Башмет-альтист, Башмет-дирижёр, Башмет-маг

Можно сколько угодно долго перечислять заслуги Башмета-альтиста, Башмета-дирижёра, всего приехавшего на «Цветущий багульник» ансамбля, подчёркивать их особенное место в подлинно высоком искусстве современности, вспоминать все «Овации», «Грэмми» и ордена, выданные Юрию Абрамовичу в самых разных уголках планеты. Но никакой список заслуг не передаст ощущения той силы, которую привезли с собой в Читу «Солисты Москвы».

Большой зал Забайкальской краевой филармонии рассчитан на 750 мест. Сложно сказать, сколько человек пришло слушать ансамбль «Солисты Москвы» под руководством Юрия Башмета, но слово «переаншлаг» вполне подходило случаю. Такого количества людей в нашей филармонии я, кажется, до этого не видел никогда. Невероятное количество публики, часть из которой даже не может видеть сцену — настолько дальний и тёмный угол достался этим охотникам за прекрасным. Но дело ведь не в том, чтобы как следует рассмотреть музыкантов? Дело в том, что и как они будут играть.

На сцену выходят 19 человек в чёрном, под шквал авансовых аплодисментов рассаживаются по местам. После короткой, положенной по протоколу паузы появляется небольшого роста дирижёр с неизменным медальоном на шее, жмёт руки концертмейстеру и первой скрипке, занимает место за пультом и взмахом рук начинает создавать и рушить сады и дворцы, закручивать вихри и разгонять волны. Невидимое и осязаемое чудо — серенада ми мажор Дворжака. В пяти частях.

После первой части народ ещё как-то держался, но как только стихает вторая, читинская публика не выдерживает и проваливается в грех аплодисментов. Разумеется, пока одна половина зала радостно хлопает в ладоши, другая сидит с большими глазами и каменными лицами — тушуется и переживает. Но условности уже нарушены и третья, а за ней и четвёртая части серенады заканчиваются всё теми же половинчатыми, но шумными благодарностями. Уж больно умело музыканты затрагивют самые чувствительные струны забайкальской души. Подумалось, что неплохо было бы в филармонии завести табло, подобное тем, что висят в телестудиях. Чтобы красная надпись «Тишина» своевременно сменялась зелёной «Аплодисменты».

Потом, после финала серенады, после общих и долгих оваций, дирижёр Юрий Башмет уходит за кулисы, чтобы через минуту уступить место альтисту Башмету. Будут Макс Брух и Пётр Чайковский. Музыка, настолько хрупкая и дивная, что боится каждого громкого вздоха, скрипа кресла или щелчка затвора фотоаппарата. Каждый громкий кашель в таких условиях похож на взрыв бомбы в райских садах.

Чем дальше, тем понятнее друг другу становятся публика и оркестр, который уже почти привык к тому, что Чита воспринимает паузы между частями как призыв к действию. Второй ряд музыкантов изредка и бесшумно переговаривается, контрабасист изредка улыбается о чём-то своём, сидящая по центру настоящая Кармен оттягивает на себя взгляды всей мужской части публики, а в это же время сам Чайковский, используя руки, мастерство и души музыкантов, рассказывает залу свои воспоминания о Флоренции. Дирижёр ведёт свой коллектив к финалу, заставляя переживать эмоции в радиусе от благостного трепета до осатанённости.

Это был не рядовой вечер в музыкальной жизни Читы. Музыкальный авангард страны, гордость мира, 20 гениальных музыкантов довели зал до исступления, а в конце сбросили с себя весь академизм и совершенно по-хулигански бомбардировали публику полькой Шнитке с притопами, улыбками и отрепетированным, весьма камерным кашлем.

То, что привезли с собой и показали «Солисты Москвы», нельзя найти ни на одном DVD, CD или сайте. Уже потом, переслушивая того же Дворжака, я отчётливо понял, что такое не повторяется.