«Чёрные лесорубы» — завеса для российского лесного бардака

В последнее время российские чиновники самого высокого уровня очень много говорят о борьбе с так называемыми «чёрными лесорубами», и о планирующихся мерах по их искоренению. Меры готовятся серьёзные, и вполне возможно, что они окажутся в той или иной мере успешными. Однако, даже если «чёрных лесорубов» (лесных воров, рубящих лес самовольно, без разрешительных документов, без ведома и согласия контролирующих и надзорных органов) совсем победить — в масштабах страны это практически никак не повлияет на ситуацию с лесами.

Дело в том, что их доля в общероссийском объёме рубок совсем невелика — а основная часть заготавливаемой древесины приходится на лесозаготовителей, имеющих все необходимые разрешительные документы, действующих с ведома и согласия контролирующих и надзорных органов.

«Чита.Ру» публикует материал руководителя лесного отдела Гринпис Алексея Ярошенко, вышедший 11 октября на сайте Лесного форума организации.

Объёмы незаконной заготовки древесины в России (без разрешительных документов, или с фальшивыми разрешительными документами, или сверх разрешительных документов, или не той древесины, которая указана в разрешительных документах) оцениваются разными российскими и международными организациями примерно в 15-25% от общего объёма заготовки, что сейчас составляет примерно от 40 до 75 миллионов кубометров в год.

Это огромное количество древесины, но основная его часть приходится или на скрытые перерубы на легальных лесосеках (когда в документах числится одно, меньшее, количество древесины, а фактически вырубается другое, большее), или на различные виды псевдо-лесохозяйственных мероприятий, когда лучшая древесина заготавливается под видом санитарных рубок или ухода за лесами. И то и другое делается отнюдь не «чёрными лесорубами», а легальными лесопользователями или подрядчиками, выполняющими лесные работы для государственных нужд, с ведома и согласия всех причастных чиновников и контролирующих инстанций.

Объёмы коммерческой заготовки древесины именно «чёрными лесорубами», то есть теми, кто рубит вообще без разрешительных документов, можно оценить примерно в 3-5 миллионов кубометров в год, то есть примерно в два-три процента от общего объёма заготовки древесины в стране.

Проиллюстрируем это снимками из Приангарья (сопредельных участков Красноярского края и Иркутской области — регионов, славящихся размахом незаконных рубок). Вот хорошо узнаваемая по характерному изгибу Ангары территория, где ведётся очень интенсивная заготовка древесины благодаря наличию крупнейших перерабатывающих предприятий и удобству экспорта лесной продукции в Китай:

Белая линия — граница регионов: слева — Красноярский край, справа — Иркутская область. Река — Ангара, в основном Богучанское водохранилище. Мелкие светлые прямоугольники, которыми испещрены практически все видимые на снимке леса — это недавние сплошные рубки.

А это вполне типичная часть той же самой территории, но уже на снимке более высокого разрешения — Sentinel 2 за 18 сентября 2020 года:

Обратите внимание: практически все рубки имеют прямые углы, ровные границы, и близкие площади (50 гектаров или чуть меньше), и на большинстве рубок отчётливо видны ряды чёрных точек по осевой части, или, реже, прямые полосы (это так называемые семенные куртины или полосы, оставляемые в качестве источников семян для естественного возобновления леса).

Прямые углы, ровные границы, одинаковые или близкие площади, оставленные семенные куртины или полосы — это надёжные косвенные признаки того, что рубки сделаны именно легальными лесозаготовителями, работающими по действующим правилам и в соответствии с требованиями лесных чиновников (именно они, действующие правила и чиновники, требуют прямых углов, ровных границ, определённых площадей и содействия естественному возобновлению леса в виде оставления семенных куртин и полос).

«Чёрные лесорубы» приходят в лес для того, чтобы взять нужные им наиболее ценные деревья — а они никогда не растут в лесах прямоугольными участками равной площади с ровными границами; у «чёрных лесорубов» нет никаких мотивов рубить так ровно и однообразно, оставляя при этом семенные куртины и полосы.

Если этих косвенных признаков недостаточно — то можно открыть так называемый «Геопортал Рослесхоза», и убедиться, что основная часть территории действительно передана в аренду лесозаготовительным предприятиям для заготовки древесины:

Ситуация не везде в точности такая, как в Приангарье. Формы, площади и виды рубок, наличие или отсутствие семенных куртин и другие признаки сильно зависят от категории лесов (эксплуатационные они или защитные), от лесных районов, местных лесных особенностей и традиций, и от того, обычные это коммерческие рубки или коммерческие рубки, проводимые под видом санитарных.

Но практически везде, где мы видим в лесах огромные массивы недавних сплошных или почти сплошных рубок, выяснение, кто рубит и почему, показывает, что это или арендаторы, которым леса предоставлены государством для заготовки древесины, или предприниматели, купившие конкретные лесосеки с торгов, или исполнители санитарных рубок, назначенных или одобренных соответствующими органами управления лесами. И лесозаготовители рубят лес именно так, именно такими рубками и на таких площадях, не вопреки законам, правилам и воле контролирующих их чиновников — а потому, что так разрешают и отчасти даже предписывают эти самые законы, правила и чиновники.

Конечно, бывают случаи, когда крупномасштабные сплошные рубки проводятся без соблюдения каких бы то ни было лесных норм и правил и без оформления необходимых документов на заготовку древесины. Например, именно такой была самая крупная за последние несколько лет сплошная рубка во всей Европе (около 450 гектаров) — в бывшем совхозном лесу Верхне-Палатского совхоза Смоленской области. Хотя все детали, действующие лица и исполнители этой рубки известны — за прошедшие два года никто так и не был привлечён ни к какой ответственности.

Такая ситуация стала возможной из-за правовой неопределённости, созданной законодателями — неясного правового статуса бывших колхозных и совхозных лесов, по одним документам как бы входящих в состав лесничеств на землях лесного фонда, а по другим — как бы относящихся к землям сельхозназначения.

В сентябре 2020 года правительством были утверждены новые важные документы, касающиеся правового статуса лесов на сельхозземлях — но именно эта правовая дыра (неясный статус бывших колхозных и совхозных лесов) пока так и остаётся открытой. То есть варварские рубки в таких лесах происходят опять же потому, что государство считает их нормальными и не находит нужным как-то отрегулировать эту ситуацию.

Cамая большая сплошная рубка Европы за 2018 год (общей площадью около 450 гектаров) — в бывшем лесу Верхне-Палатского совхоза Смоленской области, и официально это как бы не рубка, а расчистка сельхозугодий.

Из того, что абсолютное большинство рубок в российских лесах, в том числе самых крупных и интенсивных, производится в соответствии с разрешительными документами, с ведома и согласия контролирующих лесной комплекс чиновников, отнюдь не следует, что эти рубки проводятся правильно, не ведут к разорению лесов, и что после них обеспечивается реальное воспроизводство ценных лесных ресурсов.

Наоборот — именно эти официально разрешённые рубки и являются главной бедой наших лесов, опустошают их, приводят к смене коренных хвойных и твердолиственных лесов на неухоженные березняки и осинники на огромных площадях самых лучших и доступных лесных земель. «Чёрные лесорубы», конечно, тоже вносят свой вклад в это общее опустошение — но обычно небольшой по сравнению с вкладом лесорубов «белых» или «серых», действующих в рамках сложившихся правил и отношений с органами государственной власти.

Более того — во многих случаях люди становятся «чёрными лесорубами» от абсолютной безысходности: или от отсутствия какой бы то ни было иной работы во многих сельских поселениях и районах, или от невозможности каким бы то ни было иным способом обеспечить себя и своих близких жизненно необходимыми ресурсами, например, дровами.

«Палочная» система оценки работы лесных инспекторов (означающая, что чем больше нарушителей поймаешь и накажешь — тем выше будет оцениваться твоя работа), которая прямо предусматривается утверждёнными правительством РФ критериями оценки исполнения переданных регионам лесных полномочий, заставляет ловить и наказывать в том числе таких самовольщиков — но сохранению лесов это нисколько не помогает. Люди, поставленные перед выбором — умереть от голода или холода, или нарушить правила — всегда выбирают вариант нарушить, какие бы наказания ни грозили им за эти нарушения.

Как бы то ни было, вклад этих мелких самовольных порубщиков, нарушающих закон от безысходности, в общее разорение лесов страны невелик, и совершенно несопоставим с вкладом крупнейших корпораций, имеющих все необходимые разрешения на рубки.

Почему официальные рубки, которые проводятся в соответствии с требованиями законодательства, на основании всех необходимых разрешительных документов, с ведома и одобрения контролирующих и надзорных органов, ведут к истощению и разорению лесов?

Основных причин несколько.

Во-первых, действующее российское лесное законодательство основывается на устаревшей по меньшей мере на полвека концепции «освоения лесов», то есть использования лесов не столько как объекта лесоводства, сколько как природного месторождения древесины. Закон не требует ни от лесопользователей, ни от органов управления лесами обеспечивать реальное воспроизводство хозяйственно ценных лесов после рубки, и никак не связывает разрешённые объёмы заготовки древесины с качеством и результативностью лесного хозяйства.

Изображать лесовосстановление и обеспечивать красивую отчётность — нужно, и за это с хозяйственников и чиновников жёстко спрашивают; а достигать реальных результатов воспроизводства лесов — не нужно, в подавляющем большинстве случаев за это никто и никак не спрашивает.

Такая ситуация сохраняется в течение уже очень многих десятилетий, и ведёт ко всё большему и большему истощению лесов, дефициту хозяйственно ценной древесины; а этот дефицит заставляет лесозаготовителей или осваивать последние дикие леса, где они ещё сохранились, или всеми правдами и неправдами вовлекать в рубку наиболее ценные для людей и природы территории.

Во-вторых, леса опустошаются не только лесозаготовителями, но и пожарами, вредителями, болезнями и другими бедствиями, масштабы которых увеличиваются по мере нарастания изменений климата и бардака в стране. Например, в 2019 году, даже по официальной статистике, в России было срублено 219 миллионов кубометров древесины, а сгорело в лесных пожарах — 313 миллионов кубометров (и те и другие данные не полны, но они примерно отражают соотношение потерь).

Лесозаготовители, пожары, вредители, болезни и стихийные бедствия конкурируют за один природный ресурс — древесину, и, действуя совместно, гораздо быстрее опустошают леса, чем лесозаготовители сами по себе, пожары сами по себе и так далее.

В-третьих, российское лесное хозяйство уже очень давно существует в условиях жесточайшего кадрового голода — катастрофической нехватки специалистов, знающих и понимающих, как нужно хозяйствовать в лесах, чтобы обеспечить неистощительность пользования ими и своевременное воспроизводство хозяйственно ценных лесных насаждений. Проблем с подготовкой профессиональных кадров для лесного хозяйства много, но главная — в том, что наиболее знающие и мотивированные к серьёзной работе молодые специалисты просто не хотят идти в умирающую отрасль с нищенскими зарплатами, мутным правовым регулированием и непонятной ответственностью.

«Палочная» система борьбы с лесонарушениями только усиливает отток специалистов и отбивает желание работать — мало кто хочет брать на себя ответственность в ситуации, когда за любую ошибку могут посадить. В результате многие необходимые лесохозяйственные мероприятия или просто не проводятся, или проводятся по принципу «неважно, каким будет результат - важно, чтобы не наказали».

В-четвёртых, государство фактически управляет своими лесами вслепую: материалы лесоустройства давностью не более 10 лет есть примерно по одной седьмой части российских лесов, а попытки создания альтернативны систем получения информации о лесах (государственной инвентаризации лесов, государственного мониторинга воспроизводства лесов и так далее) практически полностью провалились.

Расчётная лесосека — разрешённый годовой объём заготовки древесины — считается не только по преимущественно неадекватным (некачественным и устаревшим) материалам лесоустройства, но и по древним немецким алгоритмам, разработанным 200 лет назад для совсем других природных и социально-экономических условий. Поэтому разрешённые объёмы рубок и по лесничествам, и по арендным участкам совершенно никак не соответствуют уровню неистощительного лесопользования при существующей системе хозяйства и существующем состоянии лесов.

По хвойным лесам таёжной зоны эти разрешённые объёмы обычно бывают завышенными в разы — а это, разумеется, ведёт к очень быстрому истощению самых ценных лесов.

В-пятых, деятельность государственных органов управления лесами в гораздо большей степени направлена на обеспечение показухи и красивой отчётности, чем на решение реальных лесных проблем.

Например, лесовосстановление (начальный этап воспроизводства леса после рубки) практически никогда не даёт значимых результатов, если не обеспечиваются должным образом последующие этапы (особенно рубки ухода до окончания периода уходов за молодняками — примерно 20-летнего возраста). Но лесовосстановлением можно красиво отчитаться, пустить пыль в глаза не особенно разбирающимся в лесных вопросах руководителям, журналистам и гражданам - а что «восстановленные» деревья потом почти с гарантией помрут, обычно никто и не замечает.

Поэтому все государственные решения, планы, программы и стратегии последних десятилетий направлены именно на «лесовосстановление» - при этом ситуация с реальными результатами лесовосстановления в течение этих десятилетий вообще никак не меняется.

Всё это приносит несоизмеримо больший ущерб лесам нашей страны, и в гораздо большей степени ведёт к их опустошению и разорению, чем деятельность «чёрных лесорубов» — лесных воров, действующих без разрешительных документов и без одобрения чиновников. Но искусственное раздувание значимости проблемы «чёрных лесорубов» позволяет органам государственной власти и лесным чиновникам десятилетиями скрывать гигантские провалы в своей работе, и изображать кипучую деятельность по сохранению лесов, практически ничего в реальности не меняя.

«Чёрные лесорубы» давно превратились в своеобразную дымовую завесу для российского лесного бардака.