Шухрат Тохта-Ходжаев: «Тому, кто вкалывает – не до критики»

Шухрата Тохта-Ходжаева, кажется, знают большинство забайкальцев – кто-то как военнослужащего, начальника военного госпиталя СибВО, кто-то как общественника, а ещё больше – как поэта и автора многочисленных песен.

И наш разговор только о поэзии, после его творческого вечера, можно сказать, не вышел. Просто потому, что в строчках Шухрата-поэта, как говорят о нём друзья, - всё, что волнует человека, наверное, ни разу в жизни не сидевшего без дела, размышляющего о Родине, крае, патриотизме, воспитании, любви и уважении.

О семье, поэтах и медицине

- Я родился в конце войны – в 1944 году. Мама – учитель, отец – инженер-мостостроитель. Семья интеллигентная, в родне - не последние у себя в республике люди. В семье было много людей, которые занимались языками. У меня была дома огромная библиотека. Практически всё своё время я тратил на чтение. С детства стал интересоваться и классической литературой. Очень люблю классическую музыку. Достаточно хорошо, надеюсь на это, знаю мировую литературу. Поэзии уделял много времени. Читал стихи различных авторов, и в том числе и зарубежных. Конечно, русскую классическую литературу. Всех выдающихся поэтов – начиная от Ломоносова и Державина до советских авторов и современников. Рано начал сам пробовать писать стихи – в классе третьем-четвёртом. Тогда, конечно, они были пробными, ученическими, подражательными.

А медицина… Мой отец в первые дни войны, поскольку он был инженером-мостостроителем, на переправах в холодной воде наводил мосты. Он сильно простудился, заболел, а потом умер в 27 лет. Воевали дед и дядя, и другие родные. Тогда к нам в Ташкент приезжали эвакуированные, и у нас в доме они жили. У меня есть стихи, посвящённые этим дням. Мой дядя – брат отца, ушёл воевать в Финскую войну. Сбежал юношей на фронт, добавил себе возраста. Потом ушёл в Великую Отечественную и вернулся в 1948 году – после победы над Японией. Приехал блестящий капитан. Он сильно повлиял на моё отношение к жизни и на выбор будущей профессии.

Наше поколение – дети послевоенных лет, конечно, хотели быть востребованными в жизни людьми. Мой отец, когда умирал, завещал мне стать врачом. Он был образованным человеком и говорил, что если бы прожил ещё лет пять, то не умер, его бы вылечили. Так, по завещанию отца, пошёл в медицину.

О службе, людях и войнах

- Закончив четыре курса Ташкентского медицинского института, перевёлся на военно-медицинский факультет при Саратовском государственном медицинском институте. Я был комсоргом курса. В 1969 году стал лейтенантом. До 2005 года – весь мой боевой путь. Восемь округов, через каждые 1,5-2 года – переводы.

Конечно, тогда нас готовили серьёзно. Кадровая политика была мощная. Я прошёл все ступени в военной медицине. Начал службу с командира учебного взвода в медико-санитарном батальоне и за пять лет дошёл до командира части – было большое желание служить. Потом, имея боевые награды и должность подполковника, хотя сам был ещё капитаном, поступил в Военно-медицинскую академию имени Кирова в Ленинграде и закончил её с отличием. Вернулся в Среднеазиатский военный округ на должность начальника госпиталя. Вводил войска в Афганистан в составе оперативной группы Среднеазиатского военного округа уже в должности старшего офицера медицинского управления. Это был 1979 год. Потом лечил больных, раненых из Афганистана, потом из Чечни. Так сложилась судьба. В Забайкалье я прибыл из Минска – там работал заместителем начальника окружного госпиталя. До этого служил в жарких, пустынных регионах – Туркмения, Узбекистан, Казахстан. Пять лет служил в Группе советских войск в Германии, где руководил двумя крупными военными госпиталями армейского и группового масштаба. Потом - начальником санатория на Черноморском побережье, оттуда перевёлся в Минск на должность заместителя начальника окружного военного госпиталя Белорусского военного округа – санатории не моя специальность. Там отдыхать надо, а я врач, нужна была лечебная работа в больнице.

К сожалению, в 60-х годах в армию проник лозунг «Достань и сделай». Началась гонка за показухой - у кого лучшая Ленинская комната, спальное помещение. Но деньги на это не выделялись. Потом начались выделения солдат на работы на заводы, предприятия. Они строили городки в ущерб боевой подготовке.

О реформах, традициях и возможностях

- Конечно, реформу в Вооружённых силах надо проводить. Не только техника устаревшая. Необходимо возвращать солдат к боевой подготовке. Давно нужно было ликвидировать мытьё посуды, чистку овощей в столовой, бесконечное подметание улиц и другое. Мне повезло, я ещё служил с фронтовиками. Они тогда жесточайшим образом подобное пресекали, боевая подготовка была на уровне. Уже в 70-е, 80-е годы начались искривления, солдат занимался не свойственными ему обязанностями.

Я глубоко убеждён, что в реформе военной медицины - не хочу говорить о стратегических вопросах, не мой уровень, - есть перегибы. Не может быть так, чтобы рентгеновское отделение в войсковом звене было без врача. И чтобы госпитали существовали без мощных врачей-практиков – специалистов по грудной, сосудистой хирургии, термическим травмам, нейрохирургии и другим направлениям. Сокращение врачебного состава - это неправильно. Предположительная передача госпиталей гражданскому здравоохранению - серьёзная ошибка. Не могут гражданские врачи знать в полном объёме военную патологию. Не может быть эффективной военной медицины без чёткой и глубоко продуманной военной медицинской доктрины. Каждый должен заниматься своим делом.

Сокращения вузов, где идёт подготовка кадров для военной медицины - это вообще, мягко говоря, недальновидно и непродуманно. Кадры сами по себе не вырастают. Это не овощи, которые посадил на грядке и они появились.

Считаю, что мне повезло в жизни, что я был и командиром взвода, и роты, и медсанбата, и начальником 100-, 200-, 500-, 1100-коечного госпиталей, и офицером Управления штаба округа. Это постоянное совершенствование наших возможностей – и сборы, и развёртывания, и полевые выходы. Какой госпиталь сейчас может выйти в такие морозы в поле и развернуться? Я сейчас ни одного такого учреждения не знаю. Мы даже в лучшие времена, когда развёртывали тыловые и передовые госпитальные базы фронта, одну палатку иногда в сложных зимних условиях ставили шесть часов. А ещё их нужно обогреть и оборудовать. А в белых халатах в тёплых стационарах или в генеральских лампасах на паркете боевые навыки не приобретаются. Всё приходит с величайшим трудом, потом и кровью. Зато потом меньше крови в бою. Великая Отечественная война нам многое показала, и не нужно повторять этих ошибок. Это глупо! Преступно в конце концов.

О стихах, Забайкалье и помощи

- Я никогда не бросал писать стихи. Писал, когда удавалось. Например, еду в машине, у меня появляются строки, я их запоминаю – память была великолепная. Когда удавалось – записывал. Первую книгу «На музыку настроена душа» практически по памяти восстановил. Многое из моего архива потерялось из-за переездов. Тогда мне было не до издания книг. Я считал, что делаю это для себя, чтобы не быть однобоко развитым - хотя и стал достаточно крупным организатором военного здравоохранения. Выстроил и оснастил не один госпиталь и несколько медицинских городков.

Будучи начальником окружного госпиталя в Чите с 1989 по 2005 годы, вместе со своим коллективом добился его полного переоснащения и улучшения материальной базы. Сейчас многие больницы опережают его, потому что за последние шесть лет из-за так называемых реформ стали сокращать койки, отделения, врачей. Вернули всё то, что я принимал 17 лет назад.

Шесть лет я уже на пенсии. Через творчество я пытался передать свои впечатления, выводы, всё то, что я видел – И беспримерные подвиги наших военных: и солдат, и офицеров, и генералов. И тяжёлое существование наших семей в гарнизонах, в условиях безводия, холодов, пыли. Но мы всё равно справлялись. Дел хватало. А поэзия помогала.

Когда прибыл в Забайкалье, поразился, увидев тайгу. Поразило великолепие природы и люди, конечно. Очень доброжелательные, трудоспособные, правда, с особым характером. Но я привык работать с людьми. Самый лучший к ним ключ – доброта, любовь и понимание. Меня поражают руководители, которые, как только сядут в кресло, обязательно становятся недоступными. Они начинают свирепо смотреть, мало говорить или говорить только в приказном порядке, допускают оскорбления своих подчиненных. Они настолько считают себя великими, что, как говорится, на дохлой козе не подъедешь. А я считаю, что чем крупнее руководитель, тем он должен быть проще.

Простота, доступность – одни из лучших человеческих качеств. Меня так учили в детстве. В наших послевоенных дворах всё было общее. Эти великолепные наши дворы, вечерние посиделки! Всё несли из квартир во двор, все собирались, пили вместе чай, обсуждали, говорили, читали письма с фронта и ждали своих родных. Если у нас дома готовилось что-то такое более-менее приличное, а тогда не всё время можно было готовить вкусную, обильную еду, мне бабушка всегда давала пиалу с супом или с пловом, лепёшку и просила отнести тёте Вере, тёте Наде. Это было правило – и мы помогали, и к нам приходили на помощь.

Об Отчизне, чести, молодёжи

- Я всегда был на государевой службе. Мы не людям служим, не властям, мы служим Отечеству. Для нас Родина, Отечество – это глобальные понятия. Смотрели фильм «Офицеры»? Правильно там говорят: «Есть такая профессия - Родину защищать». Настоящие офицеры и при царе-батюшке, и при советской власти не каким-то партиям, государям, а Отечеству служили. Есть государственная граница – неприкосновенная, есть народ, который живёт на его территории, есть присяга, воинский долг и честь – это самое главное. Сейчас ужасно, что люди не дорожат ни долгом, ни честью. Это касается не только офицеров. И государственные чиновники должны принимать присягу на верность Отечеству. Если бы они присягали, когда бы в их уставах было написано, что они являются защитниками интересов государства и полностью несут ответственность, конечно, им бы не приходила в голову фантазия воровать. Сейчас им всё дозволено, а это ни к чему хорошему не приводит. Почему они не присягают? Также как судьи, как прокуроры? Это же всё - государевы люди.

Я не привык смотреть со стороны, пока есть силы и есть что сказать людям – надо работать. Когда был начальником госпиталя, мы помогали городу в тяжёлые 90-е годы - принимали больных горожан. И нас поддерживали коллеги. Я их уважаю и очень благодарен, и учреждениям здравоохранения, культуры, школам, высшим учебным заведениям, и правительству города, края. Везде есть мои друзья, единомышленники. А иначе нельзя. Если мы живём в Забайкалье, все его проблемы – это наши проблемы, и мы должны их решать вместе.

Сейчас время такое, когда гражданское общество набирает силу. Наши высшие руководители стали это понимать. Это меня радует. Я вижу, как и президент, и глава правительства, и ответственные чиновники занимаются проблемами каждого человека. Потому что все – граждане нашей страны. Иначе нет смысла в государстве. И за каждого человека нужно бороться, не стоит опускать руки. Не важно, каким человек занимается делом, цель должна быть одна – чтобы наш край, наша страна процветали. Об этом и моё стихотворение «Я – гражданин России!»

Молодёжь – будущее страны. Сейчас можно накормить людей, устроить им хорошую жизнь, но это не значит, что страна будет процветать. Молодёжь за 20 лет упустили. Я считаю, не надо было терять институты воспитателей в армии, школах, молодёжные движения. Чем был плох комсомол? Ну не называйте его комсомолом! Нельзя разъединять людей по партийным признакам. В своей стране конкурируют. Зачем это? Они должны объединяться.

Я уже 22 года в Забайкалье. С развалом Союза отошли наши республики. Сейчас у себя в республике – в Узбекистане – не могу жить. По простой причине – я не приемлю многих вещей, которые там сейчас есть. В XX веке многие среднеазиатские республики из феодального устройства, минуя стадию капитализма, сразу перешагнули в социализм. Это было здорово. И развитие этих республик было благодаря советской власти. Это нельзя замалчивать, не надо скромничать. Нужно прямо говорить, что по ленинским путёвкам туда великие учёные приехали. У меня в институте были академики и профессора, и они нас воспитывали. Я поэтому стал таким. У нас учителя в школе были такими словесниками, что, кроме русской литературы, преподавали зарубежную, начиная от Сенеки и Платона, а как читали стихи! Вот были педагоги. Они выполняли основную задачу – воспитание будущих поколений. А сейчас на чём пытаются воспитывать? На гламуре, дешёвой популярности, на напомаженных полумужчинах или полуженщинах. Главный лозунг: «Ты этого достойна!» Чего? Ты сначала докажи, что ты достоин. Нельзя так развращать молодёжь, мы угробим страну, если так будем делать.

О Забайкалье

- А Забайкалье… Я живу этой жизнью. Это моя вторая родина. Я врос в эту среду. Тут многие - мои друзья, знакомые. Я хочу, чтобы край развивался. Я – патриот края. Хочу, чтобы жили лучше. Спасибо и правительству края, мэрии нашей, на местах тем, кто живёт в отдалённых районах. За 22 года что я здесь, столько сделано! Нельзя не видеть и недооценивать этого. Или отрицать. Критиковать любой может. Критика должна быть конструктивной, с указанием путей выхода из негативной ситуации, учитывать возможности региона по финансированию, трудовым ресурсам, инвестициям и множеству других параметров. В противном случае она создает атмосферу неуверенности, уводит людей от созидательной работы. Тому, кто вкалывает - не до критики.

От автора: В ноябре ВИА «XX век» Дома офицеров Читинского гарнизона стал финалистом и дипломантом всероссийского конкурса патриотической песни «Катюша», который проходил в Москве. Читинские артисты презентовали на конкурсе песню «На поклонной горе», автор стихов которой – Шухрат Тохта-Ходжаев.