Деньги и лопаты краевой археологии

Предположим, есть масштабный проект А, реализация которого может повлиять на окружающую среду. Есть компания В, которой этот проект нужно реализовать. Есть независимое от этой компании государственное учреждение С, которое должно внимательно проанализировать проект, оценить воздействие на окружающую среду, учесть все нюансы и выдать заключение о том, быть проекту или не быть в том виде, в котором он был предложен.

А теперь предположим, что учреждение С крайне заинтересовано в немалых деньгах, которые готова заплатить компания в случае положительного решения. Насколько качественной будет экспертиза проекта, насколько честной?

В этой публикации мы не претендуем на истину в последней инстанции и надеемся на то, что окончательную точку в истории про оптоволокно поставят следователи. В распоряжении редакции оказался пакет документов, касающийся работы Центра по сохранению историко-культурного наследия, существующего при министерстве культуры Забайкальского края и проекта строительства волоконно-оптической линии передачи в бурятском филиале ОАО «Ростелеком» в Ононском районе.

Для того, чтобы согласовать или не согласовать тот или иной проект, Центр по сохранению историко-культурного наследия должен провести исследования. В них должны быть детально отражены не только схема расположения будущего объекта, но и проанализировано, будет ли он затрагивать объекты историко-культурного наследия: найденные археологами могильники, поселения, стоянки и прочее. Все предыдущие находки должны быть занесены Центром в специальный перечень, он регулярно обновляется и дополняется.

При проверке необходимо провести и собственные изыскания, вскрыв так называемые шурфы – раскопав землю и посмотрев, есть ли в ней предметы и объекты, представляющие историческую и археологическую ценность. Всё это должны делать специалисты Центра, предварительно получив соответствующее разрешение провести эти работы. После их окончания они составляют отчёт, на основании которого компании разрешают или не разрешают реализовать тот или иной проект.

Во второй половине апреля этого года – если быть точной, то 21 числа, - на сайте министерства культуры Забайкальского края появился акт государственной историко-культурной экспертизы земель, по которым компания «Ростелеком» предполагала проложить оптоволокно длиной 228,5 километра. Акт этот был составлен Центром по сохранению историко-культурного наследия и выставлялся для общественного обсуждения. В нём говорилось, что после проведённых специалистами Центра исследований причин для отказа в прокладке оптоволокна не нашлось.

Спустя 4 дня председатель совета забайкальского краевого отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры Сергей Верещагин направил в адрес исполняющей обязанности министра культуры Забайкальского края Марии Гуськовой объёмный документ, в котором по 23 пунктам разнёс подготовленный её подчинёнными документ в пух и прах.

Автор письма указывал, что в акте и приложениях к нему нет проектных материалов, без которых невозможно понять, как будет проходить оптоволоконная линия. К документам, с его слов, приложена только ситуационная схема – практически чертёж масштаба 1:150000, где один сантиметр равен 1,5 километра. Увидеть на нём, как будет проходить кабель с полосой отвода в 4 метра, невозможно. Пенял он и на координаты проекта, которые по представленным документам невозможно было соотнести с теми же местами закладки шурфов.

На фотографиях, приложенных к акту Центра, можно рассмотреть снег. Сергей Верещагин недоумевал, как при минусовой температуре с 9 по 30 ноября (даты, указанные в акте) можно было изучить содержимое шурфов. По данным сайта Gismeteo, днём в это время столбик термометра поднимался не выше минус 11 градусов, а ночью падал до отметки в минус 26 градусов.

Верещагин пенял на нормы, по которым при такой погоде перед тем, как раскапывать землю, нужно было установить над ней покрытие и прогреть почву. Раскопки же должны быть более глубокими, а не такими, как показаны на фотографиях, считал он.

«На площадь земельного отвода протяжённостью 228,5 километра и шириною 4 метра, имеющего площадь 91,4 гектара, приходится всего 5 шурфов… При обследованиях подобного рода требуется закладка как минимум одного шурфа на один гектар площади, - пишет эксперт, уточняя, что по нормам для исследования проекта прокладки оптоволокна требовалось исследовать почву как минимум в 100 полноценно раскопанных шурфах. – Глубина промера ни одного шурфа, представленного на чертеже профиля стенки шурфа, не соответствует представленному к шурфу фотоматериалу. Кроме того, ни один шурф не докопан».

Сергей Верещагин указал и.о. министра культуры на странность многих фотографий. При детальном их рассмотрении специалисты возглавляемого им отделения нашли то подвисшую в воздухе траву, то разные масштабы изображения на одном и том же фото, то наложенную на фото табличку с номером шурфа: «Травяной покров северной стенки шурфа №4 крайне не соответствует снимку дневной поверхности шурфа, что говорит либо об ошибке, либо о фальсификации представленного материала», - говорится в одном из пунктов.

«Иллюстрации с фотографиями рекультивации шурфов №3 и №5 полностью идентичны, за исключением табличек с номерами, которые были вмонтированы с помощью фоторедактора. Фотографии разного масштаба, но сделаны практически из одного и того же места. Данный факт свидетельствует о грубой умышленной фальсификации отчётной документации экспертом и держателем открытого листа (разрешения на проведение экспертизы – Ю.С.)», - указывается в другом пункте.

«Почти 20% трассы проходит в лесостепной местности, однако на фото нет ни одного залесенного участка», - говорится в третьем. И так – практически под каждым фото из отчёта, на основании которого Центр по сохранению историко-культурного наследия и его учредитель – минкультуры края - предполагали разрешить прокладку оптоволокна.

Сергей Верещагин спросил у Марии Гуськовой, как с помощью пяти шурфов можно было оценить воздействие строительства оптоволоконной линии на все эти памятники.

По данным того же сайта министерства культуры Забайкальского края, в зоне строительства находятся как минимум 25 объектов историко-культурного наследия: 16 поселений и 9 могильников. Верещагин в акте государственной экспертизы земель нашёл четыре могильника, которые были обнаружены в 2005 году, но которых до сих пор нет в официальных списках культурного наследия Ононского района: «Представляется, что для организации видимости активного поиска объектов культурного наследия авторами экспертизы были выданы за вновь выявленные уже известные памятники», - пишет учёный.

Он потребовал от министерства повторно провести экспертизу с полевыми работами, необходимыми по закону. Кроме того, руководителю министерства он указал на необходимость разобраться, почему Центр охраны и сохранения объектов историко-культурного наследия дублирует эти объекты и не соотносит их с действующим перечнем, составление и ведение которого является его непосредственной обязанностью. Из-за перечисленных недостатков Верещагин попросил провести служебную проверку в отношении руководителя Центра Ольги Ян-Мина, под общим руководством которой была организована и проведена экспертиза.

Копия составленнного Верещагиным документа с требованием проверить квалификацию писавших отчёт экспертов была отправлена в Министерство культуры России.

Ещё одну копию отправили в отдел полевых исследований Института археологии Российской академии наук.

- Скорее всего, такое стало возможным только из-за того, что исполняющая обязанности министра Мария Гуськова не знает, что творится в её ведомстве, - говорили мне те, кто передал пакет документов в редакцию. Однако ответ и.о. министра на обращение Сергея Верещагина ставит под вопрос эту славную теорию.

Не получив ответ на своё обращение, Сергей Верещагин 31 мая спросил у и.о. министра культуры Забайкальского края, где сводка предложений на упомянутый акт. В канцелярии министерства по телефону ему сообщили, что документы были отписаны на исполнение Татьяне Жеребцовой.

«Поскольку у нас имеются основания считать, что указанный сотрудник министерства культуры Забайкальского края намеренно задерживает сроки ответа на запрос, а рассматриваемый в акте земельный участок уже прошёл согласование, оставляем за собой право обратиться в органы прокуратуры», - говорилось в обращении.

Оно возымело действие, и в тот же день в минкультуры оформили сводку предложений. По некоторым вопросам, например, по выдаче уже известных объектов культурного наследия за только открытые, министерство частично согласилось с замечаниями, однако большую их часть отвергло полностью, найдя в отчёте занесённые участки и опровергнув фальсификацию фотографий. Отдельно в ведомстве отметили, что использование фоторедактора при их обработке не возбраняется.

Была ли проведена в отношении Ольги Ян-Мина служебная проверка, в министерстве не уточнили.

После такого ответа стало ясно, что ведомство в целом принимает акт и на повторную проверку не настроено, после чего заявление от Сергея Верещагина улетело в адрес прокурора Забайкальского края Василия Войкина.

«Считаем, что указанные лица (Ольга Ян-Мина и Татьяна Жеребцова – Ю.С.) пользуясь своим служебным положением из корыстных побуждений, занимаются «контролем рынка» услуг в историко-культурной экспертизе земельных участков в Забайкальском крае, в данной ситуации пытаются «спасти» контракт с заказчиком, по которому уже получен авансовый платёж, и, возможно, скрывают или искажают значение происходящих административных процедур от и.о. руководителя министерства культуры Забайкальского края», - говорится в обращении к Войкину.

Примерно в это же время пришёл ответ из Института археологии РАН.

«Судя по фото, имеет практика подложной фотофиксации. <…> Фото частично были заимствованы из чужого отчёта или/и вовсе сфальсифицированы. Знакомство со всей документацией автора свидетельствует, что разведка на данном землеотводе под ВОЛС площадью 95,1 гектара свелась к пяти шурфовкам. Это категорически мало. <…> Но и эти шурфы сомнительны. Работы, судя по фото, велись в зимних условиях и не были соответствующим образом обеспечены. Опять-таки, судя по фото, ни один шурф не был докопан, не говоря уже о контрольной прокопке материка. Целые участки трассы и вовсе не были осмотрены автором», - написал председатель научного совета Института археологии РАН Александр Масленников. Его выводы также были направлены Марии Гуськовой и в прокуратуру края.

В результате и.о. министра культуры края в конце июня ответила Сергею Верещагину сообщением о том, что «все процедуры проведены в сроки, установленные положением о государственной историко-культурной экспертизе».

Чтобы узнать, была ли назначена повторная экспертиза участка или проект прокладки оптоволокна в Ононском районе реализуется, несмотря на перечисленные выше выводы, я позвонила в министерство культуры края. Выяснилось, что консультант отдела историко-культурного наследия ведомства Галина Мартынюк, готовившая ответ на претензию Верещагина, уволилась. Её заместитель Сергей Мельников отказался говорить о судьбе проекта компании «Ростелеком» без письменного запроса.

На мой взгляд, увольнение Мартынюк в этой истории сейчас мало что значит. На примере одного акта выяснилось, что выдача разрешительных документов Центром по сохранению историко-культурного наследия и министерством культуры Забайкальского края как его учредителем вызывает массу вопросов и, мягко говоря, подозрений в нечистоплотности работ. Здесь важно помнить, что речь идёт не о предоставлении государственных бесплатных услуг, а о приличных суммах, которые компании платят за разрешительный документ. Есть ли в Центре и министерстве люди, которые заинтересованы в положительном решении вопросов не только по долгу службы, но и материально?

На этот вопрос, я надеюсь, ответит прокурорская проверка, материалами для которой станут перечисленные в этом тексте факты.