Исповеди журналиста-экономиста и журналиста-верующего - в обзоре краевых СМИ

Уважаемые читатели и участники конкурса, итоги нашего «политического соревнования» уже подведены. Но стихи этих трёх участников, которые опоздали к выбору победителей, мы не могли не опубликовать. Настолько оригинальны и талантливы их произведения.

Буду краток!

...Новый год

Всем удачу принесёт.

Продвигая жизнь к успеху,

Забайкалью власть поможет,

Ведь о нём промолвил Чехов -

«На Швейцарию похоже».

Забайкальское сырьё

Обеспечит не ворьё,

А простых и честных граждан,

Жиряков сказал Степан.

Я его понять могу...

Забайкальцы — мой народ!

В десять раз поднял бы МРОТ.

И тогда гураны — в западные страны,

А в арабских Эмиратах

Знали всё бы о бурятах...

Только знайте, земляки!

Что Чита — не Аризона,

А Москве до Вашингтона

Ещё нужно дотянуть!

Без добротного Закона,

Без московского Кобзона,

Без китайского дракона –

Нет развития региона –

Это нужно подчеркнуть!

С Новым Годом! В добрый путь!

2 октября 2010-го. В Бурятии пропавший накануне самолёт Ан-2 был вынужден совершить аварийную посадку, облетая грозовую тучу. Самолёт был обнаружен в 75 километрах северо-восточнее поселка Багдарин наземной поисковой группой. Для поиска авиасудна и пассажиров из Читы вылетел Ан-26 во главе с Сергеем Тимошенковым. На тот момент в Сибирском авиационном поисково-спасательном центре он работал чуть больше года. В забайкальском отделении – заместитель начальника. Во время этого вылета – старший группы. Ан-2 группа Тимошенкова обнаружила ночью, поэтому было принято решение подождать до утра. Именно с него потом спросит начальство: почему вовремя не эвакуировали людей? Почему сразу не приземлились? Тогда Тимошенков терзался сомнениями: быть может, зря дал заднюю? Несмотря на то, что незнакомая горно-лесистая местность, несмотря на то, что ночь...Своих ребят боялся подставить. Позже его сомнения разрешаться, а пока он решал один из самых серьёзных конфликтов. Не с руководством, с собой.

Денег ради?

Он подался в спасатели в 2003-м. Зачем ему это – первоклассному врачу-травматологу, сделавшему сотни операций детям? Он при серьёзном деле, при заработке, но, видимо, всё в жизни относительно и не от хорошей жизни Тимошенков решил сменить профиль. Вспоминает: «Придя в краевую спасательную службу, можно сказать, в 2 раза больше стал получать. Это – во-первых, а, во-вторых, я всю жизнь спокойно не жил, с 15 лет начал прыгать с парашютом... Как получилось, что пришёл в службу? Были банальные учения в больнице – отрабатывали «техногенку»... Про спасателей я на тот момент слышал мало. Подошёл к ребятам – спросил. Сказали, что нужен врач. Если честно, за зарплатой шёл. Семью надо было кормить. Жена тоже у меня врач. Зарплаты сами знаете, какие».

Тогда Тимошенков стал работать в ГУ «Поисково-спасательная служба Забайкальского края». Этой службе он обязан многому и в разговоре часто упоминает имена бывших сослуживцев и прежнего начальника – Андрея Николаевича Иванова: «Личным примером начальник должен быть, неважно, сколько ему лет. Тому же Иванову за пятьдесят, а он везде, как пацан, лазает. Не одни спасательные работы без него не обходились. За операцию в Пятигорске наши – Андрей Николаевич Иванов и Сергей Владимирович Галаев – получили Ордена мужества».

Личный пример коллег вдохновил и Тимошенкова – за 7 лет, которые он отработал в ПСС, обучился на водолаза, вернулся в парашютный спорт. На тот момент, когда только пришёл в службу, было 140 прыжков, сейчас – под 900. Везде был – и под водой, и под землёй.

Вообще, по мнению нашего героя, спасатель – это авантюрист, не иначе. Ведь когда речь идёт о человеческой жизни профессиональные инструкции забываются. Спасателю не обязательно наличие каски, чтобы вытащить человека с того света. ...А инструкция предполагает... За отклонение от неё наказывают, но это будет потом, а пока надо спасти.

Или пан или...

26 февраля 2004-го. Взрыв в кафе «Онон». Горящие разрушения тушат водой. Под завалами десятки людей. Кроме переломов, ожогов выжившим людям грозят обморожения. В глазах наблюдавших людей был страх, в мыслях спасателей стучало: «без промедлений, без промедлений»... Эмоций быть не должно – только действия. Тимошенков со товарищи работают среди завалов. Сложившиеся, как кривой карточный домик плиты, дым, вода, трупы, стоны – всё перемешалось... Сергей Николаевич вспоминает: «Обрушенная плита – держится неизвестно на чём, там под ней слышится голос. Андрей Петровский пошёл на авантюру: разделся, можно сказать, до нижнего белья и под эту плиту полез. Там тесно было очень, в экипировке соваться бесполезно. Сразу наткнулся на этого человека и обратно с ним выползал, дальше ему помогали. Это – авантюра, или пан – или пропал. Ещё главное из качеств спасателя — уметь забыть про себя. Если ты начнешь думать: а вдруг что-то случится – у меня же семья? Тогда ничего не получится».

Тимошенков недолго работал из-за денег. Как бы пафосно не звучало: работа стала жизнью. Спасение жизни – делом чести. Недельный отпуск? Увольте от такой роскоши! Телевизор? Упаси Бог! В горы! В тайгу! Двое детей редко видят родителя. Они и жена не в обиде. Отец не пиво хлещет в гараже с соседом. Старшая дочь Ксюша, правда, нет-нет, да и спросит о том, когда же папа успокоится? И сама же отвечает на свой вопрос, сравнивая отца с псом Диком. Он, когда семья отправляется на природу, юрко прыгает в машину, а в лесу бежит как дикий зверь, выпущенный на волю. Вот и спасателем не каждый станет – нужен нерв внутри, энергия! Образование в деле играет не ведущую роль. В читинской службе есть дипломированные психологи, инженеры и строители. Навыки и качества важнее корочек. Одно другому, конечно и не помешало бы, но ВУЗ, обучающий специалистов по ЧС, единственный в стране – Академия МЧС в Санкт-Петербурге. Из Читы на обучение направляли двух специалистов, но они не вернулись, получили приглашение работать в северной столице. Бывшие морские пехотинцы, ВДВ-шники, спецназовцы – это основной костяк забайкальской службы. Психологически слабые уходят через два-три месяца. Естественный отбор, так сказать.

Первое потрясение

Сентябрь 2006-го. Пожар в шахте в Вершино-Дарасуне. Тогда Тимошенков с коллегами прибыли на место трагедии одними из первых. Потрясли не масштабы произошедшего, а неготовность властей к таким событиям. «Мы прибыли без оборудования для работы под землёй, потому что у нас такого просто не было. После нас через 8 часов прибыли из Краснокаменска спасатели, совсем из другого ведомства, они поделились с нами дыхательными аппаратами. Эту неорганизованность я никогда не забуду. Самое интересное, что после этой операции я проработал там ещё 2 с половиной года, и всё это время нам говорили, что нас обучат для работы в шахтах, снарядят, но, по-видимому, забыли – до следующей трагедии. В советское время был отдельный отряд горно-спасателей, сейчас его нет». Да, так служба сводится к совсем другим понятиям, не к деньгам, не к регалиям. Приятно, когда вспомнят, скажут добрые слова, но будни иные... У спасателей «Поисково-спасательной службы Забайкальского края» и ФКУ «Сибирский авиационный поисково-спасательный центр» не идёт льготный стаж, как у сотрудников МЧС, которые раньше начинают получать пенсию по выслуге лет, а у медиков не идёт стаж врачебный. ППС реже звучит в СМИ, чем МЧС, хотя и работают первые в самых сложных экстремальных ситуациях. Сергей Тимошенков рассказывает: «К примеру, едем на ДТП. Есть камера, но забываешь про неё, потому что первая мысль – спасти человека. Старший группы к машине бежит, чтобы оценить обстановку, остальные разматывают гидравлику. Там всем работы хватает – и водителю, хотя ему не обязательно участвовать в этом. Он может остаться сидеть в машине и сказать: «Ребята, я вас довёз, остальное – не моё дело», но такого не бывает. Потом когда все сделали: пострадавших передали, пот вытерли, вспоминаешь: надо сфотографировать... Кроме этого, есть приказ – снимать ход операции на камеру. Забываем! Главное – спасти людей.

Работали мы, на ДТП, например, вместе с ребятами из МЧС, а в результате по сводкам слышно только о работе МЧС-ников, про нас в сообщении – ни слова. Поначалу было обидно, а теперь уже нет. Мы задачу свою выполнили – людей спасли, если они вспомнят – прекрасно, а нет, так нет»...

Совесть чиста

Август 2011-го. Отработка ситуации, приближенной к реальной. Сотрудники ФКП «Сибирский авиационный поисково-спасательный центр» прыгают в ущелье в верховье реки Ингода. Так называемая деревня Грязи, она сейчас не жилая. Прыжки в облегченном варианте, но и это оказалось довольно сложно. Ширина ущелья около 150 метров, под ним речка, рядом – лес, склоны гор. До этого приземлялись на каменистую площадку на вертолёте, смотрели, показалось, будет просто.

Когда же посадка произошла в реальности, у Сергея, рассказывает, долго тряслись руки, не мог снять парашют. На валуны оказалось приземляться очень сложно. Тогда спор с собой, со своей совестью Тимошенков разрешил: «То решение не десантироваться в районе Багдарино было верным. Нас на тот момент было четыре человека. Можно было «шашкой махнуть» и сказать: «Пошли!» Можно было двоих десантировать, но как потом я их жёнам объяснил бы цепь этого неоправданного риска? Хотя нас тогда и отругали. Были проверки. Когда приезжала комиссия, я не был уверен в своей правоте, а после того ущелья понял — был прав».

Тем более жизнь людей оказалась вне опасности, с воздуха их обнаружили, а наземные группы оказали помощь.

Цена жизни спасателя

Это сейчас, когда Сергей Тимошенков руководит, он бережёт здоровье подчинённых, когда сам был спасателем, жил по другому принципу. О том, что его дети и жена, не дай Бог, могут остаться ни с чем, задумался, когда услышал о случае с коллегой из Дальнегорска. Тот погиб, спасая людей. Страховку его семье не выплатили, потому что спасатель нарушил инструкцию. «Нарушил» - это переработал на 200 с лишним часов...

Вот и Сергей решил застраховать свою жизнь. Как врача ведущая страховая компания встретила его с распростёртыми объятиями, а вот как спасателя – не радушно, а уж когда Тимошенков уточнил, что занимается дайвингом и парашютным спортом, в страховке ему отказали – слишком высоки риски.

Дома, сидя за семейным столом, об этом муж и отец помнит. На службе, забрасывая «тревожную сумку» в самолёт – забывает, иначе других не спасти...

Первый раз фильм «Остров» смотрела, кажется, в 2006, как раз на Рождество. Смотрю, смотрю, и каждый раз вижу по-новому. «Добродетели во мне мало, а грехов – много», - признаётся в слезах отец Филарет. Если уж он, монах, сокрушается, то что остаётся мне?.. Их, грехов-то, столько, что не разгребёшь. Грешим ежечасно и поминутно. Делом, словом, помышлением. Грешим против Господа, ближнего, против самих себя. Исповедуемся, каемся, прощения просим. Из души идёт или так – в надежде на милость?

Вон на полочке архимандрит Иоанн (Крестьянкин) «Опыт построения исповеди», пастырские беседы. Не дочитаны. До половины дойду, хоть вой: такая сила - душу рвёт. Вот так сидела бы: читала и думала, думала и читала. Но нынче понедельник, будний день, за окном – мир. С заботами, хлопотами и суетой. Ничего, главное идти и читать молитву Иисусову: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». И ничто не отвлекает: ни звуки, ни люди. И всё ненужное – мимо.

А в редакции новость: вчера, 27 ноября, в Иркутске умер Николай Березин, художественный руководитель краевого театра драмы. Последний раз видела его летом с внуком. «Как дела, Николай Алексеевич? Как здоровье?»

- «Да, слава Богу». Потом осенью – на гастролях русского театра из Бурятии. Улыбался, и ничего не предвещало. А мы знаем, что с нами будет завтра?

Спасо-Преображенский храм. Тишина, запах ладана и свечей. Исповедаться надо и причаститься. И не просто протараторить по записке про то, что сделал позавчера, вчера, сегодня, чтоб услышать от священника разрешительную молитву и надеяться на то, что Господь простил. Он Всемилостив: прощает всех, как того разбойника. Но только тех, кто искренне кается и не повторяет... А нас лень одолевает, и слово «исповедь» мы чаще слышим по ТВ. Исповедь Буйнова, исповедь Бескова. .. Искренне? Не думаю.

Мы сами-то что? Не убивал, не воровал – десять заповедей сводим к двум! Перед Таинствами каноны не читаем, не постимся – идём в храм, постоим и дальше – в надежде: чисты как младенцы. Ленимся. Оправдываемся: сегодня никак не могу «обнажиться» - то одно, то другое. Потом, потом... А Господь ждёт подарка. Не я придумала – в житии св. Иеронима Стридонского читаем. В рождественскую ночь святой Иероним молится в Вифлеемской пещере:

- Святой Младенец, какой же дар могу принести тебе я, бедный, несчастный, грешный? У меня нет ничего.

- Однако и ты, Иероним, можешь даровать Мне нечто, - послышался голос Господа.

- Что же. Святой Младенец? Что я могу Тебе даровать? - спросил святой с трепетом.

- Свои грехи, Иероним, - ответил Господь.

Двери храма закрылись за спиной, будто другая жизнь. Как бы не раздвоиться: там - святость и благодать, здесь - так мерзопакостно порой. И не виноват никто - сами грешим. Ну, вот...

«Привет!» - окликнул меня старый знакомый. Три года не встречались и надо же: в пост и у храма. И надо бы поприветствовать в ответ, глаза — в землю и — мимо. Не-е-ет, остановилась. «Что тут делаешь?», - спросил знакомец. «Да вот, - бормочу, - пост, в храме была». Он, в прошлом коммунист и чиновник, припечатал: «Мне кажется, все верующие того – больные». И покрутил пальцем у виска. И надо бы просто уйти. «Нет, - отвечаю, - Достоевский помог: «Атеизм – это болезнь». И пошла. Поспешила от неполезного разговора уйти? Куда там! Горжусь: как, однако, ловко его отбрила. Неразумная, захотела знаниями блеснуть, выше его стать? Яду хлебнула, а зачем?

1 декабря

Что такое пост, раздумываю не впервые. Рождественский не такой строгий, как Великий. Если тот омрачён воспоминанием о трагических событиях из жизни Спасителя, то Рождественский предвосхищает встречу с явившимся в мир Сыном Божиим. Поэтому к Рождеству Христову издавна на Руси готовились особенно широко. Всюду ярмарки, рождественские ели... В супермаркетах подарки, гирлянды, красивая одежда и украшения... Хозяйки обдумывают праздничный новогодний стол... Ребятишки разучивают стихи и ждут Деда Мороза.

И всё-таки – пост. Что полезно, что – нет? Убрать со стола мясо, молоко, яйца, сыр... Послабления – детям, больным и тем, кто на трудной работе. «При этом необходимо помнить, что основной акцент при посте нужно делать не на невкушение той или иной пищи, а на воздержание, удержание себя от чего-то, чего нам очень хочется». Хочется многое. Ну ладно, с собой справился, желания погасил. А как быть с другими?

С утра звонит знакомая: ездила к сыну, хочет поделиться, обсудить. А это выльется в многочасовые посиделки. Пустые разговоры – и больше ничего. Читала в рукописи одного епископа: в монастырях всего два слова - «Простите и благословите». А ещё среди монашествующих живёт правило: «Если обсуждают и осуждают, промолчи и отойди». Но я не в монастыре - в миру. И всё же... «Я не могу прийти. Не хожу сейчас в гости и не приглашаю к себе, не жду. Пост». В трубке молчание сначала, а потом в интонациях - обида звенящая.

И опять звонок - уже навязчивее: «Мы придём просто так, для разнообразия». Муж с женой, пенсионеры. Сидят дома безвылазно, вся связь с миром - телефон да телевизор. Осатанеть можно... «Я не могу - пост». Не слышат. «Тебе что, чаю жалко?» Да не чаю жалко - времени. Чертыхнулись и - отключились. Одно успокаивает: люди отходчивые.

За что винить? Сама такая. Вскипит внутри, накопится негатив до озлобленности - бегу к чиновнику знакомому и с порога: «Юр, я на минуточку. Я сейчас выскажусь и уйду». И - полилось. Высказалась и подалась. Вроде легче стало. Мне. А ему? А у него день впереди нелёгкий, а вечером - семья. Я на него свои грехи навешала и сплю спокойно. Простите...

На столе картошка, капуста квашеная. Потом кашу сварю... Выдержу? Телевизор не включаю, книги не читаю. Лицемерю или воздерживаюсь? Одна книга раскрытая лежит - «Лето Господне» И. Шмелёва. В ней он рассказывает о детстве, о православной своей семье, о церковных праздниках. Всё искренне - в детстве всё открыто и честно. Недаром эту книгу называют чистой и чудесной... И хочется на подвиг идти. Да запинаюсь. Гастрономические страсти терзают ближе к обеду.

Не нужны были пирожки жареные, а тут вывески в глаза лезут «Пирожки, самса, чебуреки». И курица с хрустящей корочкой мерещится, и буженина... Да, на худой конец, яичница с колбасой. Чувствую себя несчастной и голодной! А ещё камушки красные мерещатся, прямо наваждение какое-то... Камушки — это мечта о серёжках и кольце с красными вставками. А совсем недавно была-таки радость — новый платок, чтоб в храм пойти.

Через силу прохожу мимо отделов с бижутерией, успокаиваюсь: «Нe надейся, душе моя, на богатство и на неправедное собрание, вся бо сия не веси кому оста-виши, но возопий: помилуй, мя, Христе Боже, недостойного».

...А на премьеру фильма о Владимире Высоцком я всё же пошла – вопреки воздержанию от всяких зрелищных мероприятий. Прими меня, Господи, какая есть.

4 декабря

Решила: кто на выборы, а я – в собор. Праздник для всех православных – Введение во храм Пресвятой Богородицы. Трогательная икона: Богородица у ступеней храма, а наверху её встречает первосвященник с другими священниками. Как Она, трёхлеточка, поднялась по лестнице сама?! Преодолела. И может ли кто из нас вот так подняться?..

В Казанском соборе народу много. Сегодня Владыка будет раздавать пояски, освящённые в Москве на Поясе Богородицы, привезённом с Афона, из Ватопедского монастыря. Святыня святынь - так называют Пояс. Ему поклоняются и просят в нужде и болезнях. И являются чудеса. Не один миллион людей шёл к Поясу в Москве, сутками стоял в очередях, чтоб прикоснуться.

Идти на выборы? Ответа нет в душе и в мыслях. Партию я не выбрала. Состарились на политическом поприще Жириновский и Явлинский, с ними и Миронов с Зюгановым поблекли, сгорбились, но пыжатся: «Мы (за электорат радеют) достойны лучшей жизни!». Эту достойную жизнь нам обещали при всех режимах. Кому верить? У кого помощи и спасения просить? «Взбранной Воеводе победительная, яко избавльшеся от злых, благодарственная восписуем Тирабы Твои, Богородице, но яко имущая державу непобедимую, от всяких нас бед свободи...»

19 декабря

День святителя Николая, архиепископа Мир Лиийских чудотворца – одного из самых почитаемых на Руси. Вот на него, на Николу зимнего, я и рухнула.

Накануне, поужинав кашей со свёклой, улеглась спать. Ночью проснулась от такого голода!.. В животе урчит, захотелось всего сразу: и сладкого, и жирного, и копчёного. И уснуть невозможно - хоть сколько молись. В кромешной темноте лезу в холодильник и вытаскиваю маленький, ну, совсем малюсенький кусочек сала, жую с хлебом и судорожно глотаю. В темноте же оглядываюсь на образа - не различаю их. «А Господь-то везде, и видит пуще тебя самой всю тебя насквозь!». В постели оправдываюсь, поскуливая, мол, у меня гастрит, давление, силы уходят... А нечего было обет давать на подвиг – поститься! Надо помнить Серафима Саровского, его наставления: «Всё надо делать не спеша и по силам». И молиться, и поститься...

А утром снова понесло: одному доказывала, что он неправ. Рассуждения другой пресекла: «А ты кто такая?» Так всегда одна Матушка осаживала своих послушниц и инокинь. И я туда же... Остепенись! Ты не Матушка, и проповедовать никто не благословлял. В расхристанных чувствах пришла домой – впору на колени: «Помилуй мя. Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот очисти беззаконие моё». Псалом 50-й, покаянный. Да неужели не будет радости, мира и любви? Неужели уныние и тоска?

И позвонила Любовь Алексеевна из Газ-Завода. Простая женщина, открытая, светлая, с которой Бог и судьба свели меня три года назад. Жизнь у неё была трудная: и унижали, и обижали. О таких говорят: «Господь любит». Она верила и не верила. Окрестившись в зрелом возрасте, не сразу смирилась с обидчиками, ругала и проклинала брата, обобравшего её - вдову. «Я долго не могла успокоиться, после исповеди пришло прощение. И теперь мне легко-легко». А ещё она рассказала мне о красивом новом храме, который в Газ-Заводе ждали с нетерпением. Я к нему имею отношение. В 2008 году вместе с другими создавала попечительский совет, носилась с кружками для пожертвований на строительство храма, расклеивала объявления о том, что приезжает батюшка, будет служба и крещение. Это время было для меня счастливым. Служил отец Александр (Тылькевич) в местном музее, крещаемых было много...

4 января

С Новым годом! Через три дня – Рождество. И эта неделя – самая строгая. Какие плоды собрали мы? И есть ли сердце чистое, чтоб принести его Сыну Божию? Есть ли желание следовать Его учению? И как жить в мире с собой и с другими? Как научиться прощать и любить?

«А мне как жить?» - спросил отец Иов у умирающего отца Анатолия в фильме «Остров». «Все грешники, - сказал напоследок старец. - Живи, как живёшь. Только греха большого не сделай».

- И то, и другое. Журналистике нельзя научить, журналистике можно научиться. Это касается любой творческой профессии. Невозможно стать журналистом, артистом, если у человека нет к этому предрасположенности. В университете закладывается «фундамент» в виде профессиональных знаний, а дальнейшим «строительством» своего профессионализма и «отделкой» таланта занимается уже сам журналист. Наша профессия требует постоянного совершенствования. Журналист должен знать жизнь во всех её проявлениях.

- Вы давно состоялись как журналист-экономист. Нет желания сменить профиль?

- Моя карьера начиналась с репортёрской школы. Писать всё обо всём – это начало творческого пути любого журналиста. Потом человек начинает копать глубже – погружается в познание конкретной отрасли и становится в ней специалистом. Так появляются журналисты-экономисты, журналисты-политологи, искусствоведы, очеркисты... В своё время я увлекался освещением вопросов культуры, был театральным рецензентом. Экономикой заинтересовался, когда меня, редактора газеты «Комсомолец Забайкалья», направили на учёбу в Академию общественных наук при ЦК КПСС. Ректор академии и заведующий кафедрой экономики рассказывали об экономике нестандартно для того времени – почти ничего о плановой экономике и очень много о рыночной. Приводили примеры успешности экономик западных стран, которые целесообразно было перенимать. Говорить об этом разрешалось тогда, наверное, только светилам науки... Мой интерес к экономике перерос в диссертацию, а затем – в профиль журналистской работы.

- Чем же конкретно Вас привлекла экономика?

- Когда пишу о бюджете, словно в детективном жанре работаю. Ведь почти в каждом подобном документе немало подводных камней. Общество ждёт не дежурных заключений официальных лиц, а оценок независимых и компетентных журналистов, которые на живом, понятном и интересном для читателя языке расскажут об экономических и финансовых проблемах и достижениях.

Журналист стоит на службе у общества, поэтому не должен его предавать. Со временем ты уже и сам не можешь обойтись без работы. Как у невостребованного спортсмена начинают дрябнуть мышцы, так у журналиста начинается информационный голод, если он не возьмётся писать на любимую тему.

- Как складываются сегодня отношения власти и прессы?

- Проблем кратно больше, чем их было в начале 90-х. Конечно, в отличие от советской журналистики, нынешняя более свободна. Но учитывая требования общества к СМИ, до полной свободы и независимости прессы нам далеко. СМИ зависимы и от власти, и от крупного капитала, и от корыстных интересов частных и государственных корпораций. Разве нормально, когда глава региона собирает руководителей СМИ и в ультимативной форме «просит» их не писать и не говорить ничего отрицательного о партии власти накануне выборов? Если бы такое попытался сделать руководитель подобного ранга где-нибудь на Западе, это можно было бы прировнять к его политическому самоубийству. Власть не имеет права вторгаться в деятельность прессы и диктовать ей свои правила.

Сегодня, например, президент Германии Кристиан Вульф находится под ударом всей немецкой прессы. Всё из-за того, что он попытался помешать выходу в свет журналистского материала о кредите, полученном им на льготных условиях. Немецкое общество пристально следит не только за профессиональной деятельностью политиков, но и за их личной жизнью. Поступок президента вызвал шквал критики. Политик может поплатиться должностью. У нас же такой исход — фантастика.

- И что же в таком случае делать?

- Совершенствовать законодательство и воспитывать гражданское чувство общества! Федеральный закон «О СМИ», который был принят 20 лет назад, устарел. Никто не должен довлеть над прессой, лишь закон и общество имеют право регламентировать деятельность СМИ. Этого добились развитые демократические государства. С развитием демократии мы придём к этому со временем. Государственная пресса — это анахронизм, остаточное явление советской эпохи. Как сказал президент России словами Маршака, власть не должна владеть «заводами, газетами, пароходами». Пока это озвучивает только президент... Решение проблемы в первую очередь зависит от гражданского общества - оно не должно позволять власти управлять СМИ, как марионетками. Право на свободную прессу должна отстаивать общественность, а власть должна понимать, что без независимой прессы развитие демократии немыслимо.

- Под дудку власти пляшут даже частные СМИ...

- Да, парадоксально, но коммерческие СМИ, финансово независящие от государства, тоже находятся под гнётом чиновников. Бизнесмены-издатели боятся проблем в бизнесе, ведь у власти сильный административный ресурс, ей ничего не стоит «задушить» любой бизнес бюрократическим ярмом. Что говорить о частных региональных СМИ, если даже федеральные занимаются обслуживанием власти...

Недавно российский миллиардер, владелец издательского дома «Коммерсантъ» Алишер Усманов с публичными оскорблениями отправил в отставку гендиректора своего медиа-холдинга и снял с должности главного редактора журнала «Коммерсантъ-власть». Причиной увольнений стала публикация фотографии избирательного бюллетеня с нелицеприятным посылом в адрес премьера Владимира Путина. Усманов назвал это «мелким хулиганством», а независимые медиааналитики - «настоящей честной журналистикой». Усманов побоялся гнева власти.

Нередко бизнесмены-издатели получают негласные установки власти, порой куда более жёсткие, чем прописные постановления от ЦК партии в советские времена. В США и других западных странах даже собственнику СМИ законодательно запрещается вмешиваться в информационную политику своих издании, это прерогатива редакционного коллектива.

- Руки не опускаются?

- Такие мысли посещают. Тем более всё меньше становится СМИ в нашем регионе, которые не боятся публиковать критические статьи, в том числе моего авторства. Горько осознавать, что в последние годы возвращаемся к тому, от чего уходили 20 с лишним лет назад. Так, накануне декабрьских выборов все мои критические статьи «снимали». Редакторы извинялись, говорили, что материалы объективные, качественные, но опубликовать их не осмелятся. После такого думаешь: а может, действительно, «завязать» со всем этим? Но люди ждут правды... И когда видишь неравнодушных россиян, подобных тем, которые вышли на митинги по всей стране после 4 декабря, оживает надежда: народ уже нельзя загнать в прежнее «стойло», оно покажет зубы, если его разозлить.

- А почему молчит Союз журналистов?

- Он утратил свой боевой дух. Права и свободы журналистов защищаются чаще не Союзом, а другими организациями, которые не рассчитывают на кусок хлеба с барского стола. Если ещё в Москве в центральном отделении отстаивают профессионально-творческие интересы журналистов, то в регионах никого не заботят проблемы профессионального сообщества. Причина бездействия региональных отделений СЖ в том, что и они часто зависят от власти.

- Журналистика – одна из самых опасных профессий. Вы это на себе ощутили?

- Ещё недавно занимался журналистскими расследованиями. По одному из них опубликовал шесть статей о рейдерских захватах чужого бизнеса. Последствия были тяжёлыми, в том числе и для меня – 22 судебных заседания, три судебных иска, каждый из которых – от одного до трёх миллионов рублей. Суды удалось выиграть мне и... правде. А правда по своему существу оказалась поразительной - рейдерские коммерческие организации были связаны с людьми, сидящими в кабинетах власти, где и создавали условия для захвата имущества преступными группами. Эти коммерческие структуры и представители власти пошли на меня открытым фронтом. Приходили на судебные заседания юридическими отделами, а я был один...

Меня спрашивают: ради чего всё это? Ради интересов общества! Увы, оно-то не всегда встанет на защиту интересов журналиста. Журналист после критической публикации нередко будет судиться, на его жизнь будут покушаться — стрелять из подворотни или избивать до полусмерти бейсбольными битами в подъезде, а люди разве что на кухне будут поговаривать: «Куда полез?! Для чего?!»...

- Почти 15 лет Вы руководите кафедрой журналистики и PR. Правда, что собрались покинуть пост?

- Нет в этом ничего страшного. Меня трижды переизбирали Советом филологического факультета и Советом университета на должность заведующего кафедрой. Скоро меня сменит Ирина Викторовна Ерофеева – молодой профессор. Всё идеально сошлось – у меня подходит к концу срок службы на посту заведующего, а на кафедре выросла профессиональная смена. Я продолжу работать в качестве доцента. Как и прежде, буду передавать знания молодым журналистам. Надеюсь, и сам не уйду в теоретики...

Это могла быть и хозяйственная сумка — дерматиновая, с перемотанными изолентой ручками и пузатый коричневый портфель а-ля Женя Лукашин и даже рюкзак. У деда, помню, был маленький такой чемоданчик, который почему-то назывался «балетка». А в нём — сменное белье, полотенце, мыло и мочало. Веники в нутро тревожного чемоданчика не лезли — их приторачивали сбоку. И вот снаряжался наш человек и шёл в баню, и весь вид его говорил о предвкушении.

Бани были общедоступны. Билет в моечное отделение стоил 30 копеек. Ещё 20 нужно было доплатить за возможность посетить парную.

Мужской клуб

Если женщины ходили в баню помыться, то мужики наслаждались теплой компанией и парными изысками. Из завсегдатаев бань формировались крепко спаянные компании. В каждой из них были свои банные гуру, умеющие грамотно просушить парилку, приготовить настой эвкалипта, поддать вовремя нужное количество воды на камни.

И вот поди ж ты - встречались люди раз в неделю, мало что знали друг о друге, а готовы были и в огонь, и в воду. И поделиться последним.

Бани для декабристов

Общественные бани появились в Чите лишь в конце XIX века благодаря чаяниям городского санитарного врача Лепарда. Впрочем, и нужды особой в них не было - каждый уважающий себя мещанин имел баньку у себя на участке. И только с появлением домов на несколько квартир (земельных участков у таких домов не было) появился спрос на банно-прачечные услуги.

А ещё раньше, в начале - середине XIX века существовала практика платного мытья в частных банях. Так, декабристов раз в декаду водили на помывку к окрестным жителям. За каждого острожника владелец бани получал 1А копейки - грош. Кстати, приличная по тем временам сумма.

Вперед, к победе банного коммунизма!

Более-менее полноценные общественные бани появились в Чите в 20-х годах XX века. Впрочем, формат этой статьи не претендует на полномасштабное историческое исследование, отметим только тот факт, что в первые десятилетия советской власти в областном центре были построены 8 бань. Самая первая и сейчас функционирующая - на улице Петровская. А самой крупной была баня, которая располагалась на Чите-1, возле паровозовагоноремонтного завода. Ее построили перед самой войной.

Количество рабочих бараков и другого неблагоустроенного жилья росло, и распространяемые активистами «Санпросвета» листовки призывали горожан посещать бани каждую неделю!

Интерьер

Итак, как выглядела баня времен развитого социализма? В вестибюле - гардероб для верхней одежды. Тут же небольшой буфет с напитками. К середине 80-х годов их ликвидировали, а до этого иногда можно было перехватить там пиво, лимонад или минералку. За этими дефицитными напитками иногда забегали окрестные жители. Но чаще всего их встречал плакат: «Пиво-воды только для моющихся».

А дальше - раздевалка с индивидуальными шкафчиками, скамейками и вместительное моечное отделение; лавки, краны, цинковые серые тазы и множество голых намыленных тел. Голоса звучат гулко, изливаются на кафельный коричневый пол порции воды из шаек, хлопает входная дверь.

И, наконец, святая святых: парное отделение. Обшитое потемневшим деревом, лавки в два ряда, раскалённая каменка и сосредоточенно потеющие люди, впитывающие телами тягучий пар.

- Ну что, мужики, поддадим?

- Подожди. Рано. Ещё горький пот идёт.

- Дай-ка я масла пихтового плескану в ковш.

Общество равных

И вот здесь, в этой жаркой, но спокойной атмосфере не было ни начальников, ни подчиненных, ни членов КПСС, ни сотрудников милиции и КГБ, ни фарцовщиков, ни диссидентов. Была одна общность - мужики в бане. И если забредал сюда кто-то, кто начинал качать права, то могли и побить, а уж прогнать - обязательно. И вечный банщик дядя Коля, подталкивая легонько в спину бузотера, приговаривал:

- Иди-иди. Тут люди, а ты как хрен на блюде!

А потом, распаренные и умиротворенные, смачно глотали пиво в раздевалке. Тут и начинались бесконечные разговоры - простые и вечные, как сама

баня. Вот кто-то украдкой доставал заветную поллитровку, кто-то вынимал вареные вкрутую яйца, сало, счастливцы потрошили вяленого леща или плотву. А будничный хмурый мир за стенами бани на время прекращал существование.

И выпивали, и обнимались, прощаясь, и договаривались о следующем разе.

Прайс-лист

Бани были общедоступны. Билет в моечное отделение стоил 30 копеек. Ещё 20 нужно было доплатить за возможность посетить парную.

Можно было за рубль снять отдельный банный номер - с ванной и душем. Кстати, если вы намеревались посетить такой номер с дамой, то у обоих требовали паспорта со штампом о регистрации брака. Иначе - никак. И только почетным завсегдатаям, в порядке исключения, за 3 рубля «сверху» позволялись некоторые вольности.

Существовала практика «рубль за всё». Банщику вручался рубль, за это он предоставлял веник, свежую простынку, приносил пиво. За день у банщика набиралось по 5-6, а в выходные дни и до десяти таких клиентов.

Поэтому при официальной зарплате в 70-80 рублей устроиться в баню было ой как не просто.

Короли воды и пара

Вообще, банщики времен СССР были особым сословием. Большинство из них были опытными массажистами, барменами, рестораторами и даже психоаналитиками. Часто в баню ходили именно в определенные смены - «когда Василич дежурит» или «когда у дяди Гены смена».

В бане №8 на Баргузинской в середине 70-х годов пользовался популярностью и авторитетом некий Витя. Он ловко срезал мозоли, разминал поясницы и суставы, делал припарки. У него всегда были веники, вяленая беклемишевская рыба, а иногда и раки. И на запивку можно было достать не только пива...

Половой принцип

Поскольку при проектировании и строительстве бань главным принципом было количество, над тем, как обустроить помещения, никто не думал. Руководство Читинского банно-прачечного комбината поступало просто: три дня в неделю - женские, четыре - мужские.

В бане № 7 на Кадале как-то взяли и отдали под женский день субботу. И в посёлке чуть не случился настоящий банный бунт - бессмысленный и беспощадный.

А вот воскресенье безраздельно принадлежало женщинам. И так же, только без пива и водки, велись неторопливые разговоры о мужьях, детях, свекровях и невестках.

Запрещённые банщики

Ведомственных бань в Чите практически не было. Существовали они на арахлейских базах отдыха и посещались довольно редко. А вот желающих построить баньку по всем правилам для личного пользования было предостаточно. Однако желания были ограничены законами того времени. По ним любое строение, кроме садового домика, на участке было запрещено. Оно подлежало сносу, а застройщик - административному наказанию. И только немногим удавалось, благодаря дружбе с председателем кооператива, установить замаскированную под сарай баню. А потом было хождение по мукам: найти материал на печку и трубу, сварить их, достать дерево на отделку и емкости под воду. Но зато когда все было готово и первый ковш колодезной воды выплескивался на пышущие малиновым жаром камни, а по телу начинал гулять собственноручно заготовленный в Троицу берёзовый веник, - советский человек начинал чувствовать себя Человеком и Хозяином. Вот так мы жили. Так парились.

- Посёлок стоит на урановых шахтах. Они прямо под нами. Иногда во время работ так тряхнёт, что страшно становится, - Ирина Яковлева машет рукой на деревянные домишки с дымящими трубами и на развалины, в которых совсем недавно жили люди. – После расселения всё это сравняют с землёй и вскроют котлован, руду будут добывать открытым способом.

Жителей Октябрьского переселяют в Краснокаменск с 2008 года – именно тогда было начато строительство шести домов на 741 квартиру. Переселение идёт в рамках федеральной программы, финансируют которую из средств регионального бюджета, государственной корпорации «Росатом» и федерального Фонда поддержки реформирования ЖКХ.

В декабре, после торжественного вручения ключей новосёлам из шестой возведённой многоэтажки, пресс-служба губернатора Забайкальского края отрапортовала, что квартиры получили все жители Октябрьского. На деле всё оказалось куда сложнее...

Унесённые метры

- Мы живём в отдельном доме, в трёхкомнатной квартире. Дом по документам, был построен в 1974 году. В договоре социального найма написано, что у нас 39 квадратных метров, хотя на самом деле 49, и это только площадь квартиры. А ведь общая площадь жилого дома измеряется с учётом территории, на которой он находится. У нас это 140 квадратов, - рассказывает Ирина Яковлева.

О путанице, которая для семьи из пяти человек – родителей, дочери, сына и внука – стала больным вопросом, женщина писала в прокуратуру, звонила президенту. На следующий день после обращения к главе государства в квартире Яковлевых появились представители местной администрации. С той поры прошли годы, а вопрос так и остался нерешённым.

Для расселения семейству были предложены однокомнатная квартира, в которую переехал сын, и «двушка».

- По закону, каждый из нас имеет право на 18 квадратных метров, но когда я ссылаюсь на этот закон, в администрации только улыбаются. Мы попросили, чтобы нам с мужем и дочери дали вместо двухкомнатной две однокомнатные квартиры: дочь взрослая, ей своей жизнью жить, свою семью создавать, - рассказала Ирина Яковлева. – На двухкомнатную квартиру мы ключи не получили, после чего нас поставили перед фактом, что она уже перераспределена. Чтобы прояснить ситуацию с метражом квартиры, женщина обращалась в суд, однако его проиграла.

- Предмет иска неправильно указала, - вздыхает она. – А по поводу двухкомнатной квартиры я пошла в администрацию и спросила, на каком основании наше жильё кому-то отдали, если я письменно от него не отказывалась. После этого мне прислали уведомление, что есть ещё одна двухкомнатная квартира, но, если я до б апреля 2011 года не получу ключи, и её перераспределят.

Ключи семья до сих пор не получила. Дом в Октябрьском перекосило от старости, в одной из комнат окна не открываются, в другой – не закрываются, однако Яковлевы стоят на своём: есть закон, почему к некоторым семьям его применили сразу же, а другим в законных правах отказывают?

- Мы живём втроём, - рассказывает Ирина Козлова, заглянувшая к Яковлевым в гости. – У. предыдущих хозяев нашего дома было написано, что площадь составляет 42 метра. Когда я заехала, в ордере почему-то написали 32. В администрации нам сказали, что квартиры в Краснокаменске дают по квадратам, а не по составу семьи, и выделили однокомнатную квартиру на меня, 13-летнего сына и престарелую маму.

Ирина подала на администрацию в суд. Суть иска - признать, что её квартира в Октябрьском – 42-метровая. То есть попросту перемерить. Сколько времени отнимут спорные 10 метров, она боится представить. А в новой квартире - как будто в общежитии, развернуться негде.

- У нас сколько семей, которые получили нормальные квартиры! Вон, одним дали две однокомнатных и двухкомнатную, а у них в Октябрьском квартира всего 40 метров была! Мы здесь родились и всю жизнь проработали, а с нами так поступают, - возмущается Татьяна Дамашонкина, подземный радиометрист рудника «Глубокий».

Её семье давали двухкомнатную квартиру. Свекровь категорически отказалась жить вместе с ними и просила отдельную жилплощадь. Точно также, как старшая дочь с ребёнком. Как теперь быть, семья не знает, ведь жизнь вшестером в собственном доме – одно, а в городской коробке, пусть и с двумя комнатами, - совершенно другое.

Два мужа - в одной квартире

Узнав о приезде журналиста, в квартиру к Яковлевым зашёл Владимир Ерохин. Он, прожив в посёлке 24 года, сегодня оказался на улице.

- Меня судили, дали восемь лет. Когда я сел, жена со мной развелась. Потом вышла замуж за другого, родила детей. Освободился я не так давно. И оказалось, что жилья у меня нет. Пошёл в администрацию, а мне сказали, что моя часть жилплощали – в той трёхкомнатной квартире, которую уже получила моя бывшая жена. – говорит Владимир Ерохин.

После освобождения он нашёл работу в Краснокаменске, но восьми тысяч на аренду квартиры у него попросту нет.

Те, кто распределяли квартиры в Краснокаменске, по-видимому, были сторонниками воссоединения семей, ведь общая квартира стала итогом развода и у Лилии Житковой. Она рассталась с мужем полтора года назад. Женщине пришлось забрать подрастающих сыновей, старшему из которых сейчас исполнилось 15, и скитаться по съёмным квартирам. Надежда была на расселение в Краснокаменск, свою квартиру и спокойную жизнь, однако не тут-то было. В администрации решили поселить бывших мужа и жену вместе, предоставив им общую трёхкомнатную квартиру.

- Я ведь документы предоставляла, они в администрации копии снимали со свидетельства о расторжении брака даже. Когда нам дали одну квартиру, бывший муж пошёл в жилищный отдел. Там ему сказали: «Подавайте в суд, ничем помочь не можем».

«Жилья нет, живу в бане»

Уже перед нашим отъездом из Октябрьского в дверь дома Яковлевых постучал Андрей Селин, житель дома № 24 по ул. Кирова. Дом снесли в июле, и уже полгода мужчина живёт в собственной бане. От дома осталась только небольшая веранда.

- Нам с матерью предложили двухкомнатную квартиру. Но вместе жить не хотели ни я, ни мать. Мы попросили дать нам две однокомнатных. Был суд, была кассация в краевом суде. Мы ещё её решения не знали, а к нам уже приехали дом разбирать. Были здесь и люди с оружием, обещали закатать в асфальт, если не сыщем, - рассказывает Селин.

Ключей от новой квартиры у него не было, пришлось увезти мать в другую деревню и снять ей там квартиру. Мебель из старого дома, в котором он до сих пор прописан, вывезли приставы. Сам живёт в бане, где нет света.

- Дважды писал в прокуратуру. Первый раз отказали, второй раз вроде дело завели, но уже полгода – тишина. Нашу квартиру отдали другим, не октябрьским, - рассказывает Андрей Селин.

Понаехали!

- Раньше здесь было предприятие, которое своим работникам давало квартиры в Иркутске. Дети этих сотрудников выросли, уехали в Иркутск, обзавелись семьями. Жили в полученных родителями квартирах. Когда началось переселение из Октябрьского в Краснокаменск, дети приехали сюда, зарегистрировались, получили квартиры, - рассказывают старожилы. – По слухам, иркутянам в Краснокаменске дали более ста квартир.

Люди достают списки с одинаковыми фамилиями, напротив которых стоят цифры 1, 2, 3, 4 – это число комнат, и две даты: время регистрации прав и время продажи, которые отличаются на два-три месяца. Если верить этим цифрам, то одна из семей успела так получить и продать не одну квартиру.

- Мы столько лет в Октябрьском, всех в лицо знаем, а в новые дома заходим, так там треть или половина вообще незнакомых живут, - разводят руками те, кому за квартиры ещё предстоит спорить.

- Надежда одна: на закон. Здесь нужны следователи, у которых здесь нет родственников и своих интересов. Им здесь много работы будет, - уверены люди.