«Тайны истории»: «Бунт на корабле», или Генералы и полковники против есаула

Сто лет назад 20 февраля 1919 года газета «Русский Восток» сообщила читателям долгожданную новость.

«На днях Троицкосавск занят частями Атамана Семёнова и Толстихинская эпопея ликвидирована. Этот генерал и ещё полковник Комаровский устроили в Троицкосавске своего рода совдепию, только правого пошиба. Начали с того, что отказались признавать распоряжения командующего Отдельной Восточно-Сибирской арм., потом учинили мобилизацию и объявили войну Чите. Всё пошло так, как полагается по военному времени: высланы разъезды, издан приказ «патронов не жалеть», двинуты пулемёты, пушки… Но храбрецы недолго продержались: войска перешли на сторону атамана Семенова, а генерал Толстихин и полк. Комаровский позорно бежали в Маймачен».

Так закончился бунт нескольких генералов и полковников против атамана Семёнова. Об этой истории и сегодня известно немного.

У красных или, к примеру, зелёных, звания, полученные при царской власти или во времена Временного правительства, особой роли не играли. Не только младшие офицеры, но даже унтер-офицеры, а то и вообще солдаты могли стать командирами полков, дивизий, армий и даже фронтов, как, например, легендарный Михаил Фрунзе. У белых же старались соблюдать иерархию воинских званий. Поэтому и выбивалась из этого так называемая атаманщина, когда младший по званию, но обладавший явной харизмой офицер становился во главе созданного им же отряда и в подчинении у него оказывались старшие по званию.

Вот что вспоминал о том, как лично он стал атаманом, Григорий Семёнов: «Перед началом наступления (это было весной 1918 года — авт.) генерал-лейтенант Никонов, мой помощник по военной части, обратил внимание на чисто формальную ненормальность в области существовавшей в отряде иерархии. Будучи в чине есаула (равнялся армейскому капитану до 1917 года или современному майору — авт.), я имел в своём подчинении генералов и штаб-офицеров, в отношении которых являлся их непосредственным или прямым начальником. Чтобы обойти неловкость подчинения мне старших в чине, высший командный состав отряда обратился ко мне с просьбой принять на себя звание атамана О.М.О. (Особого Маньчжурского отряда — авт.) Моё согласие сгладило все неловкости, так как если я имел незначительный чин, будучи, в сущности, ещё молодым офицером, то мой престиж, как начальника отряда и инициатора борьбы с большевиками, принимался в отряде всеми без исключения и без какого-либо ограничения. Отсюда произошло наименование меня «атаман Семёнов». Впоследствии это звание было узаконено за мной избранием меня походным атаманом Уссурийского, Амурского и Забайкальского войск».

Почему именно он стал лидером? Потому, что в условиях безвластия таковыми становились сильные, волевые и умные личности. Интересную характеристику атаману дал английский полковник Джон Уорд, встречавшийся с Григорием Семёновым летом 1919 года: «Полковник Семёнов представляет из себя одну из самых поразительных личностей, которые я встречал в России. Человек среднего роста с широкими четырёхугольными плечами, огромной головой, объём которой ещё больше увеличивается плоским монгольским лицом, откуда на вас глядят два ясных, блестящих глаза, скорее принадлежащих животному, чем человеку. Вся поза у него, сначала подозрительная, тревожная, решительная, похожая на тигра, готового прыгнуть, растерзать и разорвать, но в состоянии покоя перемена замечательна: со спокойной улыбкой на смуглом лице вся фигура смягчается, утихает».

Своего атамана безоговорочно поддержали генералы Михаил Никонов и Дмитрий Семёнов (троюродный брат Георгия Михайловича), полковники Николай Нацвалов и Леонид Вериго, другие старшие офицеры. Но были и недовольные, считавшие Семёнова выскочкой, которому они подчинились до поры до времени.

В заметке упоминались только двое — генерал Толстихин и полковник Комаровский. Кроме того, говорилось о том, что они устроили в Троицкосавске «своего рода совдепию». О чём речь? И в чём троицкосавские заговорщики расходились с атаманом?

Ну понятно, что это два не просто старших офицера, но и старших по возрасту человека. Семёнову в 1918 году было всего 28 лет. А вот полковнику Николаю Комаровскому в начале 1919 года — 36 лет, а Ивану Толстихину вообще 51 год. Для них Семёнов был не просто выскочкой, но и мальчишкой. Кроме того, имелись и идейные разногласия.

Они обнаружились ещё в конце 1917 года. Первым в Читу с фронта Первой мировой войны вернулся 1-й Читинский казачий полк, командиром которого был как раз полковник Комаровский. Полк признал власть Народного Совета, в котором большинство принадлежало эсерам и меньшевикам. Поэтому казаки Комаровского разоружили и отряд читинской Красной Гвардии. Народный Совет не признал ни Октябрьскую революцию, ни атамана Семёнова. Комаровский их в этом поддержал.

Второго сентября 1918 года в Троицкосавск вошли части Енисейского и Крымского белогвардейских полков и чехословацкого корпуса. Власть была передана Городской думе, в которой большинство мест принадлежало эсерам. Её поддержали и атаман 1-го военного отдела Забайкальского казачьего войска генерал Иван Толстихин, и командир вскоре пришедшего сюда 2-го Забайкальского казачьего полка, полковник Николай Комаровский. Все вместе они и соорудили свою эсеровскую «совдепию», которая до поры терпела власть атамана Семёнова.

Временное Сибирское правительство присвоило Григорию Семёнову звание полковника (минуя звание войскового старшины или подполковника) и назначило командиром 5-го Приамурского армейского корпуса, ядро которого составили части ОМО. Правда, всю полноту власти передавать ему в Омске не собирались. Областным комиссаром Забайкальской области был назначен эсер Антон Флегонтов. А войсковым атаманом и председателем войскового правления Забайкальского казачьего войска в сентябре был избран полковник Василий Зимин, который не противился Семёнову, но и атаманскую булаву уступать не торопился. Семёнова уже избрали походным атаманом Амурского и Уссурийского казачьих войск, а в родном Забайкалье не торопились избирать его атаманом ЗКВ.

Постепенно отношения между Семёновым и Флегонтовым обострялись. Всё стало сложно, когда Флегонтова поддержал генерал-майор Иван Шильников, который некоторое время вместе с Сергеем Таскиным и Григорием Семёновым был членом временного правительства Забайкалья, созданного атаманом ещё весной 1918 года. В октябре областной комиссар Флегонтов и генерал Шильников были арестованы семёновцами «за левые убеждения» и вскоре высланы в Иркутск, где у власти были эсеры.

Современный иркутский историк Павел Новиков считает, что после этого именно Иван Шильников приехал в Троицкосавск, где и начался бунт против атамана.

Троицкосавские генералы и полковник сразу стали на сторону адмирала Александра Колчака в разгоревшемся между ним и атаманом Семёновым конфликте. После 18 ноября 1918 года, когда в результате переворота к власти в Омске пришёл адмирал, атаман его власть не признал. Первого декабря адмирал своим приказом попытался снять полковника Семёнова с должности командира корпуса. Атаман на этот приказ, мягко говоря, начхал. Восьмого декабря он объявил о создании на базе теперь уже бывшего корпуса Отдельной Восточно-Сибирской армии, в которой было около 8–10 тысяч человек, включая около 5 тысяч забайкальских казаков. Это была грозная сила, тем более что её поддержали японцы. А их насчитывалось больше 100 тысяч человек.

Вот в этот-то момент троицкосавские заговорщики генералы и полковники, спевшиеся с эсерами, заявили о поддержке адмирала. Зимин в Чите отмолчался, ожидая последующего развития событий.

Ну, а дальнейшее известно из заметки в «Русском Востоке».

Генералы Толстихин и Шильников, полковник Комаровский и верные им казаки ушли сначала в Маймачен, а затем перебрались в Иркутск. Адмирал Колчак отметил Комаровского, которому присвоил звание генерал-майора. Адмирал с атаманом бодались ещё несколько месяцев. Эти месяцы стоили дорого обоим. «Таким образом, — написал историк Павел Новиков, — в большей мере амбиции А.В. Колчака и его окружения и в меньшей мере Г.М. Семёнова, усиленные прошлыми взаимными обидами, плюс борьба интервентов за влияние на руководителей антибольшевистских сил и ранее уже проявлявшийся бюрократизм сделали невозможным использование войск Г.М. Семёнова против Красной армии на Урале».

В мае 1919 года Зимин уступил атаманскую булаву Семёнову. Помирились и адмирал с атаманом, которому вскоре было присвоено звание генерал-майора, а затем и генерал-лейтенанта. Но было уже поздно.

Адмирал Александр Колчак проиграл битву с красными и был расстрелян в Иркутске в начале 1920 года, а через несколько месяцев после его гибели вынужден был бежать из Читы и атаман Григорий Семёнов, которого повесят в 1946 году.

Генерала Ивана Толстихина красные расстреляют 1921 году. Генералы Иван Шильников и Василий Зимин скончались в эмиграции, первый в Харбине в 1934 году, второй в Шанхае в 1942 году. Дольше всех прожил генерал Николай Комаровский, ставший во время боёв в Сибири инвалидом. Он сначала перебрался в Китай, а затем во Францию, где умер в 1969 году.