Кордон Енда - это про любовь

Счётчик пробега равномерно перещёлкивал значения, множил их, множил деревья на обочинах, спирали в хребтовых серпантинах, заполняющую до макушки эйфорию. Густели на морозе сумерки, перебрасывали через дорогу серебрящуюся в свете фар дымку. Через бродА и перевалы мы приближались к кордону Енда Сохондинского заповедника.

В чернильной темноте пресс-клуб «Берлога» встретил собачий лай. Бдительный эскорт сопроводил до нового гостевого домика, уже протопленного, а затем — до хозяйского. Уж он знал, как правильно и по-таёжному встречать гостей столом во всю ширину кухни и широту души. Такие столы бывали у бабушки по большим праздникам и несчастьям — собрать многочисленную родню пятилитровыми кастрюльками котлет, ведёрками маринованной в моркови и луке рыбы, квашеной капусты с алыми льдинками мороженой брусники.

У Татьяны Рузановой, хозяйки кордона, без родни и большого повода получилось роднее некуда. Поднимали за хорошие новости: государственные инспекторы заповедника получили законное право без сотрудников полиции проводить досмотры в охранной зоне, не являющейся по статусу особой охраняемой природной территорией, составлять протоколы без понятых — с видеозаписью. Перешли, конечно, к байкам и шуткам. А она всё хлопотала вокруг, доставляя угощения, разливая по большим кружкам заваренный в русской печке чай.

И как можно было отказаться от гудящей и бурлящей бани, выпаривать в разорвавшем горячий мрак свете фонаря усталость и город, бежать через мосток, ошалев от счастья и чёрного бархата неба в жемчужных булавках. А после, убаюканные и обласканные, разлеглись по спальным мешкам, до краёв полные любви к лесам и дорогам.

Утром придавил мороз. Из всех кордонов — на Енде холода наступают раньше. Разница с температурой в районном центре — десятиградусная, всегда ниже. С ближайшим кордоном заповедника — Букукуном — в 6 градусов, и тоже ниже. - Я цветы высаживаю после 15 июня, хотя возиться с рассадой начинаю в феврале, пикировать, по окнам расставлять. Картошка тут не успевает вызревать, помидоры и огурцы не успевают, так, мелочь в огороде садим, - рассказывает Татьяна.

В серой дымке с мелкими снежными крошками потерялись кони. Было слышно только переступы в рассыпающейся под ногами остекленевшей траве и подрагивание колокольчиков. Звуки замирали над головой, обступившие долину горные цепи долго держали их в тени, не давая раствориться. От того говорок незамёршей речки, с упрямыми наплывами и ледяным крошевом, похожим на щербет, был отчётлив и близок. И всё же солнцу удалось прорваться сквозь тучные и плотные облака и расплескаться по низине, но теплее не стало.

Летом от кордона работает туристический маршрут. Тропкой до Кислого ключа, куда приходят лоси и благородные олени, он уводит в нетронутую природу - «насмотреться и надышаться». А осенью туристы приезжают на рёв, успевая застать червлёное золото остывающей тайги.

- Разбой, нельзя! - прикрикивает на пса-увальня, крупнолобого и смышлённого, Татьяна. - У меня была большая собака и она совершенно неожиданно умерла, а была, как член семьи. И я до того плакала, месяц наверное, ну и сейчас, когда вспоминаю. И вот Виктор Иванович, директор наш, приехал на Новый год, привёз нам этого щенка — «тебе, чтоб ты не ревела». И он рос у нас дома. И до того был такой неугомонный — время ложиться спать, он начинает носиться, как все дети, всё грыз. И вот Олег (Сенотрусов, государственный инспектор по охране заповедника — авт.) садился к печке, я садилась сюда к окошку, мы его по линолеуму катали — прокатим его раз десять туда-сюда, он только успеет соскочить, мы его опять на бок. Он только после этого уставал, успокаивался и спал. Ну, разбойник был. И есть.

-О, я могу бесконечно говорить про них, я — собачница. Есть Кучум — серый, на крыльце сидит. Вот он серьёзный товарищ, хотя может подойти, упасть на колени тебе, вообще, он очень любит ласкаться, он всё время лезет под руку, чтобы его погладили, но очень не любит, когда его трогают за бока. И бывают у него ситуации, когда он начинает огрызаться — мы предупреждаем, что к нему лучше не подходить.

Мураш — своеобразный, независимый совершенно. Начинаешь его звать на цепь, например, утром же садим собак на цепь. Все уже знают свои места, расходятся, сами лежат около цепей, он один у нас своевольный, выскочит, убежит. Минут через 15-20 прибегает, ложится к цепи. Муся очень ласковая — мы её подобрали на улице в Кыре, была с рукавичку. Она как привыкла лазить на руки — так до сих пор и лезет.

У нас и лошади сначала были свои, но браконьеры из Читы залучили лошадей, застрелили одного молодого жеребца и кобылу с жеребёнком большим. После этого пригнали Шайтана — это легенда, лет ему уже, наверное, 25, а то и больше. Таёжный и своенравный, сам выбирает дорогу, куда ногу поставить, как обойти дерево, чтобы суму не зацепить. Вот приезжали немцы — снимали кино об Амуре, его истоках — и на глухариный ток попали. У них такая была аппаратура дорогостоящая, как сказали, сколько платят аренду за день — я выпала в осадок. И вот эту аппаратуру загрузили на Шайтана. Вернулись со съёмок , показывают большой палец — вот, какой конь.

Рядом с седым от кружака Шайтаном пасётся Сокол. Поднимает голову, заслышав мои шаги, солнце путается в его гриве, он шевелит ушами и отворачивается, подставляя лучам посеребрённую инеем шею. Ему лет пять, и Шайтан натаскивает его ходить по тайге.

На кордоне не часто стоит такая тишина. Зимние учёты сменяются нерестом ленка, хариуса, научные сотрудники заповедника — оперативным группами охраны, что дежурят по речкам. После открываются маршруты, и до самой поздней осени народ. С середины августа спускается ленок, числа с 5-6 октября, в зависимости от воды, — хариус. Бывает, что три дня, и скатилась рыба, неделя — и сошла. В 2013 году 20 дней спускался маленькими партиями.

- Олег пошёл за коровами, и что-то долго его не было. Вышла поглядеть, а он идёт, периодически наклоняется и что-то поднимает. Подхожу, а у него удочка была доморощенная — палка да леска, он ею рыбы наловил почти полную десятилитровую канистру. Был один 32 сантиметра длиной, 8 сантиметров шириной. На такую рыбу приезжают даже с Алтая и из Иркутска — сидят по Киркуну.

Первую зиму Татьяны на кордоне ещё не стояли солнечные батареи. Дизельная станция — «дезка» - то ломалась, то замерзала, то начинала стучать. Полгода не работал телевизор, никакого интернета и в помине. Зимние вечера коротали при свечах посреди подпирающих сверкающий купол гор. В эту пору Таня писала письма, невероятные, конечно. Бывало, машина, которая добирается раз в месяц до кордона со снастями, запчастями и всем необходимым, привозила по 17 ответов и увозила столько же. Интернет провели через три года.

Когда вы сюда приехали?

- В 2006 году, осенью. До этого я 30 лет проработала в школе в Хапчеранге, из них — 20 лет директором. И семейные обстоятельства сложились. Ну и мы с ребятами поехали в экологический поход, обычно каждое лето ходили в экомаршрут на Сохондо, но тут мне сделали операцию на коленях, а так как всё равно ребят надо везти — отправились в эколагерь на Акуцакане. Там-то я и узнала, что на Енду требуются сотрудники. В школе взяла год без содержания — педагогическим работникам в сельской местности положено отдыхать каждые 10 лет.

Год пролетел так быстро, я подумала — нет, ещё не отдохнула, подала заявление, уволилась.

Шокировали родных?

- Ну, конечно, полрайона были в шоке (смеётся). Но привыкли. Да и я первое время скучала, снились родительские собрания провожу, линейки, с учениками разбираюсь. В декабре месяце на первый год ко мне на юбилей приезжали хапчерангинцы-ребята, учителя все. И всё же я считаю, что надо вовремя уходить, чтобы хорошие впечатления остались, воспоминания — и о тебе, и у тебя. Сейчас с большой радостью приезжаю в Хапчерангу — хотя от коллектива осталось прежнего буквально пять человек.

Что же вы нашли здесь?

- Нужно было руки приложить сюда. И можно было по-своему делать. Здесь отвечаешь сам за свою работу — сделал и молодец. В школе отвечаешь за других — это сложно. Да и человек я лесной, с института вела туркружок, мы постоянно ходили в походы. Лес не пугает. И знаешь, летом одни научники уезжают, другие приезжают, постоянно люди здесь, и когда я остаюсь одна — я просто кайфую.

Пока мы разговариваем, в дом заходит Олег Владимирович, громко обстукивает огромные унты и выбивает из рукавиц мороз. Он розовым облаком подвисает у двери и пропадает, верно, забравшись под шапку на вешалке у двери.

Инспектор подвигает табуретку к столу, а Татьяна уже вручает ему кружку горячего густого чая. Его день начинается со связи с отделом охраны заповедника: «попугая включили» - говорит он об ожившей рации, докладывает обстановку.

До 50 лет Олег отработал в шахте на золотодобыче у посёлка Любовь. Вышел на пенсию и «решил отдохнуть на природе». Первый год трудно было — людей нет, никого нет, да и света не было. Но была Таня, а теперь есть всё остальное. Дважды в неделю он выходит по маршруту в патруль, в одну сторону по границы заповедника, в другую. Ночует в зимовьях, ходит далеко, и за 9 почти лет не припомнит браконьеров в заповеднике: «ниже встречаются, конечно».

Дикий зверь на вас не нападал?

- Человека все боятся: и медведь убежит, и волк убежит. Шатун в голодный год приходил — ни грибов, ни ягод тогда не было — но мирно прошло. А так работы здесь хватает, в этом году новый дом собираемся строить. Скот держим — ходить, поить, убирать, сено давать. Тут работы иной раз до ночи — со скотом, хозяйством, как же. Вода нужна — прорубь надо долбить.

За окошком хозяева прицепили здоровенный кусок сала, к которому слетаются птицы. С недавних пор на кордоне поселился детёныш косули Яшка, тонконогий и востроглазый. Такой же ласковый, какой пугливый. Во дворе под снегом угадывается альпийская горка, клумбы. Среди покатых валунов Татьяна высаживает цветы. Порядок — смазанные петли, метёное крыльцо, выстиранные полотенца, накрахмаленные стужей, полешко к полешку, доска к доске, судьба к судьбе.

А если перебежать вспухшую речку и забраться по крутому склону коровьей тропкой, успокоить разошедшееся от внезапной нагрузки и распахнувшейся красоты сердце, то можно увидеть, как закатывается за хребет крепкий и румяный день, а сумерки начинают мять оставшиеся в низине домики, загоняя в их густое тепло гостей ставить чайник на печку.

Тени вытягивают вершины, и они рисуются стражами вечности, в которой будет куриться сигаретка инспектора Сенотрусова. Главное, чтобы ноги не болели и хозяйка рядом была.

Благодарим за помощь в организации поездки Амурский филиал Всемирного фонда дикой природы и клуб внедорожников «Диверсант».