Красный туризм: Что интересно китайцам в наших музеях

Когда курс рубля упал, в Забайкалье значительно вырос поток китайских туристов. То тут, то там в городе видны группы иностранцев. Конечно, большинство из них едут в Россию закупиться продуктами, одеждой и ювелирными украшениями. Но ещё этот туристический бум запустил у нас направление красного туризма. О том, что это такое, и почему китайцы ходят посмотреть на бюсты наших и своих вождей, «Чита.Ру» рассказал директор Забайкальского краевого краеведческого музея Виктор Колосов.

– Что включает в себя красный туризм?

– Это явление пришло к нам из Китая и ориентировано на китайских туристов. Красный туризм – попытка привлечь китайскую молодёжь к идеалам социалистического общества, поскольку они замечают, что молодые люди отходят от идеалов, на которых строилась китайская революция и государство. С другой стороны, этому способствует возросшее благосостояние общества: средний класс путешествует по местам боевой славы, прежде всего, в Китае. Когда они пересекают границу России, посещают места, который называют китайским культурным наследием за рубежом.

У нас наследие, в основном, связано с пребыванием выдающихся деятелей китайского государства в нашей стране – председателя центрального комитета Коммунистической партии Китая (КПК) Мао Цзэдуна и председателя правительства Чжоу Эньлая. Это события, связанные с проведением 6-го съезда китайской коммунистической партии, который прошел в Подмосковье в 1928 году, и это заключение первого договора КНР с иностранным государством после учреждения республики. Параллельно китайским туристам интересно всё, что связано с Октябрьской социалистической революцией, развитием марксизма, работа Ленина. Поэтому в маршруты красного туризма входят Москва, Санкт-Петербург, Ульяновск, Казань.

– Как в этом списке оказалась Чита?

– Мы решили, что можем встроиться на основании своего геополитического пограничного положения. Чита была центром, из которого поддерживались борьба с империалистической Японией и силы Китайской народной революционной армии. Здесь формировалась делегация на 6-й съезд КПК и размещались китайские делегаты. Когда деятели китайского государства возвращались из Москвы с заключения договора, они останавливались во всех сибирских городах, но у нас провели немного больше времени, чем в других, и посетили несколько объектов – все мы их отразили в своей экспозиции. У нас же под Молоковкой жил последний император Маньчжурского государства Пу И, в Чите есть следы пребывания Мао Цзедуна и Чжоу Эньлая. Ни один другой сибирский город этим отметиться не может – ни Новосибирск, ни Красноярск, ни Иркутск, ни Улан-Удэ – только Чита. Поэтому мы решили использовать эти конъюнктурные вещи и постараться привлечь сюда китайского туриста.

– Когда в музее появилась посвящённая этому экспозиция?

– Она образовалась в конце июня 2017 года, это был чисто маркетинговый ход, мы приурочили его создание к визиту руководителя госуправления по делам туризма КНР Ли Цзиньцзао. Он был в Улан-Удэ на туристическом форуме, и было известно, что на день заедет в Читу. Он у нас сел за столик, который Мао Цзэдун купил и подарил женской гимназии – сейчас это школа №4. Сел и написал в нашей книге отзывов и предложений, что одобряет проект. Мы этот сюжет включили в наши рекламные ролики, начали его распространять на туристических форумах в КНР, и таким образом пытались продвинуть наш туристический продукт.

– Какие экспонаты в вашей «красной комнате»?

– Бюсты вождей, оригиналы, которые всегда хранилось в нашей коллекции. Это ваза из музея истории милиции Забайкалья, любезно предоставленная Геннадием Жеребцовым. Она нигде в перечнях, протоколах не значится, но, по свидетельствам очевидцев, была подарена высокими китайскими гостями забайкальской милиции, за то что она блестяще осуществляла охрану в течение нескольких месяцев визита. На стенде рассказана история о товарище Мордвинове, это личный друг Мао Цзэдуна. Он профессиональный разведчик, долгое время жил на территории Китая, даже усыновил китайского мальчика, с которым потом уехал в Россию. Опять же, вот этот стол из женской гимназии. Казалось бы, мало подлинных предметов, но они у нас есть, в отличие от других городов. Остальное, как говорят на музейном языке, – это вспомогательный музейный материал, изготовленный самостоятельно, вещи, подаренные китайскими друзьями, есть интересные фотографии.

– Насколько популярно это направление?

– С одной стороны, это несколько искусственное создание. Естественно, мы понимаем, что оно появилось тогда, когда изменился курс рубля к юаню, когда китайцам стало выгодно ездить в Россию. И пока будет такое соотношение валют, будет существовать этот проект. Я недавно анализировал – пока мы мы не можем похвастаться, что у нас сумасшедшее посещение иностранными гражданами, соответственно, и Забайкальский край не может об этом говорить. Но, готовя отчёт за 2018 год, я посмотрел деятельность Приморского музея имени Арсеньева во Владивостоке. У них в регионе по статистике за год было 620 тысяч иностранных граждан, а музей посетили 19 тысяч иностранцев. А, скажем, за прошлый год Забайкалье посетили 53 тысячи иностранных граждан, из них больше половины остались в пограничье – в Борзе, Краснокаменске. И в тоже время нас посетили 7 тысяч человек. Так вот, в процентном отношении 7 к 53 это гораздо больше, чем 19 к 620.

– Что красный туризм даёт Забайкалью?

– Во-первых, в условиях финансирования по минимуму это даёт нам возможность развиваться. Стоимость экспозиции, возле которой мы начали с вами разговор, никак не меньше полумиллиона рублей. Дальше пойдём: в прошлом году мы открыли ещё две экспозиции, полностью обновили два зала – речь идёт более чем о миллионе рублей. Вот что даёт туристический поток – возможность развития.

– Кто-нибудь помогал вам развивать это направление?

– Министерство внешнеэкономических связей помогало привлечением заинтересованных китайских фирм, и тот проект нам впоследствии материально компенсировали по договору с китайской фирмой. На эти деньги начали дальше работать. Плюс туристический поток.

– Сами китайцы передавали экспонаты?

– У них с этим довольно туго, культурное наследие Китая за рубежом очень ценится. Но, например, они передавали альбом по Маньчжурии, изданный в начале 2000-х годов. Эти фотографии города на рубеже 19-20 веков мы использовали, когда в прошлом году создавали краеведческий музей в Забайкальске.

– А какие объекты красного туризма ещё есть в Чите?

– Это, прежде всего, те здания, которые посетили Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай. Фотографии всех зданий есть в «красной комнате». Это ОДОРА, где Цзэдуну красноармейцы дали концерт, рассказали, как работает клуб, какие есть кружки, как отдыхают офицеры. В день, когда он сюда приехал, были выборы – избирательный участок располагался в пассаже Второва это Анохина, 63. И третье здание – это школа №4, бывшая женская гимназия. Его там приняли в почётные пионеры Советского союза, повязали галстуки, а китайцы в ответ подарили мебель. Ещё подарили люстры, у нас даже были фотографии, но догнать их мы не смогли. В комплекте со столами были стулья – нам сказали, что еще в 90-е годы их выкупили китайцы. Ну а потом он сел в поезд на вокзале. Естественно, у нас в музее он не был, но мы построили маршрут красного туризма, по которому человек может посетить все объекты, а центром сделали краеведческий музей, где объединили всю информацию.

– Как о вас узнают китайские туристы?

– Они приезжают сюда через российские фирмы. Мы в течение 2 лет успешно сотрудничали с двумя – «Спутник» и «Надежда», они поставляют основное количество туристов. Им же раздаём свою рекламную продукцию, в которой рассказываем и об экспозиции, и о маршруте.

– Что, по вашему мнению, ждёт красный туризм в будущем?

– На протяжении последних 15 лет мы ведём дискуссию, какие туристические достопримечательности могли бы лечь в основу и стать базой для развития туризма. В разное время обсуждались варианты Чингисхана, я когда-то занимался проектом «Исторический Нерчинск». Сейчас можно либо ничего не делать и ждать, когда кто-то организует мне туриста, либо можно что-то пытаться делать. Я занимаюсь вторым. Насколько проект перспективен? Допустим, завтра сменится валютный курс, и он может лишиться перспектив. Тогда я начну заниматься чем-то другим.

– Что планируете делать дальше?

– Апгрейд. Мы ищем информацию. Мы цепляемся за вещи, которые дают изюминку и оживление в любом проекте, экспозиции. Мы будем вытаскивать малоизвестные факты и продолжать этим заниматься, пока существует спрос.

Тут есть масса проблем при общении с китайским туристом, они захватывают все рынки. Они селятся в китайские гостиницы, едят в китайских кафе, покупают сувениры у китайцев. И они же назначают своих экскурсоводов. У нас в России есть закон, который препятствует этому, но в данном случае бороться достаточно сложно. Мы можем запретить, но можем и потока лишиться, поскольку главная причина посещения России – это шоп-туризм. Всё достаточно зыбко. Поэтому мы стремимся, чтобы канва была наша, сами расставляем акценты, когда говорим об освоении Забайкалья – это наша история, а не китайская.

– Кроме красного туризма, к чему китайцы проявляют наибольший интерес?

– Природа. Некоторые вещи мы специально для них завозим. Вот пушка лежит бронзовая, мы гордимся ей, это раритет. По нашей информации, их было изготовлено всего 300 штук в самом начале династии Цинь. Она могла участвовать в осаде Албазина, Нерчинска. В основном такие пушки хранятся в частных, как правило, англо-саксонских коллекциях. У нас в России таких нет, и даже в Китае в Музее Народно-революционной армии пушка сварена из двух частей, а у нас целая. Это один из наших уникальных экспонатов.