Задавленные ЗИЛом молодые люди, напоенные водкой младенцы и спасённая старушка - в обзоре краевых СМИ

Страна должна знать своих героев в лицо, а Забайкалье тем более, ведь край наш ссыльный. Люди, стоящие на страже закона и порядка, не только могут преступников и мздоимцев ловить, но и вовремя прийти на помощь страждущему.

Так случилось и 8 июля 2012 года. Дело было в Нерчинске. В свой законный выходной майор полиции Леонид Александрович Горшков, эксперт-криминалист со стажем отправился на дачу, как говорится, и отдохнуть, и пользу семье принести. Дождей-то нынче тьма тьмущая, трава в сотни раз быстрее растёт, чем картошка. Вооружившись тяпкой, мужчина вышел на огород и вдруг услышал, как его сосед кричит: «Помоги, Александрович, бабка на Нерче тонет!».

Бросившись к реке, которая разлилась от проливных дождей, он увидел на середине барахтающееся тело, а вернее уже только голову, иногда пропадающую из поля зрения. Не раздумывая ни секунды, полицейский бросился в воду и вытащил почти бездыханную женщину на берег. Оказав ей первую помощь, он вызвал скорую.

Позже Леонид узнает, кого спас от неминуемой смерти, ведь течение на реке сильное, да и речки у нас в крае коварные. С виду посмотришь — «речка-переплюйка», а как дожди пойдут, пиши пропало, разольётся, как мировой океан.

Спасённую зовут Тамара Ивановна Яцкова, ей 67 лет, живёт она в Приисковой. Как, спросите, в Нерчинске оказалась, да очень просто. Она в местной больнице лежала с диабетом, в выходные попросилась родственников проведать и, чтобы лишние километры не наматывать, отправилась пешком и решила перейти речку вброд.

- Так все местные жители делают с давних времен,- уточнила Алена Любимова, сотрудница пресс-службы краевого управления МВД. - Когда Тамару Ивановну течением с ног сбило, у неё в руках сумка китайская большая была, она её и спасла, ведь её по течению почти километр несло. Та самая сумка стала для неё спасательным кругом, надулась как пузырь, за неё и держалась, пока руки держали. А там уж и Леонид Александрович подоспел. Сейчас пенсионерка снова в больнице, с ней всё хорошо, даже не простудилась, продолжает лечение.

- Хорошо, что люди её заметили.

- Да, дачники как раз на берегу рыбачили. Увидев, сразу к Леониду побежали. Он человек уважаемый, весь город его знает, что с ними по соседству полицейский живёт, да ещё такой, который в беде никого не бросит.

- А семья у нашего героя есть? Да и вообще, как живётся, можется таким людям?

- Леониду Александровичу 40 лет. Часть из них он отдал профессии. В органах с 1996 года.

Начинал с участкового, был дознавателем и вот уже 10 лет в должности эксперта-криминалиста. У него двое ребятишек — дочка и сын. Он вообще человек уникальный. Про него сослуживцы говорят, что он очень активный во всём, и в службе, и в жизни. Стихи пишет, если нужно кого поздравить, он тут как тут. Участвует во всех городских мероприятиях.

Сам Леонид Александрович оказался человеком скромным о своём подвиге рассказал немного.

- Такое впервые в моей жизни, что мне пришлось человека спасать. Поначалу испугался судорог, вода у нас в реке холодная.

- Что же ребята спасать не бросились, им-то ближе было, пока до вас добежали?

- Дак, они плавать не умеют (смеётся). А Тамара Ивановна почти на середине реки была.

- Вы её навещали?

- Сегодня был. Говорит, больше вброд никогда не пойдет.

- Леонид Александрович, мы знаем, что вы стихи пишите. Не могли бы что-нибудь зачитать?

- Да, пишу с 10-го класса. Правда, сейчас особо некогда. Работа много времени отнимает. Но, есть одно, которое всегда в голове...

Незаметно лето пролетело

В густоте зелёной — жёлтый цвет.

На ромашке белой ты несмело

Загадала: любит или нет.

И от счастья голова кружилась,

И кружился в танце шар земной.

Девичье гаданье твоё сбылось -

Счастье не промчалось стороной.

Женщина в руке с ромашкой белой

Растворилась в суматохе лет.

Что когда-то робко и несмело

Загадала: любит или нет.

впору ужаснуться: за прошедшие полгода читинские мамаши оставили в роддомах семнадцать младенцев

Обращая внимание на современную ситуацию в обществе, удивляешься жизненной несправедливости: почему некоторые женщины так жаждут появления детей, но не могут их иметь, а другие способны производить на свет по ребёнку в год и оставлять этих малышей на произвол судьбы. В одной только краевой столице таких примеров сколько угодно. По данным специалистов комитета образования Читы, в городе числится более тысячи сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, под опекой и попечительством. При этом только у 30 процентов из числа этих ребят родителей нет в живых, в отношении остальных матери были лишены родительских прав. Семнадцать младенцев за этот же период времени читинки оставили при рождении. Поражает, что поступают так не малолетние матери, а женщины, рожающие в третий-четвертый раз.

Алкоголь дороже детей?

По словам начальника отдела социально-реабилитационной работы Комитета образования Читы Натальи Черниговской, по анализу ситуации за учебный год, в Чите в 2011 году был зарегистрирован 231 случай лишения родительских прав. В 2009 году в городе право на своих чад потеряли 128 родителей, а в 2010 уже 134. Эти данные говорят о тенденции к росту случаев, когда органы опеки вынуждены забирать детей из семьи. Причём, в основном лишать родительских прав приходится не коренных читинцев, а людей, приехавших из районов края, которые живут без регистрации в дачных кооперативах, самовольно занятых квартирах и домах и даже на свалках.

Как утверждает Наталья Черниговская, уже в зале суда многие безответственные матери прямо заявляют, что не возражают — пусть их лишают родительских прав. И такие женщины спокойно продолжают злоупотреблять спиртным, ведь почти все они страдают алкогольной зависимостью, вести привычный для себя образ жизни, рожать новых детей, оставлять младенцев на попечение государству, не платя ни копейки на их содержание. Например, как рассказала корреспонденту заместитель начальника отдела социально-реабилитационной работы комитета образования Ирина Паршенкова, одна из жительниц Читы родила двенадцать детей, причём троих последних врачи «скорой помощи» принимали на помойке. Естественно, что в отношении всех двенадцати она лишена родительских прав.

— Был у нас случай, когда роды у женщины начались на даче, соседи вызвали «скорую» — роженицу привезли в родильный дом, оказали ей помощь. Но как только ей стало лучше, она ушла, оставив ребёнка, — рассказывает Ирина Паршенкова. — А как-то раз зимой мы приехали к одной семье и застали будущую маму примерзшей к полу в пьяном состоянии — сотрудникам органов опеки пришлось отколачивать её топором, иначе женщина могла бы погибнуть. Через шесть месяцев она родила ребёнка и тут же отказалась от него.

О том, в каких жутких условиях приходится выживать младенцам, в комитете образования Читы рассказали множество историй, от которых волосы встают дыбом. Так однажды, сотрудники органов опеки посетили семью, живущую в Железнодорожном районе Читы. Встречать «гостей» никто не вышел, потому что пьяными были абсолютно все и спали там, куда кто упал; в доме было настолько грязно, что воздуха не хватало. Из этого ужаса органы опеки забрали малыша, и лишь через два месяца мамаша спохватилась, осознав, что её ребёнок исчез.

Другая мамочка, приехавшая в Читу из района, долгое время подвергала своего малолетнего сына опасности, живя с ним в вагончике, предназначенном для сторожей гаражных кооперативов. Двери в помещении не было, возле входа дымилась буржуйка, на небольшом расстоянии от которой стояла кровать, где женщина часто оставляла ребёнка одного. В любой момент искра могла вырваться из печи, и вагончик мгновенно бы вспыхнул. В такой ситуации спасать малыша было бы некому...

Подобное поведение женщин в любом случае отражается на будущем детей, даже если их вовремя успели забрать и устроить в другую семью. У тех, кто в раннем возрасте подвергался переохлаждению, непременно возникнут проблемы со здоровьем. Голодавшие дети будут отставать в умственном развитии. На здоровье малышей сказывается алкоголизм матерей, которые отравляют младенцев, кормя их грудным молоком. Случалось, что пьющие мамаши по ошибке давали детям вместо воды водку. Некоторые женщины специально поили грудничков спиртным, чтобы те подолгу спали и не отвлекали матерей от «важных дел». Конечно, детей от таких мамаш лучше держать как можно дальше...

Лишь бы не работать

Органам опеки нередко удается отводить малышей от гибели, но вот спасти от полной деградации их опускающихся всё ниже и ниже родителей бывает сложно.

— Для многих мамаш важно, чтобы им назначили хорошее пособие и дали квартиру, потому они и рожают, — поясняет Ирина Алексеевна. — Редко кто из них приходит с просьбой устроить их на работу. Комитет образования совместно с читинским Центром занятости дает таким женщинам направления на работу, однако чаще всего из пятидесяти взявших направление работать приходят две-три не больше. Мы нередко просим коммунальные службы списать таким семьям долги, при поддержке краевого отделения Российского детского фонда достаем для них учебники, игрушки, одежду. В такой ситуации становится искренне жаль матерей-одиночек, среди которых многие живут очень тяжело, и им никто не помогает, однако они от своих детей не отказываются.

Похвально то, что некоторые женщины, которых лишили родительских прав, пытаются вернуть своих детей. Но, по словам специалистов Комитета образования, таких примеров немного — за последние десять лет только пять матерей восстановили родительские права, и то у двоих детей забрали повторно.

Ирина Алексеевна рассказала историю одной женщины, которая переборола себя — закодировалась, устроилась на работу. Органы опеки помогли ей собрать документы и выдали заключение, что ребенка целесообразно вернуть матери. Мальчика отдали в родную семью, но его мать настолько обрадовалась этому событию, что ушла на полгода в запой, забыв про сына и работу. Ребёнка пришлось вновь забирать в госучреждение, что для него огромная трагедия, которую он не переживет бесследно.

Шанс используют единицы

Если лишиться родительских прав можно в течение нескольких месяцев, то на восстановление уходит не один год, поскольку суд и органы опеки спрашивают с провинившихся матерей вдвойне. Одна из печально известных сотрудникам социально-реабилитационного отдела женщина подаёт на восстановление родительских прав уже четвёртый раз, и пока нет гарантии, что ей доверят её дочерей.

Жаль Ирине Паршенковой ещё одну мать — школьного учителя, талантливого физика, но все достоинства этой женщины перечеркивает её пристрастие к спиртному. Пережившая более десяти кодировок, она по-прежнему срывается, уходя в запой на несколько месяцев. Сейчас ей дали до осени шанс исправиться, однако этот срок женщина может благополучно выдержать, а что дальше — за это никто не может ручаться...

Положительных примеров восстановления родительских прав специалисты комитета образования помнят меньше, чем пальцев на одной руке. Был случай, когда мужчина восстановился в родительских правах в отношении своей дочери после смерти жены. Сейчас вернувшаяся к отцу девочка учится только на «отлично», но, по словам Ирины Паршенковой, в этом заслуга не мужчины, а его новой супруги.

Пришёл на память сотрудников комитета образования только один случай, когда женщина-мать встала на путь исправления.

— Одна из горе-мамаш восстановилась в родительских правах в 2009 году. На днях она приходила в комитет и благодарила меня за то, что тогда мы забрали у неё ребёнка. В то время её старшего сына посадили в тюрьму — она запила, — рассказывает Ирина Паршенкова. — Мы помогли этой женщине закодироваться, её старшая сестра нашла для неё работу. За год женщина смогла вернуться к нормальной жизни: сейчас она не пьёт, работает в двух организациях, пытается устроить младшего сынишку в детский сад. Её старший сын вышел из мест лишения свободы, женился — скоро у молодой пары появится ребёнок. Радостно, что в этой семье теперь на самом деле всё хорошо.

Больше таких историй в комитете образования никто рассказать не смог, и это печально. Неужели любовь к алкоголю настолько сильна, что способна убить в женщине великое чувство материнства и превратить её в кукушку, оставляющую своих птенцов на выкармливание другим?

- Я с Николаем Алексеевичем Березиным был знаком с момента его приезда в Читу из Уфы. И были все годы в очень тесных, братских отношениях. А я с детства театр люблю, уважаю людей творческих и ценю дружбу с ними. И, будучи комендантом гарнизона, театру помогал с радостью. Я помогал не финансами, а армейским зрителем. Не только солдаты приходили в театр, командиры частей — целыми семьями. И были обсуждения спектаклей, где военные высказывали весьма интересные мнения. И я прикипел прежде всего к Березину, человеку душевному и добрейшему. И к театру прикипел. И когда я увольнялся из армии, а Ю.И. Пояркин уже уехал в г. Брянск, Николай Алексеевич мне и предложил: «А не хотите ли поработать со мной?» Отказать ему я не мог. И стал его первым заместителем.

А Вы не испугались?

- Я же военный, боец. И нас, будущих офицеров и командиров, учили: то, что на пути встречается, надо преодолеть, выжить и сделать так, как положено. За 40 лет службы в Вооруженных Силах я всегда на таком рабочем острие. Поэтому меня никакие трудности не пугали, а тем более сейчас. Мне легко и просто работать после Березина. Потому что в течение полугода каждый день начинался в его кабинете, и я приходил со своей рабочей тетрадью и записывал, что он мне говорил, что мы обсуждали и к какому решению пришли. И я с ним почти всегда соглашался, для меня он был профессионалом высокого класса. Но мог в чём-то и не согласиться, и он мог сказать: «я подумаю» или принять мою точку зрения. Он в самом начале отправлял меня в Улан-Удэ, Иркутск, в театры, чтоб я посмотрел, как там. И мне это тоже помогло.

Нольфин в своём интервью говорил, мол, люди творческие ранимые. Перед Вами сейчас не солдаты, которые могут ответить: «Есть!»...

- Если бы Нольфин имел какое-то отношение к актерскому составу и был бы душой коллектива. И были бы у него в подчинении цеха, люди... Нольфин был всего-навсего бутафором. В своё время Березин назначил его заведующим постановочной частью. Потом он в нём разочаровался, и Нольфин сам ушёл в бутафоры. Но вопрос-то в его личностных качествах... Когда исполняющей обязанности худрука была назначена Жанна Владимировна Пономарёва, в течение месяца он ни разу к ней не подошёл. Я говорил ему: «Вы, пожалуйста, установите рабочие отношения». А он одно: «Она для меня девчонка».

Вы, наверное, вообще, хотите знать мнение моё по поводу этого сочинения? Каждый человек имеет своё мнение. Ведь он ничего не говорил обо мне как о руководителе, не смог меня обвинить, что я, например, срывал спектакли. Он говорил о том, как я служил в армии, как вёл себя. И о том, что он вот такой образованный и культурный, знающий театральное дело. А он? Закончил заочно исторический факультет и получил квалификацию — учитель истории.

Извините, а Вас Скалозубом за кулисами не называют ещё?

Нет (смеётся). После интервью у меня с Нольфиным разговора не было. Но я пригласил членов худсовета и спросил: «А что он хотел?». И не получил ответа.

А что против Пономарёвой имеют?

- Мне кажется, что с отъездом Ю.И Пояркина и смертью Н.А. Березина «инициативной группой» театра были поделены портфели. Жанна Владимировна в число претендентов не входила. Мой приход в театр эти планы нарушил. Ну, не получилось у этих людей, как им хотелось. Жанна Владимировна — человек Березина, она его ученица, он семь лет её готовил. Пономарёва — молодая, энергичная. Она воспитана, тактична, с хорошим образованием. Ей единственное, что нужно — помочь. И я уверен, пройдёт время, и о ней заговорят.

Жаль, нет такого хорошего потенциала: Валерия Затопляева, Березина. Уехал Пояркин, за ним — Прохоров. На кого ходить? Неизвестно, что будет с Татьяной Березиной...

- Она пока на месте. Но со временем всё же переберётся в Москву. И это правильно. Там могила Николая Алексеевича, там дочь, внук.

Но дело вот ещё в чем. У нас нет актёров старшего возраста, лет 50-60. Ни одного. А они так нужны. У нас и с репертуаром проблемы: некоторые спектакли устарели, мы их списали. Вот «Вечер», например, которому уже, ой, сколько лет... «Забайкальская кадриль» - тоже. Более-менее живые «Тётушка из Бразилии», «Пегий пёс»... Я как-то во дворе разговорился с молодым папашей и пригласил его с детьми в театр. Он мне сказал: «Владимир Иванович, все эти сказки я ещё сам в детсадовском возрасте смотрел». Новый сезон собираемся открыть спектаклем «Ромео и Джульетта» в постановке Пономарёвой. Другая проблема: наши актёры заняты всего на 1/З. У них масса свободного времени. А праздность, как известно... Надо загружать актёров и осваивать площадки: на КСК, ГРЭС, например.

А Нольфин уволился? И ещё кто?

- Да, он ушёл в отпуск с последующим увольнением. Уволилась Тамара Сидоровна Сидорова. Жаль, но она сама приняла такое решение. Она 47 лет отдала театру, жила им, опыта и знаний не занимать. Она занимала две должности: заместителя директора по экономике и главного бухгалтера. Ушёл главный инженер. Уволился заместитель директора по АХЧ. Мы с ним долго разговаривали, я говорил, мол, подожди, будет реорганизация... Но он так и не понял, что должен быть не только снабженцем. Понимаете, я к людям, которых принимал на работу Березин, не могу относиться предвзято. И я тем, ушедшим, говорил: «Не спешите. Найдите сначала хорошую работу, подумайте о семьях». Но ушли.

А какие у Вас наипервейшие планы?

- Создать для актёров нормальный быт. Ведь они, по сути, живут в театре. Чтобы в гримёрках было чисто, убрано, батареи не «бежали». Сейчас идёт косметический ремонт. Делаем ремонт в бутафорском цехе и столярке. Там даже стекол не было в окнах, плёнкой затянуты. Хочу, чтоб у специалистов цеха была приличная униформа, а не китайская. К нам ведь на гастроли из Москвы приезжают, надо, чтоб наши выглядели достойно. А главное, нам идут навстречу и в министерстве культуры края, и сам губернатор. Нам дали добро на ремонт сцены, сценического оборудования, нужен новый свет и звук. В сентябре мы должны защитить свой бюджет и в будущем году завезти всё для ремонта.

А задачи, выражаясь военным языком?

- Жить, работать и не поддаваться.

- Пригласи Сашку Мартюшева, такой хороший парень, весёлый, - советовала ей тётка.

- Саш, ты придёшь?

- А что тебе подарить?

- Подари мне ромашки белые!

- Где же я их найду осенью-то, Настя?!

- А ты нарисуй!

А назавтра Настя, как и все в деревне, узнала, что ромашек не будет — Саша погиб...

16 сентября 2011 года бригада, нанятая местным предпринимателем (ИП В.А. Куприянов), выехала в лес. Хозяин платил рабочим по 1 500 за машину и, как оказалось, ни за что больше не отвечал. По пути заехали в магазин, набрали с собой спиртного. К сожалению, такова реальность нашей деревенской жизни. Молодёжи работать негде (да и немолодым тоже) — рискуют жизнью и свободой, поставляя лес скупщикам. Садят для острастки одного-двух, чаще семейных, кто в лес-то пошёл, чтоб детей прокормить. А тех, кто скупает эту древесину, как-то... не замечают.

Трагедия случилась в два часа дня, но мы узнали о ней только ночью от проезжавших мимо лесников. Сказали: «Сашка ваш погиб, и Вика Меньшайкина». Что точно случилось тогда в лесу, выяснить до сих пор не удалось: мёртвые молчат, а живые свидетели якобы не помнят.

Следствие шло семь месяцев. Хотя, казалось бы, что выяснять — обвиняемый на месте, трупы есть, свидетели тоже никуда не разбежались...

Официальная версия такова: обвиняемый И.П. Сас уронил ЗИЛом будку-прицеп, которой придавил Мартюшева А.А. Рванул машину назад и проехал по девушке, которая в бригаде работала «кукушкой» (есть такая должность у наших местных «вороваек» - сидит человек с рацией на дороге и предупреждает бригаду о появлении лесной полиции).

Очнулись от пьяного угара только ночью. Предприниматель приехал с родителями обвиняемого на место трагедии, забрали водителя домой. Даже полицию при этом никто не вызвал, родителям погибших не сообщили ничего. А бедного Сашу моего, мёртвого уже, в это время и за руль ЗИЛа впихивали (дескать, он за рулём был), с места на место перетаскивали. Понятно, паника. Никому не хочется в тюрьму. Но как представлю...

Потом уже, после похорон, когда первый шок прошёл, мы сами по кусочкам пытались понять, что же там всё-таки произошло. Один из свидетелей (следствие его так и не опросило) рассказал, что водитель был не просто нетрезв — обкурился чего-то. И Санька наотрез отказался ехать с ним дальше. Заставил сделать привал. Водитель уехал, а потом неожиданно вернулся и стал всех давить ЗИЛом. Кто успел — увернулся, кому-то (Сашке и Вике) не повезло...

На протяжении всего хода следствия мы были не согласны с тем, как оно ведётся. Писали заявления о ходатайстве к прокурору. В итоге суд в особом порядке, по ходатайству обвиняемого (!), прошёл без свидетелей. На заседание не пригласили даже отца. Мы согласия на проведение такого суда не давали. Но как-то обошлось и без нашего согласия. В итоге: статья 109, ч.3 — убийство по неосторожности и приговор: 2 года 6 месяцев условно.

Суд учёл всё: и то, что обвиняемый женился, живёт в гражданском браке и якобы содержит трёх несовершеннолетних детей (сошёлся он, как ни странно, с родственницей того самого предпринимателя...). Учли и то, что у него на содержании находятся престарелые родители, хотя они получают пенсию и ещё работают. Но нигде не упомянуто даже, что водительских прав водитель не имеет, что был пьян, что не оказал пострадавшим даже элементарной помощи (девушка несколько часов была ещё жива). А ведь в лесу есть сотовая связь, были телефоны и рация. Что сбежал с места происшествия, не вызвал ни скорой, ни полиции. Полицию вызвали мы, родители погибшего, узнав о трагедии, можно сказать, случайно. Вызвали, но полиция не поторопилась с выездом. Приехали спустя несколько часов, осмотрели место происшествия, записали как ДТП и даже освидетельствования на алкоголь в крови водителя не сделали. Назначили меру пресечения — «подписку о невыезде и надлежащем поведении».

За время следствия сменилось три следователя, каждый назначенный ссылался на предыдущего. Но ни один из них не опросил очевидцев происшествия, других свидетелей. Например, водителя Пухова, который увозил пострадавшую в больницу. Не допрашивали врача, который принимал потерпевшую Меньшайкину. Было много и других свидетелей, которые проезжали мимо или работали рядом. По делу проходят только свидетели, которые, «по совместительству» являются родственниками предпринимателя и самого обвиняемого. Притом родство это давно переплетено. Разве могут такие свидетели быть беспристрастны и дать объективные показания?! В результате нам пришла повестка в суд, в которой инкриминировалась только одна статья, точнее, одна часть статьи 109 УК РФ.

В протокол не внесли, что в деле многократно отправлялись заказные письма на моё имя о продлении дела, но до меня ни одного письма не дошло. Я писала ходатайства прокурору о дополнении материалов следствия. Впрочем, и это никого не смутило. Скажу больше: у обвиняемого И.П. Сас в Чите есть родственник (муж двоюродной сестры), работает в прокуратуре. Роднятся, дружат, он выезжал в Хилок сразу после происшествия (время было — труп нашего сына пролежал в лесу целые сутки!). Так что на прокуратуру мы и не надеялись. И адвокат на этом суде оказался не у дел — вместо него виновного изо всех сил защищали те, кто обязан был досконально разобраться в деле.

Мы подали апелляцию. Хочется, чтобы наказали не столько обвиняемого (Бог ему судья), сколько полицию Хилокского района. Сама подполковник юстиции смеялась мне в лицо и говорила, что нет в нашем законодательстве такой статьи и совершенно неважно, в трезвом виде был водитель или в пьяном. А то, что он без прав, так это административная ответственность, а не уголовная...

Что тут ещё сказать?.. В деревнях сотни таких матерей, как я, - сыны подрастают и не находят себя в жизни. Во многом потому, что работать негде — от предприятий остались развалины, приходится горбатиться на частника на его условиях, за копейку, а то и преступать закон, как наши «воровайки», «кукушки»... На риск толкает нормальное человеческое желание встать на ноги, завести семью. А для этого, конечно, нужно искать средства для существования.

Сердца материнские кровью обливаются, но чем помочь? Они же взрослые у нас, самостоятельные. С матерью поделиться, что тревожит, нельзя, отцы к «сантиментам» тем более не приучены...

Мой учиться уезжал. Умный парень, начитанный. И всё в техникуме неплохо складывалось. Но что-то вдруг произошло, и вернулись они с другом обратно, несмотря на звонки преподавателей (те уговаривали не бросать учёбу, наши мальчишки были на хорошем счету). Подозреваю, что, как и в деревне сейчас, на приезжих «наехали» местные авторитеты. Страшное сейчас время: подростков заставляют платить какой-то «общаг». Ещё страшнее, что все об этом знают, но ничего не делают...

Вернулся. На шее родительской сидеть не привык — удалось устроиться, как отец, на железную дорогу по договору, без выходных. Работал в соседнем селе, приезжал вдохновлённый, счастливый. Нарадоваться не могла. Прислушивалась, пока на стол собирала, как железнодорожники мои вечерами обсуждают рельсы-шпалы-поезда. Но тоже резко всё оборвалось: не поеду туда больше и всё (почему-то своим заплатили, а договорников обидели).

Стал калымить в лесу, с закадычным другом своим (с детства не разлей вода) Ванькой Сас...

Многие сейчас говорят: Сашка ваш снится — белый, светлый. Накануне гибели со столькими людьми встретился, будто прощался. Приходят его друзья, говорят: «Уважали мы его, отличный парень был, надёжный, спокойный, никогда не дрался, не дебоширил». За это его охотно приглашали на дни рождения, посиделки. Спрашиваю (мне-то не рассказывал): «А девушка у него была? - А ему на одну ночь не надо. Искал, чтобы сразу и на всю жизнь»...

Однолюб был мой Санька. И девушка-то, которая «на всю жизнь», оказывается, была. Дружили ещё в школе, потом как-то не сложилось, а на похороны приезжала — плакала: «Вернуть бы всё назад, сейчас бы не похороны были, а свадьба». Она и сейчас часто приезжает, плачем вдвоём.

А Настя просто приятельница — одноклассница. Её букет белых ромашек утонул в ворохе погребальных цветов...