«Культурный слой»: Реки и горы Александра Мильера

В мастерской художника Александра Мильера просторно и светло. Картин на стенах висит немного, но это не значит, что художник мало работает — Александр Мильер уже получил признание как хороший пейзажист. Сегодня он делится с нами мыслями о творчестве и о том, как сегодня живёт региональное отделение Союза художников России.

Я не сторонник устраивать из своих картин склад, расстаюсь с ними легко. Поэтому продаю и дарю довольно много своих работ.

Живопись в моей жизни появилась рано, потому что мой дедушка был одним из первых преподавателей и завучем художественно-промышленного училища в Чите. В него я, видимо, и пошёл.

В детстве я рисовал много животных и карикатур. В училище немного увлекался абстракцией, рисовал, как это называли, «шизы». Пейзажи появились позже.

Примерно пять лет я прожил на Камчатке, там тоже учился в художественной школе — очень сильная школа. До сих пор по памяти могу рисовать камчатские пейзажи.

Мне очень нравится Поленов и художники его периода. Поленов двумя-тремя мазками мог изобразить ребёнка и его настроение, как на картине «Московский дворик». Очень интересная, глубокомысленная живопись у Рериха, она заставляет думать, меняет состояние человека.

Умение не просто писать, но и размышлять во время работы приходит к художнику со временем. Конечно, бывают люди, которым дано чувствовать всё с раннего детства. Но в моём случае — осознавать то, что вкладывали нам в училище, я начал только годам к тридцати.

Я очень люблю путешествовать, но этюдник в путешествия не беру, чтобы не гнаться за двумя зайцами. Когда путешествуешь по Халхин-Голу, Камчатке или Чаре, найти время на живопись не получается.

Я хотел бы побольше заниматься скульптурой. Это интересная, но сложная вещь. Сейчас ведём переговоры с администрацией, и если всё получится, сделаем памятник героям Халхин-Гола на улице Рахова. Это место выбрано неслучайно, оно исторически обосновано, как раз в этом месте есть их захоронения. Хотим успеть к 75-летнему юбилею Баин-Цаганского сражения.

То, что сейчас на новых зданиях нет барельефов, не означает, что их некому делать. Художники с радостью могут браться за украшение частных, государственных, общественных зданий. Всё зависит от заказчика. Но заказов очень мало. Раньше существовала система Госзаказа, когда к оформлению города привлекали всех профессиональных художников. Теперь художники выживают сами, кто как может.

Даже продавать картины сейчас в городе практически негде. В Чите есть всего одна галерея, но она не функциональна, потому что находится на задворках. Мы давно уже бьёмся, чтобы галерея появилась в центре, в нормальном, людном месте. Если бы появилась нормальная государственная галерея, многим художникам жилось бы намного лучше.

Ещё недавно в крае на живопись обращали очень мало внимания. Власть интересовалась только танцами. Со сменой людей в министерстве жить стало лучше, улучшились отношения с музеем. Раньше организовать выставку было очень сложно, потому что всё перевели на коммерческие рельсы, а с художников взять нечего, многие из них живут на пенсию. Сейчас нам вернули возможность выставляться.

Молодых, перспективных художников сейчас в Забайкалье довольно много, потенциал есть. Только в Союз художников за последние 3 года мы приняли больше 20 человек — это позволяет Союзу набирать силу. В 90-е годы почти никого не принимали, и наш Союз художников сильно потерял в численности и постарел. Правда, остаётся проблема нехватки мастерских. Раньше при постройке домов государством предусматривались мастерские, которые Союзу художников давали раз в год или в два. Сейчас молодым работать негде, многие работают дома, но это очень сложно с бытовой точки зрения.