Тюльпаны в колонии, весна - в доме престарелых - обзор краевых СМИ

Дом престарелых – конечная остановка в жизненном пути. Там нет места радости и надеждам. Здесь можно только доживать остатки дней, брошенным всеми, в окружении таких же, как ты – никому не нужных, а по сути, в одиночестве. Пусть жёстко, но именно так большинство наших современников воспринимает жизнь в социальном учреждении для пожилых людей. Один день в атамановском доме престарелых рисовался и мне ничем иным, как сошествием в ад, а точнее, в чистилище – место, где царит уныние и безысходность. Тем не менее увидеть жизнь этого заведения и либо подтвердить общественное мнение, либо его опровергнуть казалось необходимым.

Атамановский дом-интернат для людей пенсионного возраста, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, и инвалидов, расположился едва ли не в центре посёлка. Ухоженный палисадник, аллея и резной забор – первое, чем встретил нас интернат. Аккуратность во всём не скрыл даже снег. «Красиво», - не могу удержаться от комплимента я.

«Это ещё что. А вот весной, когда черёмуха и сирень цветут, тогда действительно глаз не оторвать», - говорит мой сопровождающий. Ну что же – начало хорошее, посмотрим, что дальше.

Атамановский дом-интернат для престарелых и инвалидов по-своему считается образцово-показательным. Как известно, в дотационных регионах, к каким и относится Забайкальский край, подобные учреждения финансируются примерно наполовину. Остальную часть руководству нужно изыскивать самостоятельно. Так вот, этот дом-интернат стал одним из немногих в восточносибирском регионе, который сумел наладить производство на подсобном хозяйстве так, чтобы не только прокормить воспитанников, но и закрыть брешь в финансировании. Кроме того, в минувшем году он получил помощь из федерального бюджета, что помогло руководству провести долгожданный ремонт и переоснастить медблок, столовую, прачечную, а ещё обновить гараж.

Хорошо, когда не одна

Интерьеры дома-интерната особой сложностью не выделяются, и это, наверное, правильно. Слишком многое нужно учесть, когда создаешь обстановку для людей, не отличающихся здоровьем. Нескользящий пол, пандусы для тех, кто передвигается на инвалидных креслах, поручни тем, кому сложно ходить – вот что важнее архитектурных изысков.

Нина Меркулова в доме престарелых с 2006 года. Сейчас ей 77 лет. Как водится, в это учреждение попала не от лучшей жизни. Несмотря на то, что она вырастила двух сыновей, в старости осталась одна. Нет, здесь дело не в равнодушии – скорее, в судьбе. Так получилось, что оба сына не отличались здоровьем. Первый стал жертвой сахарного диабета. Сначала женщина пыталась ухаживать за ним, но потом и у самой начались серьёзные проблемы со здоровьем, и вот настал, наверное, самый страшный момент в жизни Нины Васильевны – три года назад ей пришлось хоронить своего сына.

- Второй мой мальчик до поры жил Иркутске, - рассказывает Нина Васильевна. – Теперь он тоже инвалид и недавно переехал с семьёй в Читу. Они сейчас живут в моей квартире. Он последнее время не встает, ногу ему ампутировали... Тяжело переживать своих детей, что уж тут говорить.

Настроение решает всё

Работать в доме престарелых совершенно точно дано не каждому. Контингент учреждения – пожилые люди со сформировавшимися личностными предпочтениями. По словам сотрудников, случайных людей здесь нет. Несмотря на хорошие условия труда и неплохую, по меркам периферии, заработную плату, не каждый здесь сумеет задержаться надолго.

Как ни крути, а счастливых среди подопечных дома-интерната единицы. «Счастливые живут в семьях», - говорят здесь. За каждым стариком своя история жизни и своя драма, своя беда. Многие отдали бы все, чтобы быть со своими близкими, но судьба или простое человеческое равнодушие распорядились иначе. Все истории своих подопечных персонал знает наизусть. Пожилым, как детям, нужно внимание и тепло. Лишить возможности быть услышанным тех, у кого практически ничего не осталось, не правильно – считают здесь. Поэтому с готовностью слушают рассказы о жизни и проблемах. Все это приходится пропускать через себя.

В первую очередь, контроль

В атамановском доме-интернате созданы все условия для пожилых людей. Последние финансовые вливания помогли добавить комфорта в жизнь стариков. К примеру, в здании заменили лифты и обновили медицинские кабинеты.

- В большом хозяйстве порядок должен быть во всём - от пищеблока до зелёного уголка, - говорит директор дома-интерната Александр Мальцев. – Вопрос питания в этом один из самых важных. Главный принцип в меню – сбалансированное питание, а для пожилых это важно. За здоровьем жителей дома-интерната следит собственный медицинский персонал.

Эпилог

День в доме-интернате для престарелых закончился. Как и предполагалось, жить на попечении у государства старикам не так уж плохо – они там фактически как у Христа за пазухой.

«Счастье? А что такое счастье, - крутился в голове рассказ одной из сотрудниц дома-интерната. – В это слово каждый вкладывает свой смысл. Но по большому счёту, что бы ни говорили наши бабушки и дедушки – по-настоящему счастливую старость можно встретить только среди любящих родственников. Как бы ни старалось государство, администрация подобных заведений, самые квалифицированные и ответственные специалисты по работе с пожилыми, но настоящего домашнего тепла это никогда не заменит. Ну а единственный вывод, который приходит в голову – не оставляйте своих родных и берегите, особенно тогда, когда они в этом так нуждаются».

«Проходим по трое», - доносится из-за железной двери КПП. Заходим с коллегами из других СМИ, размещаемся на пятачке проходной. Паспорт, телефон и флешка отданы дежурному, взамен получен пропуск и номер ячейки, в которой лежит имущество. Открываем дверь и попадаем на территорию «за колючей проволокой». В колонии я впервые, оглядываюсь по сторонам. И в правду говорят, что тут «город в городе»: вот невысокая с тремя золочёнными куполами деревянная церковь, напротив длиннющая, метров в десять, обтянутая плёнкой теплица, дальше поле для игры в футбол, где жители «города» как раз сейчас гоняют мяч, но, завидев камеры и вспышки фотоаппарата, спешно удаляются с игровой площадки... А вот фабрика, где работают осуждённые.

В ИК-3 изготавливают плетёные корзины, шьют одежду, заготавливают овощи на год, а в этом году ещё и тюльпаны стали выращивать. Закупили луковицы в Иркутске, на первый раз сравнительно не много – тысячу. «Куда больше? Теплицы с отоплением у нас нет, пока решили попробовать вырастить в помещении, хотели посмотреть, что выйдет из нашей затеи», - делится подполковник внутренней службы, заместитель начальника колонии, начальник центра трудовой адаптации осуждённых Михаил Викторович Грибанов. Задумка и её воплощение оказались и по душе, и по карману читинцам. После появления новости о продаже тюльпанов и двух дней не прошло – все цветы продали. Кто 15 цветов заказал, кто 35, а кто и все 250...

«Весна наступает - к дому ближе»

За цветами приедут 8-го утром, а пока в маленькой, буквально два на три метра, комнате стоят ещё не срезанные сотни тюльпанов. Вырастили их двое осуждённых под чутким руководством агронома Ларисы Дмитриевны Крутиковой. В прошлом году она пришла на работу в ИК-3. Принимали «на овощи», а когда сезон уборки урожая был закрыт, деятельный агроном нашла и себе, и осуждённым новое занятие. Землю для цветов набрали здесь, на территории учреждения, просеяли. В октябре луковицы цветов посадили, присыпали опилками и убрали в подвал, туда, где прохладно и темно. Достали уже в феврале. Разместили в тёплом помещении с ярким солнечным освещением, но и этого оказалось недостаточно, добавили искусственный свет, принесли обогреватель. В первые дни весны тюльпаны стали цвести. «Радовался, когда цветы только «проклюнулись», ну, а когда зацвели, очень отрадно на душе стало. Весна наступает, скоро лето, к дому ближе», - улыбается Анатолий Палынин. Осуждён он на 4 года и 1 месяц. Через год и 11 месяцев выйдет из стен ИК. За то время, что 23-летний Толя находится в неволе, подумал о многом, но главный вывод один: не возвращаться в колонию. «О чём я могу мечтать? Поскорее освободиться. Мечтаю устроиться на работу, семью завести. А отсюда взять самое лучшее – умение плести корзины и растить цветы».

Раньше Анатолий ничем подобным не занимался, шофёром работал. Сейчас подумывает о смене профессии. Даже об открытии своего бизнеса. Он ведь теперь не только тюльпаны научился выращивать, но плести корзины. О технологии рассказывает кратко и ёмко: «Весной 2012-го года мы вырубили кусты, которые находятся здесь у колонии. За лето они выросли, осенью мы их опять вырубили. Перед плетением прутья кипятим, чтобы лоза была более мягкой и хорошо гнулась, не ломалась и чтобы зелёный цвет «выварился». Прутья становятся соломенного цвета. Из них и плетём корзины, потихоньку, мы ж никуда не торопимся...». Когда плетение завершено, корзинку покрывают лаком. Глядя на свои труды, мечтается Анатолию, что выйдя на свободу, он подарит любимой букет тюльпанов в корзине, сплетённой своими руками. Михаил Викторович Грибанов тем временем думает о расширении ассортимента: «Пытаемся найти что-то новое, заказчики есть, да и спрос больше, чем предложение. Планируем делать плетеные столики и кресла. Пока на плетении корзин двое человек работают, расширим производство, ещё четыре человека примем».

Работа-не волк...

Главное, чтобы и у осуждённых желание совпало с планами начальства. Не все жаждут скоротать время за работой. И это несмотря на то, что в 2012 году 196 осуждённых имели иски на сумму более 25 миллионов рублей. Из них 84 человека отказались от трудоустройства. Остальные – трудоустроены, и из их зарплаты высчитывают денежные средства для погашения исков. Они должны либо пострадавшим, либо государству, либо адвокатам. «Мы столкнулись с такой проблемой, что осуждённые не хотят трудоустраиваться, это связано с их возрастом, прежним образом жизни. Основной контингент – это ребята 18-20 лет. На свободе не учились, не трудились, не имели никаких специальностей. Здесь тоже желание работать не возникает», - сетует Грибанов. Из 505 осужденных и находящихся в стенах колонии работает всего 177 человек. Рабочих мест ещё много, в колонии могли бы организовать вторую смену для работы в пошивочном цехе...

В советские времена существовала норма закона, предусматривающая увеличение срока пребывания в колонии за отказ от уплаты исков. В середине 90-х исправительно-трудовой кодекс сменился на уголовно-исполнительный. Сегодня такой нормы нет. Наказание в виде помещения в штрафной изолятор многих осуждённых с взглядом «работать не канает» не пугает и не вразумляет. Потому сотрудники колонии не буквой закона, а пропагандой труда, новой жизнью и социализацией убеждают осуждённых поменять взгляды. «90% осуждённых колонии прошли через трудовую комиссию. 10% - это инвалиды и пенсионеры. После проведённых бесед в прошлом году более двухсот человек решили работать, около 160 отказались. Шесть осуждённых погасили иски добровольно на общую сумму 230 тысячи рублей. Я считаю, что неплохая цифра. По УДО выходят в основном работающие осуждённые, на этом стоят суд и прокуратура», - делится информацией Михаил Викторович Грибанов.

Что ж, выходит, у осуждённых есть право выбора, а что остаётся потерпевшей стороне, это уже другой острый вопрос... «Воспитывать взрослых людей и искать к ним подходы сложно, - делится агроном Лариса Дмитриевна Крутикова. – Это Толя, парень добрый, работящий, а иные и крепкое словцо сказать могут». А те, что выращивают тюльпаны, зовут по-свойски - «наша бабушка». Лариса Дмитриевна не против такого обращения. «Нормальные мальчишки. У оступившегося единожды есть шанс на исправление. Было бы желание», - глядя на тысячу ярко-розовых тюльпанов, говорит она.

Недавно форму новую выдали – красиво и строго. И сама миловидна, и голос тихий, ровный, ласковый, я бы сказала. А на допросах какая? Кто-то сказал, что профессия накладывает отпечаток на характер человека. Вот и Рузиля Фарахутдиновна: «Женщина – следователь? Меняется характер, жёстче становишься. По себе замечаю. Если бы я занималась цветочками, была бы совсем другой». А в кабинете – клетка с птицами-амадинами: Пьер и Сюзи, сладкая парочка. Зачем они здесь? «Это – жизнь».

А жизнь шла, как по накатанному. Дружная многодетная семья, где она предпоследняя из детей. Поступила в Свердловский юридический институт, студенткой вышла замуж за однокурсника. Валерий Петрович сразу пошёл по судейской части. Сейчас председатель суда в городе Остров на Псковщине. Такой вот ухаб в этой жизни накатанной: она – здесь, он – за тысячу верст. А всё просто и сложно: нельзя работать в одном городе или районе, когда он – судья, а жена – сотрудник следственного управления. Пришлось выбирать ей. А что, профессию менять? Ещё чего! У неё за все годы ни одного взыскания, ни одного дела на дополнительное расследование направлено не было, не говоря уж об оправдательных приговорах! Да и сын Олег уже самостоятельный, в Питере работает юристом на предприятии. Оставлять мужа одного опасно? Это не для них. «Мы 25 лет вместе, и поводов для сомнения не было».

«Я могла бы стать судьёй или нотариусом. Выбрала следствие. Это живая работа с людьми. Если нотариус, к примеру, работает только с готовыми бумагами, то здесь каждый раз – ребус, всё с нуля. Следователем в прокуратуру я пришла в 1996 году, но на преступления стала выезжать раньше, когда работала юристом сначала в администрации района, а потом и города. С сотрудниками прокуратуры, милиции, конечно. Работа сложная в эмоциональном плане. Когда видишь трупы со стороны, в кино, например, - это одно. А когда непосредственно принимаешь участие в осмотре, присутствуешь на вскрытии – это другое. Я выезжала в выходные, в свободное от основной работы время. Примеряла себя на роль следователя: смогу или нет. Первое время было немножко не по себе. А потом поняла: смогу. Поняла и другое: следователь – это не столько профессия, сколько состояние души». В прокуратуру пришла уверенным практиком и единственным следователем на весь район. И опять: работа в выходные и праздники, выезды и днём, и ночью. Не хватало техники (это сейчас компьютеры, а тогда – видавшие виды машинки). Первое дело? «А первое дело – убийство женщины 60 лет. Выпивала в компании, избили. Хозяин дома стал возмущаться, мол, зачем мне труп. Дело было зимой, её вывезли на санях и выбросили в канаву. Преступление было неочевидным, неизвестно, где она живёт и с кем. Быстро раскрыли это преступление: установили личность потерпевшей, место совершения убийства, изъяли все предметы, ставшие потом вещественными доказательствами, и главное – установили преступника. Это дело запомнилось не сложностью, а тем удовлетворением, которое я получила».

Дел было много – запутанных, МНОГОЭПИЗОДНЫХ, где преступники – люди разные. И найти контакт надо, чтоб истину установить. (Кстати, с последними реформами это слово – «истина» - почему-то исчезло из кодекса. А тогда во имя чего эта работа жертвенная и днём, и ночью?) Иной ведёт себя нагло, второй молчит. Бывают и другие... «Внешне, вроде, милашка, а сколько на нём крови. А бывает, совершил человек преступление, а за себя ничего сказать не может. В лучшем случае, будет сидеть и плакать». Я спросила свою героиню, с кем ей чаще всего приходилось работать – с молодыми или в возрасте уже? «У преступников, вообще, ни пола, ни возраста нет. Преступник – и всё. Был у меня один мальчик 12 лет. Долго из себя жертву разыгрывал: плакал, да жалостливо так. А потом, когда рассказывал, как вынашивал план убийства, и показывал, как убивал отца, - это был совсем другой мальчик».

Семь лет в следствии, пять других – заместителем межрайонного прокурора. И везде успешно: она ведь училась у прокуроров старой школы! «Это бесценный дар, бесценная помощь. Тогда ведь работали специалисты с огромным стажем, и законодательство тогда не так часто менялось. Один Тарас Владимирович Дерень, прокурор, чего стоит!». Ну, всё складно в жизни, а тут сюрприз: в 2007 году следователей вывели из состава прокуратуры, был создан Следственный комитет при Президенте РФ. Лучше, проще, легче? «В чём-то легче, в чём-то – сложнее. Прокурорский надзор хоть и остался, но самостоятельности стало больше. И это лучше». Это она сейчас так говорит. А было? СК создали за три месяца, были сложные организационные вопросы, не было помещений, транспорта, не хватало специалистов. Как говорят на Востоке: «Чтоб вам не жить в век перемен»? «Нам дали карт-бланш. А мне – 5 районов и штатное расписание. Команду я подбирала сама. Сама тоже расследовала уголовные дела. Три года мы работали одним составом, два года были лучшими по раскрываемости преступлений».

В 2010 году Рузиля Фарахутдиновна приехала в Забайкалье. «Первое, что поразило: сопки и много солнца!» Курирует следствие (преступления против личности, коррупционные, экономические и налоговые дела), взаимодействие со СМИ, а потому хорошо знает: «Край занимает первое место в России по количеству преступлений. Здесь очень высокий уровень коррупции, причем организованной. Воруют бюджетные деньги годами. Достаточно назвать дела Королькова, Уханова, Басенко».

Мы оглушены валом преступности – изощрённой, ужасающей. В феврале, за какую-то неделю, в крае совершено 212 преступлений, среди них и убийства... А если взять всю Россию? Спорят о смертной казни, мораторий на которую у нас с начала 90-х. Рассуждают о таком явлении – брейвики и виноградовы. «Россия вошла в ЕС и этим всё сказано: мораторий отменён не будет. Но лично я считаю, мораторий не для России: преступность-то растёт, участились преступления против жизни и половой неприкосновенности детей. А что касается этих брейвиков и виноградовых... Я считаю, что корень во вседозволенности. Если бы можно было приобрести оружие всем, как это считают некоторые государственные деятели, я не думаю, что это остановило бы преступников. Человек с криминальным сознанием найдёт способ отнять жизнь у другого. Мотивы совершения преступлений разные. Кто-то хочет почувствовать себя более авторитетным, убивая, унижая других людей, не умея по другому продемонстрировать свою значимость. Кто-то просто хочет привлечь к себе внимание, у кого-то накипело от безработицы, бедности. Люди заходят в тупик, из которого сами выйти не могут. И нет рядом человека, нет психолога. Вот и появляются брейвики».

А сами следователи? Нагрузка такая - 24 часов не хватает. А стрессы? Следователи – те же люди, они тоже мучаются и сопереживают. «Работать трудно психологически. У меня по делу об убийстве проходило 6 обвиняемых, у каждого по два адвоката. Я буквально не выходила из СИЗО, когда знакомила их с материалами дела. Выйдешь вечером из СИЗО: свежий воздух, солнце заходит – красота! А утром опять туда, где металлический лязг дверей, решётки, конвой... Очень трудно, и главное – не выгореть, не устать до равнодушия. И я очень переживаю за тех ребят, которые только пришли в следствие».

И вот теперь о том, что вне кабинета, из которого она выходит чаще всего поздно вечером. Приходит сюда и в выходные. И не только, чтоб поработать – Пьера и Сюзи покормить. А дома у неё верный хорёк Гоша: провожает на работу, встречает. Прочла книгу Трухиной о декабристах, ходила в музей. Было интересно, но... «И всё-таки они преступники». Квартиру холостяцкой не назовёшь, хотя бы из-за Гоши – живая душа! В холодильнике нет полуфабрикатов. У Рузили Фарахутдиновны мама работала поваром, и сама она не забыла татарскую кухню. В выходные – баня, с паром и веником. А ещё спорт: у неё два взрослых разряда по лыжам и скалолазанию. Прошла все Уральские горы и познакомилась с Алханаем. Значит, знает, что такое быть в связке? «А как же! Надо знать, с кем ты работаешь по делу. А если человек чужой – значит, утечка информации. А кто владеет ею, тот... Сами знаете». И на женский спортивный клуб хватает времени. Настоящая женщина всегда остаётся женщиной. А ей, между прочим, ещё нет и 50-ти...

Я спросила Рузилю Фарахутдиновну:

- А о чём вы мечтаете?

- О внучке!

Оксана Куделина почти 15 лет служит в Забайкалье. Сразу после окончания педагогического института призвалась на службу по контракту. Пришла в войска связи радиотелеграфистом. Молоденькую девушку сразу назначили исполняющей обязанности командира взвода и направили преподавать солдатам азы телеграфного дела. Сама только после института – учила 3 человек. Это сейчас юноши служат в тех регионах, где и живут, а тогда приходилось солдат, призванных со всей страны, сначала русскому языку учить, а потом – буквально на пальцах – телеграфному делу. «Надо было научить за полгода – у нас «учебка» была, - рассказывает Оксана. – Наши ребята потом разъезжались служишь в Москву, Петербург, Новосибирск, Хабаровск – по всей стране. И всегда были лучшими».

Много времени Оксана отдавала ребятам. Приходилось и строевую подготовку проводить, и тактико-специальные занятия, и занятия по радиохимической и биологической защите (РХБЗ). Порой и наказывала – в армии необходима дисциплина. Субординация – залог порядка. Каждые полгода выпускали курсантов, - говорит Оксана. – Мои всегда первые места занимали в профессиональных соревнованиях войск связи». В итоге за кропотливую воспитательную и учебную работу с подчинёнными, за успехи в боевой подготовке Оксане не раз вручали грамоты, её фото – на Доске почёта. Есть даже благодарственное письмо от президента РФ Владимира Путина.

В 2010 году Оксана получила второе высшее образование в Читинском государственном университете по специальности инженер (профиль – физика и техника оптической связи). Сегодня служит в должности прапорщика в разведывательных войсках старшим радистом. Главная задача-вовремя принять телеграмму, радиограмму, шифровку. Чтобы улучшить навыки и профессиональную сноровку, Оксана постоянно совершенствует своё мастерство в числе других женщин-военнослужащих, ведь она служит в части постоянной боевой готовности. Навыки отрабатываются в полевых условиях во время тренировок, командно-штабных учений. Связь, тем более в разведке, - первое дело. «У меня даже кабинета нет: постоянно – то в классе занятия проводишь, то в поле тренировки, учения разные. Мужчин среди нас мало. В основном женщины. Хорошие результаты показывают, даже по физподготовке», - улыбается. И действительно. Оксана пробегает километровую дистанцию менее чем за 6 минут, отжимается 15 раз (норматив – 10), сборка – разборка автомата – на «отлично»! «Работа быстро проходит – день, как час. В делах всё строго по расписанию: физподготовка – на лыжи, РХБЗ – противогаз на скорость – и пошли отрабатывать всё по плану командира. Дисциплина строгая». Стреляют женщины-военнослужащие из автомата Калашникова – из окопа стоя, и сидя с колена, а ещё на бегу.

Оксана гордится тем, что по её стопам пошёл младший брат Максим. Он служит офицером в звании капитана. Родители тоже всегда имели отношение к армии. Отец Оксаны Валерий Афанасьевич - заслуженный врач России – много лет работал в окружной стоматологической клинике в Чите, мама Татьяна Николаевна - в штабе тыла бывшего СибВО. Родители гордятся, что дочь достойно выполняет свой долг перед Родиной. Правда, говорит Оксана, детям тяжеловато – дочери-подростку Кристине и пятилетнему сыну Илюше, ведь у мамы режим работы сложный. Телефон всегда под рукой. Боевая тревога – и где бы ни находилась, на сборы – минуты. С собой – тревожный чемоданчик, экипировка на скорость – и «прапорщик Куделина прибыл»! Дежурства суточные. Учения в полях в любое время года. В палатке на 20 человек спартанские условия.

При этом Оксана остаётся заботливой матерью, нежной женой и красивой молодой женщиной. «Наряжаться люблю – правда, в платьях меня редко узнают. Курьёз был – ездила на работу в маршрутке в военной форме. Кто-то из вошедших в автобус не закрыл дверь, а водитель мне: «Мужчина, закройте дверь, пожалуйста!» Хоть плачь».

Оксана – удивительно скромный, крепкий и достойный человек. Сегодня она и её семья стоически переживают тяжёлую жизненную ситуацию. Муж Дмитрий прикован к инвалидному креслу после автомобильной аварии. Оксана верит, что всё образуется, с благодарностью говорит о командирах, добрых людях, которые поддержали в трудную минуту и до сих пор помогают.

«Бывает, устаю, - говорит Оксана. – Так порой всё навалится – хоть рыдай, но на детей посмотришь – некогда плакать. Я себя не жалею и не люблю, когда меня жалеют. Начинаешь чувствовать себя слабой. Армия закаляет, воспитывает мужество».

А минуты отдыха, конечно, есть. Оксана и её семья живут полноценной жизнью - зимой на Высокогорье, летом на природу, на дачу. А ещё Оксана любит шить. Больше всего детям, особенно новогодние костюмы. И вышивать очень любит, но на это времени пока не хватает.

Что касается карьеры, то прапорщик Куделина при всех её заслугах, показателях, преданности делу и верности воинскому долгу не мечтает стать генералом. Она мечтает, чтобы генералами стали её дети. «Самое главное в жизни – дети, - говорит Оксана. – Ради них живёшь, работаешь. Чтобы у них счастливое будущее было, тогда и сам счастлив... Мой девиз – никогда не сдаваться!»