Александр Литвинцев: О потерянных картинах и волке в центре алтаря

Первое, что приходит на ум про Нерчинск, - конечно, местный шикарный музей. Сотрудникам, в особенности замдиректора Александру Литвинцеву, пришлось восстанавливать дворец Бутина буквально по крупицам, находя в разных частях России потерянные ценные экспонаты, которые когда-то принадлежали семье золотопромышленника, и возвращать их на родину. Однако далеко не всё удалось найти. О том, где гуляет картина "Пряха", что успели вывезти военные офицеры, и как волк стоял в алтарной части Воскресенского собора, Александр Литвинцев рассказал в интервью "Чита.Ру".

Разграбленное и спасённое

- Нерчинский музей совсем недавно объявил о розыске картины «Пряха», на которой изображена Мария Александровна Бутина — вторая жена купца-золотопромышленика. Как получилось, что картина пропала из дворца?

- История во многом загадочная. Мы уже довольно давно знали, что в краеведческом музее в Чите хранится уникальная фотография, где на первом плане главная гордость дворца Бутиных – большое зеркало, оно же к 1867 году ещё и самое большое в мире. Зеркало обрамлено в совсем ещё простую раму и не имеет нижних вставок. А рядом с ним видна картина внушительных размеров – девушка за прялкой. На тот период главным открытием для нас был именно необычный вид зеркала и факт того, что это самый ранний по времени его снимок.

Затем я познакомился с москвичкой Александрой Ипполитовой – прапраправнучатой племянницей Марии Бутиной. Вместе с ней началось исследование разных сюжетов прошлого, в том числе поиск ответа на вопрос: как на Алтае мог оказаться портрет Бутиной кисти Константина Маковского? Это, кстати, тоже отдельная и интересная история, но тогда в итоге поиск привёл к ещё одному знакомству – с искусствоведом и коллекционером из Саратова Андреем Боровским. Как оказалось, он был знаком с Маргаритой Норкиной, урождённой Кубе – внучкой ещё одной сестры Марии Бутиной! Помимо полученной разгадки о путешествиях «алтайского» портрета, выяснилось, что Мария Александровна позировала Маковскому как минимум дважды – где-то есть и портрет под условным названием «Пряха». Сопоставив факты, мы пришли к выводу, что эта история и картина на читинском фото взаимосвязаны. Пропуская массу дальнейших подробностей, скажу, что в последние несколько лет это получило документальное подтверждение в воспоминаниях нескольких путешественников. В описи имущества Бутиных за 1892 год есть «Портрет М.А. Бутиной в малороссийском костюме с прялкой».

Зная путь «алтайского» портрета - Нерчинск – Саратов – Москва (Третьяковская галерея) - Барнаул, мы предположили, что «Пряха» могла путешествовать вместе с ним, и обратились в Третьяковку. Однако пришёл ответ, что у них в фондах такой картины нет, и местонахождение её сотрудникам галереи неизвестно. Затем нам попалось несколько репродукций «Пряхи» - от украинской энциклопедии до пособия по кройке и шитью для школьниц. Стало быть, кто-то же когда-то не просто увидел эту картину, но ещё и сфотографировал так хорошо, что она начала «бродить» по изданиям. Мы даже в Киевский музей живописи запрос делали, в самый разгар их революции, кстати, но всё тщетно, там о нашей потерявшейся Мане (так Марию Александровну звали в кругу семьи, - авт.) никто ничего не знает.

Есть вариант, что «Пряха» до последнего была в Нерчинске и пропала уже после революции 1917 года. Но я в это не особо верю, поскольку раз уж Мария Александровна увезла с собой из Нерчинска после смерти мужа один портрет, то вряд ли могла бросить на произвол судьбы другой.

- Есть варианты, где она может быть выставлена или спрятана?

- Первый, на который очень бы хотелось надеяться – она, как и «алтайский» портрет, попала по распределению из центральных хранилищ в какой-нибудь региональный художественный музей. Рассчитывая на это, мы запустили поиск в соцсетях, авось да кто её видел где-то. И спасибо тем СМИ, включая «Чита.Ру», которые поддержали нас и превратили этот поиск в новость – круг распространения информации кратно расширился.

Второй вариант – картина уже давно в частной коллекции и, скорее всего, даже за рубежом, где работы Константина Маковского довольно высоко ценятся и активно покупаются-продаются. Ну и третий - её давно нет «в природе». Это было бы совсем печально, поэтому мы стараемся быть оптимистами и верим, что рано или поздно «Пряха» где-то обнаружится.

- Думаю, это не единственный экспонат, который потерял музей с приходом советской власти. Какие объекты были вывезены и утеряны безвозвратно, а, может, известно, где что-то находится?

- Сразу же после национализации дворца начались раздача и расхищение находившихся там предметов интерьера. В государственном архиве Забайкальского края хранится опись 1920-х годов, по которой видно, что вещи раздавались в различные учреждения и даже частным лицам. Из организаций там и райком ВКП(б), и раймилиция, и различные клубы. Имущество «в квартирах» Ямышева, Пермякова, Харитонова и многих других. При этом не всегда понятно, как именно выглядели эти переданные вещи, ведь писали просто «картина в багетовой раме», «ваза японская», «столик резной», «диван мягкий» и так далее – всего в этом списке порядка 200 различных предметов.

Несколько лет в помещениях дворца был расположен музей, а когда здание отдали под штаб Красной армии, экспонаты, включая и часть бутинской коллекции, попросту свалили в бывшие конюшни. Тогда наиболее ценное спасли сотрудники областного музея – приехали и забрали. Часть вещей оставалась и в самом дворце: те же картины, вазы, зеркала, мебель и прочее – этим пользовались офицеры штаба. При этом есть многочисленные свидетельства того, что при каждой смене командующего вещи продолжали исчезать. К примеру, в 1980-е годы в музее работала смотрителем одна женщина, которая со слов отца рассказывала такую историю:

«Уезжал на новое место службы один из командиров. Нагрузил полную машину всевозможными вещами из дворца. Неравнодушные граждане собрались на станции Приисковая, чтобы воспрепятствовать их погрузке в вагон. Прознав это, офицер отправил «свой багаж» в Шилку, где всё благополучно погрузил на поезд и отправил по месту назначения.

Когда штаб из Нерчинска перевели в Читу, оставшиеся во дворце ценности, уже как «принадлежавшие» его служителям, были отправлены туда же. Впоследствии они украсили интерьеры ОДОСА (ныне ОДОРА или теперь Дом офицеров, - авт.). Сегодня там до сих пор в приёмной директора висит овальное зеркало из дворца, а в музейной экспозиции японский столик, ошибочно считающийся столиком императора Пу И. Факт их происхождения из дворца подтверждается фотографией и описью имущества 1892 года.

Вообще же, вещи из дворца находятся буквально по всей стране: картина Рязанцева «Буряты у ключа» в Благовещенске, упомянутый портрет Бутиной – в Барнауле, книги из библиотеки – в Хабаровске, Чите, Иркутске и многих других городах. И таких примеров десятки.

- Думаю, то, что было раньше во дворце, должно вернуться в Нерчинск. Вели переговоры с музеями? Почему не отдают?

- Это самый сложный вопрос, равно как и процесс возвращения, если он вообще возможен. Вряд ли найдётся музей, который согласился бы расстаться с частью своей коллекции, тем более имеющей весьма большую ценность. Возьмём, к примеру, Читинский музей, в котором на сегодня сконцентрирована самая большая часть бутинской коллекции – это и уникальные образцы фарфора производства различных стран, картины известных художников, прочие уникальные и ценные предметы. Как я уже говорил, в своё время сотрудники Читинского музея их спасли и затем долгие десятилетия бережно сохраняли. И вот представьте, сегодня мы предъявляем претензии и требуем вернуть всё обратно. Во-первых, это долгая, сложная и многолетняя процедура. Во-вторых, я не уверен, что в итоге она завершится в нашу пользу. Поэтому, на мой взгляд, здесь есть лишь один, причём взаимовыгодный выход: пусть все эти вещи числятся в их коллекции, а выставляются в Нерчинске, в родном для них дворце. В этом случае мы получим замечательную экспозицию, а читинцы - выставку вне своих стен плюс посетителей в свой годовой отчёт. Думаю, что рано или поздно мы к такому решению вопроса придём. К этому событию можно было бы привезти в Нерчинск на какое-то время предметы и из других музеев.

Подобные примеры в музейной практике есть. Не так давно были отреставрированы внутренние помещения дворца Юсуповых в подмосковной «Усадьбе Архангельское». Первый этаж – это как раз отреставрированные интерьеры, где выставлены сохранившиеся предметы из коллекции первых хозяев. Но вопрос, какую экспозицию представить на втором этаже, для сотрудников «Архангельского» оказался проблемным. Тогда по собственной инициативе на выручку пришли сотрудники музея-усадьбы «Останкино». Они предложили им выставить свои коллекции, связанные с Юсуповыми, аж на неопределённый срок – пока самим не понадобится. То есть такие добрососедские взаимоотношения между музеями вполне возможны.

Что касается предметов в ОДОРА, то тут возможен такой вариант и есть немного другой. Столик у них расположен в музейной экспозиции, а значит, наверняка входит в состав музейного фонда. А вот раз зеркало висит в приёмной, вполне вероятно, что оно просто числится у них на балансе наряду с прочими «бытовыми» предметами. Тогда оно без проблем может быть передано в Нерчинск, конечно же, по доброй воле сотрудников ОДОРА – тут мы тоже с требованиями ни в коем случае не выступаем, но были бы рады такому подарку.

- Те увезённые из дворца экспонаты используются на выставках в музеях, на них можно посмотреть?

- Единичные предметы в разных музеях – да, а вот в случае с тем же Читинским музеем, к сожалению, очень редко. У них попросту не хватает экспозиционных площадей, поэтому бутинские вещи в большей массе хранятся в запасниках и выставляются с периодичностью раз в 5-10 лет. Это как раз ещё один повод для размещения коллекции в Нерчинске, где они находились бы на всеобщем обозрении практически ежедневно.

Музейщики в танце среди новых экспонатов

- Как вообще охраняются фонды современного музея в Нерчинске?

- Ну тут я все тайны не расскажу (смеётся). Есть свои недостатки, о которых посторонним знать не стоит. Но есть и свои преимущества, появившиеся после реставрации и реконструкции дворца. Наибольшая часть музейных фондов при поэтапном оформлении постоянных экспозиций уйдёт именно туда. Кроме того, у нас значительно расширились площади под фондохранилища, что позволит не только в ближайшем будущем обеспечить наилучшие условия хранения, но даже сделать фонды открытыми для посетителей – в последние годы это стало модным и вызывает определённый интерес у посетителей.

Самая большая проблема сейчас – это, конечно же, финансирование. Бюджет у нас, как и у всех, минимальный, его хватает только на выплату зарплат и коммунальные услуги. На остальное вынуждены зарабатывать сами. Тут один из вариантов – гранты различных благотворительных фондов. Конкуренция там солидная, но мы на каждый конкурс стараемся подать одну-две заявки. В прошлом году, к примеру, таковых было семь и три оказались выигрышными. За счёт этого мы воплощаем в реальность проекты, позволяющие вынести экспозицию в пространство города. Там будут факты из истории Нерчинска, которые невозможно представить в постоянной экспозиции музея, в хорошем качестве мы представим репродукции редчайших фотографии и текстов. В этом году как минимум две заявки посвятим созданию экспозиций в самом музее.

- Достаточно ли укомплектован штат музея?

- Коллектив музея сплочённый, способный перевоплощаться из штатного сотрудника в артиста на любом мероприятии. Сложно со специалистами – истинных музейщиков нет, научные сотрудники в основной массе с педагогическим образованием, и при поступлении на работу в музей им приходится значительно переквалифицироваться. Кстати, многим это удаётся в итоге, но требуется большой период времени. Зачастую сотрудникам приходится помимо основных обязанностей выполнять за ту же зарплату другие функции. С увеличением экспозиционных площадей появилась проблема нехватки технического персонала и смотрителей. По инструкции смотритель должен постоянно находиться в каждом зале, а у нас сегодня 12 залов при шести смотрителях. Зимой, когда посетителей немного, особых проблем не возникает, а вот летом и в осенние и зимние каникулы бывают напряжённые ситуации.

- Как фонды формируются, собираются?

- Есть у нас в госзадании один пункт, с которым я категорически не согласен. По нему за год мы должны пополнить музейный фонд на 300 экспонатов. Считаю, что это полный бред, который в итоге может привести к сбору всякого хлама – лишь бы выполнить этот пункт. Нам проще, поскольку чаще всего примерно такое количество и набирается за счёт организации различных экспедиций. А вот для других музеев, вероятно, такая планка труднодостижима.

В 2011 году у нас появилась новая традиция – праздник «День дарителя», который организуется в ноябре ко дню рождения музея. В результате появились даже постоянные дарители, которые в этот день приносят что-то новое, уже зная наши потребности и «пробелы» в коллекциях. Бывают, но уже всё реже, поступления и в течение года. Чаще всего несут ценности, которые порой и ценностями-то назвать сложно, за деньги, а вот безвозмездно уже всё реже и реже.

Есть и целенаправленные поиски, как с теми же бутинскими предметами. Так три года назад удалось в Петербурге найти личный портфель Михаила Бутина, хранившийся у потомков его супруги. Почте его доверять было боязно, поэтому ждали подходящей оказии. И такой курьер появился неожиданно, им стал Дмитрий Павленко – уроженец Читы, а ныне актёр Московского театра имени Ермоловой. Через его маму, Надежду Николаевну, мы попросили доставить портфель в Читу. Так Дима и прилетел на очередной Забайкальский кинофестиваль, держа в руках ценный груз. Надеемся, что вскоре из того же источника поступят два кресла Марии Бутиной, несколько фотографий и даже визитная карточка Константина Маковского.

Бывают и случайные находки. Пару лет назад мне сообщила одна знакомая, что в Иркутске найдена старая фотография, на которой, по её мнению, запечатлён Бутин с супругой в одном из залов дворца. Подозрения эти подтвердились – действительно на фото оказались Михаил Дмитриевич и Мария Александровна в дворцовой малой гостиной. Далее последовали долгие переговоры, и фотографию удалось выкупить за довольно приличные деньги. Сегодня её копия присутствует в экспозиции, а вот на просторах Интернета представляется впервые. Кстати, она не только наглядный пример интерьера, но и показывает две картины, ныне хранящиеся в Читинском музее.

Подобный же случай был с найденными во Франции негативами путешественника Шарля Вапро, благодаря которым мы имеем представление об интерьерах утраченного дома Николая Бутина, в том числе комнаты, где в июне 1891 года ночевал цесаревич Николай.

- Что есть в музее такого, ради чего в Нерчинск стоит ехать издалека, например, из Читы или Китая?

- Ехать нужно не в музей, а именно в Нерчинск. И вот тут у каждого своя цель: ради музея, дворца, сохранившихся архитектурных объектов или духа старины. К примеру, тем же китайцам дворец не особо интересен, им важно увидеть место заключения первого в истории двух государств Нерчинского договора. Этот вопрос у них звучит прямо с порога. А место это сохранилось, обросло своими легендами и… грудами мусора. Поэтому весной в рамках проекта «Нерчинск: взгляд сквозь время», победившего в конкурсе «Музейный гид» благотворительного фонда Владимира Потанина, мы хотим совместно с населением Старого города (село Михайловка – авт.) вычистить это пространство и вдобавок установить информационный модуль. Вот тогда не стыдно будет возить туда любых туристов.

- Какая помощь сегодня ещё нужна Нерчинскому музею?

- В прошлом году мы получили обновлённое, но ещё не совсем обустроенное здание. К примеру, у нас в новых залах пока только «лампочки Ильича» на страшненьких проводах, и нужны люстры дворцового стиля, которые стоят очень и очень дорого. Совершенно нет оборудования - витрины, фондовые стеллажи, шкафы и прочее. Есть идея, поддержанная губернатором, создать в Нерчинске музей истории золотопромышленности Забайкалья, но очень мало экспонатов, связанных с этой тематикой. Вот если бы по этим позициям нашлись спонсоры и меценаты – было бы просто замечательно, а с остальным мы способны справиться сами и с помощью наших уже традиционных партнёров.

- Чем планируется заполнять отреставрированные помещения музея?

- В идеале хотелось бы воссоздать в приближенном к первоначальному виду интерьеры: жилые помещения, контору, типографию, магазин и аптеку, библиотеку, рабочий кабинет Бутина… Для этого у нас теперь есть подробная опись, что и где было, но потребуются громадные средства. Может быть, эта мечта когда-нибудь и осуществится. Пока же восстановленная в 2003 году часть дворца посвящена истории семьи, усадьбы и предприятий Бутиных, далее в двух залах планируем создать необычную экспозицию, смешав воедино природу Забайкалья и историю коренных народов от эпохи палеолита до середины XVII века. Ещё два зала будут посвящены Нерчинску от основания до современности, и три уже используются под временные выставки. Заполнять есть чем, но, как я уже говорил, пока существуют проблемы с оборудованием. Думаю, в ближайшие года 3 эти планы постепенно осуществим.

Мирно с министром и церковью

Несколько лет идёт активная передача по всей стране зданий музеев в ведение церкви. Ваше отношение к этому, в частности к истории с Музеем декабристов?

- Историю своеобразной «борьбы» между музеем и РПЦ мы тоже не так давно пережили. Долгие годы музей был расположен в Воскресенском соборе, благодаря чему, собственно, последний и сохранился – в 1930-е успели разобрать только колокольню. В 1994 году верующим был передан один из приделов собора, и ещё 10 лет музей и церковь сосуществовали в одном здании. Конфликтов особых не было, но обстановка была несколько нервозной. В итоге в 2004 году из собора был вынесен последний музейный экспонат, и здание полностью перешло в ведение прихожан.

Но тут другая ситуация – наш собор сложен из кирпича, а Михайло-Архангельская церковь деревянная. Только за прошлый год в стране сгорело пять деревянных церквей, возвращённых РПЦ. При этом одна из них была совершенно уникальной и датировалась аж XVI веком – такие редкости до наших дней дошли в единицах. Я думаю, что сегодня назрела необходимость обустройства музейного комплекса вокруг Церкви декабристов, тем более, даже самые небольшие археологические раскопки рядом с ней дали очень хороший результат.

Музей декабристов - действительно изюминка Читы, по сути, визитная карточка города. Рядом можно было бы восстановить по описаниям острог, поставить часовню. По особым случаям можно было проводить службы в самой Михайло-Архангельской церкви, соблюдая все меры предосторожности и в присутствии небольших групп прихожан. Противников сохранения музея возмущает, что в алтаре находятся портреты жён декабристов. У нас в главном приделе Воскресенского собора располагался отдел природы и в алтаре – оскалившийся волк. Но это не мешало нам иногда, по просьбе священников и прихожан, доставать из запасников старинные иконы, устанавливать их в экспозиционных залах и проводить службы. То есть мирный выход из ситуации всегда возможен.

- Министр культуры – он же бывший директор краеведческого в Чите - Виктор Колосов помогает ли вашему музею?

- Могу сказать так: мы постоянно находимся под неусыпным оком Виктора Кирилловича (смеётся). Если говорить серьёзно, то за тот небольшой период, что он возглавляет краевое министерство культуры, вектор деятельности значительно изменился. На протяжении 10 лет о дальнейшей реконструкции Бутинского дворца были только разговоры и предвыборные обещания. Что мы имеем сегодня? Дворец введён в эксплуатацию, разрабатывается проектная документация ещё на три здания усадьбы и Гостиный двор. И это только в Нерчинске. А есть ещё и Сретенск с реконструированным под Дом культуры пассажем Второва, открывающиеся новые сельские клубы на всей территории края. И в основном это на привлечённые федеральные средства в эпоху кризиса, то есть он смог наладить взаимодействие на всех уровнях – от главы района до российского правительства. Если всё будет продолжаться в том же духе, то и мечты о туристах в Забайкалье лет через 5 вполне станут реальностью.

Если вернуться к Нерчинскому музею, то тут мы действительно в постоянном контакте – он поддерживает, хотя, порой, критикуя наши идеи, подсказывает свои. Без особого пиара, просто выполняет поставленные перед собой цели и задачи. Уже год, как по инициативе Колосова Нерчинский музей получил статус государственного учреждения, а это открывает новые возможности по его совершенствованию. Есть вариант в ближайшие годы реорганизовать его в историко-культурный заповедник, а это уже фактически федеральный масштаб. Поэтому при всех финансовых сложностях, мы не жалуемся, а стараемся найти совместные пути для осуществления задуманных проектов, и пока это вполне удаётся.