на тушение пожаров в крае из федерального бюджета было перечислено 80,8 миллиона рублей. Кредиторская задолженность, не возмещённая федеральным агентством лесного хозяйства ещё с прошлых лет, равна 163,8 миллиона рублей. То есть ещё до начала пожароопасного периода долг превышал планируемые траты в 2 раза.

Параллельно со следователями и прокурорами, работающими в районах, выяснить причины пожаров решили депутаты законодательного собрания Забайкальского края. Специально созданную для этого комиссию возглавил Роман Щербаков. После нескольких заседаний, на которых выступили представители гослесслужбы, «Забайкаллесхоза», вышеупомянутой прокуратуры, авиалесохраны, МЧС и других так или иначе задействованных ведомств, стало понятно только одно: чёткого понимания, как работать вместе, у специалистов нет. Тушение разделено на зоны ответственности, но в какой момент должны начинать работать одни и переставать другие, никто толком сказать не мог. Схема, по которой в последние годы работали эти специалисты, оказалась колоссом на глиняных ногах, которые треснули и рассыпались ещё на подступах к режиму ЧС. Подчеркну, вопрос здесь в меньшей степени к специалистам, непосредственно тушившим пожары, в большей - к самой структуре и тем, кто ей руководит.

Роман Щербаков рассказал, как он лично видел стоявшие автомобили МЧС и «Забайкаллесхоза» на пожаре в селе Смоленка. По его словам, шесть сгоревших домов удалось бы спасти, не наблюдай сотрудники ведомств за пожаром со стороны.

«С леса вышел пожар, он дошёл до забора, под забором был 20-сантиметровый пробел. За забором стоял сруб бани. Стоят работники МЧС в красивой форме с КамАЗом, стоит КГСАУ с ЗИЛом 131, то есть две машины есть», — сказал Щербаков.

По его словам, сотрудники «Забайкаллесхоза» заявили, что не тушат потому, что это территория МЧС. Пожарные спасатели же объяснили, что берегут воду для тушения домов, а сруб пусть догорает.

«В результате все стоят смотрят, как догорает сруб. Он горел так, что начал плавиться отделочный материал дома. Брусовой дом вмиг вспыхнул. Вот тогда мы начали тушить дом. В результате МЧС переехали на другой дом, спасли его, но ветер поднял огонь, загорелся третий дом, после него четвёртый, пятый и шестой. Сгорели в ряд», — Щербаков, с рыжей окладистой бородой, опёрся на руки, навалившись грудью на стол.

Выяснилось, что если лесными пожарами хоть как-то занимаются, то ответственных за степные пожары, откуда огонь в секунды перекидывается на лес и на посёлки, не знает никто.

В результате собравшиеся предложили вернуть схему, действовавшую до 2002 года: лесхозы, лесничества, мастерские участки с 5-6 лесниками на каждом и регулярные обходы. Одной из версий того, что можно сделать, стала идея создания министерства леса. Его специалисты бы тушили пожары, выявляли и расследовали незаконные рубки и вообще занимались всеми вопросами лесопользования. Забайкаллесхоз в этой схеме будет следить только за производственными цехами и участками, а лесопожарную работу передадут в Центр охраны, защиты леса и оперативного мониторинга, в который войдут диспетчерская служба, пожарно-химические станции, лесхозы и читинская авиабаза охраны лесов и который будет входить в министерство леса.

Схема и новая организация работы вызвала споры. Обсуждение проекта было решено продолжить, саму идею доработать. А пока… Пока деньги на мониторинг пожаров приходится тратить на зарплаты сотрудников авиалесохраны края, сообщил собравшимся представитель Гослесслужбы края Владимир Золотухин.

Картину дополнил диспетчер региональной диспетчерской краевой Гослесслужбы Аркадий Гузаев, честно заявивший о том, что сегодня говорить об оперативном тушении пожаров не приходится.

«Вы понимаете, что главный фактор в тушении лесных пожаров – это время, за которое прибывает лесопожарная бригада на очаг. Когда он 0,1 гектара, потушить его можно за минуты, или прибыть на очаг через 4 дня, когда там ловить нечего и для его тушения требуется привлечение огромной массы людей, завоз землеройной техники и вдобавок привлечение летающего «Пенталгина» в виде бортов», — сказал Гузаев.

Из-за резкого снижения оперативности в геометрической прогрессии растёт стоимость работ и содержания работающих на пожарах специалистов. Остаётся открытым вопрос о том, сколько ещё намерен заплатить край на борьбу с огнём.

На совещании комиссии при заксобрании края прозвучало, что в советские времена могли посадить даже за то, что из-под контроля из-за плохой подготовки вышел один пожар. Обязательно бы посадили – если бы были сгоревшие дома или жертвы. И не просто бы посадили, а разобрали ситуацию по косточкам со всей строгостью. Сейчас же возникает ощущение, что несколькими пальмовыми листьями мы пытаемся прикрыть наготу решений, кадровых перестановок, бюджета и федеральной, в конце концов, помощи. Такое бывает только в одном случае: когда, кроме листьев, и прикрыться уже нечем, последние ветки догорают.