«Книжный развал»: Чуть-чуть Аляски, приключений и заводских будней

«Плохих книг не бывает», «Книга — лучший друг человека», - слышали эти фразы все не однажды, но сейчас, когда потоком издаются сотни произведений сомнительного качества, высказывания уже менее актуальны. Редакция ИА «Чита.Ру» будет читать последние книжные новинки, произведения популярные и не очень, полузабытые или вовсе неизвестные и делиться своими впечатлениями. А вы решайте — читать или не читать.

Был в начале 90-х на CBS такой уютный сериал «Северная сторона» (Northern Exposure) про маленький вымышленный городок Сисэли на задворках штата Аляска. По атмосфере похож на Твин Пикс, только без тел в полиэтилене, и — на Читу, только с лосем, прогуливающимся по утренним улицам. Население 850 человек; почту доставляют на вертолёте; единственный и неизбранный мэр — бывший астронавт, который построил в Сисэли радиостанцию. На радиостанции диджействует человек, похожий на Джона Леннона. Его зовут Крис Стивенс, он — голос «земли полуночного солнца», и этот голос творит в эфире такое, что мечтаешь когда-нибудь словить несуществующую волну KBHR 57 AM.

Крис, в прошлом трудный подросток, жизнь которого круто изменилась после того, как во время ограбления дома он наткнулся на «Листья травы» Уитмена. Вместе с серебряным хьюмидором и авторучкой с золотым пером Крис унёс из дома на Фокс-Хилл Лейн новый взгляд на мир и из 15-летнего уголовника превратился в интеллектуала с отличным литературным и музыкальным вкусом. Крис гоняет на «Харлее», живёт в трейлере, лепит скульптуры, исповедует буддизм и каждое событие провинциального городка сдабривает хорошей порцией философского контекста. В своей авторской передаче «Крис по утрам» (Chris-In-The-Morning) он часами может цитировать «Войну и мир» Толстого, «Зов предков» Лондона, «Краткую историю времени» Хокинга, «Сто лет одиночества» Маркеса, «Дзен и искусство ухода за мотоциклом» Пирсига, а также работы Юнга, Кьеркегора и Ницше. В интернетах «гуляют» библиографические списки диджея из Сисэли, которые по концентрации имён и эпох вполне могут тягаться со знаменитым списком Бродского (да простят меня филологи).

Второстепенный персонаж был настолько рельефным, что журналист Луис Чуновик (Louis Chunovic) решил выпустить книгу с цитатами самого Криса. В Главе I приводится пёстрая история его жизни и выдержки из эфира, а в Главе II его размышления обо всём на свете в достаточно эксцентричном алфавитном порядке: Аляска, бог, гомофобия, демократия, двигатели, дзен, журавли, как лечить похмелье, карма, культурный релятивизм, любовь с первого взгляда, люди невысокого роста, обладание, математика, почта, плотницкое дело, сантехника, северное сияние, снег, старение, стрельба из лука, Харли Дэвидсон, чего хотят женщины и т.д.

«…Крис встречает фокусника из цирка, физика по образованию, который делится с ним о том, что его всегда бесило во всей этой науке: «Всё — иллюзия». После этого разговора Крис пускается в рассуждения о природе магии: «Когда говорят о волшебниках, то на ум сразу приходит образ Мерлина: долговязый старик с седой бородой в остроконечной шляпе, ну вы в курсе. Так вот, по одной из версий легенды артуровского цикла, архетипический маг завязал с бизнесом фокусов и ушёл на пенсию. Каковы его доводы? Да просто на смену лирикам пришли физики. Но старина Мерлин всё же околачивался неподалёку, потому что когда рационалисты попытались поймать реальность за хвост, они столкнулись с психоделическим миром физики — вотчиной кварков, глюонов и нейтрино. В этом мире не работали законы Ньютона — в этом мире вообще никакие законы не работали. Он больше подходил мерлинам. И если материи не существует, если земля, по которой мы ходим, всего лишь мираж, если в этом мире нет ничего реального, то на какой же гвоздь нам тогда повесить шляпу? Магия, только магия. То, что не подчиняется законам логики».

Книга не переведена с английского, но, должна сказать, написана очень простым и заразительным языком «Общества мёртвых поэтов», так что читается легко, задорно и здорово освежает и словарный запас, и культурный «бэкграунд».

Ждать выхода в прокат фильма, который, как ты уверен, придётся по душе — это нормально, но вот томиться в ожидании выхода новой книги — на меня точно не похоже. Однако всё и сразу изменилось, стоило соприкоснуться с творчеством молодого российского писателя Алексея Пехова. Сначала прочитал роман-детектив «Пересмешник» и был удивлён виртуозностью авторского слога, необычными персонажами, неповторимым миром, но немного разочарован скомканной концовкой. Поэтому, когда приступил к прочтению цикла книг «Страж», мысленно предъявил автору большие требования, и, как оказалось, Пехов их удовлетворил и довёл до настоящего литературного экстаза.

Последняя книга тетралогии «Страж» под названием «Проклятый горн» вышла в печать весной 2014 года, именно её я ждал нетерпеливо и самозабвенно. Первые три части цикла: «Страж», «Аутодафе» и «Золотые костры» прочитал, что называется, взахлёб. Это фэнтезийная история о некоем мире, напоминающем чем-то позднее средневековье, где живут в мире или враждуют королевства и княжества, над ними главенствует церковь, чьи инквизиторы ловят демонов, ведьм, а епископы плетут интриги. В центре повествования представитель редкой для этого мира профессии — страж Людвиг ван Нормайенн. Стражи уникальны тем, что видят души усопших, которые, как известно, бывают тёмными и светлыми. Последних стражи не трогают, конечно, если они об этом сами не попросят, а вот первых ждёт дорога в ад после удара специальным кинжалом, кованным таинственными кузнецами. Сопровождает Людвига в его бесконечных и захватывающих приключениях светлая душа Проповедника, которому однажды на пороге церкви бандиты проломили голову, но он не улетел в рай, а остался бродить по земле, чувствуя, что здесь у него ещё есть дела. Второй спутник стража — крайне загадочное Пугало с фермерского поля, обладающее невероятной магической силой и зловещей, но весёлой улыбкой.

Отмечу, что история стража Людвига — это не просто ряд рассказов из разряда «сходи туда, не знаю куда...». Это очень запутанный, лихо закрученный роман с элементами детектива, батальными сценами, любовной линией и размышлениями о вечных ценностях. Тут тебе и политические интриги, и вопросы религии, и дракон, который не мог завести детей, и конец света через открытие адских врат. Последняя книга «Проклятый горн» удивительнейшим образом собрала все нити истории, растянувшейся на нескольких тысячах страниц, в единое целое. Все сюжетные ходы пришли к своему логическому заключению, при этом поразив в самое сердце. Все мелочи и детали, которым раньше не придавал значения, оказались не пустыми, а необходимыми для всеобщего понимания, ну а концовка — выше всяких похвал. Уровень эпичности зашкаливал настолько, что я как заворожённый перечитывал одни и те же страницы по несколько раз, чтобы снова и снова прочувствовать то, что хотел донести автор.

Больше говорить о цикле «Страж» и книге «Проклятый горн» не вижу смысла, это нужно просто прочитать. Любителям фэнтези — в первую очередь. Тетралогия о Людвиге, Проповеднике и Пугале с достоинством входит в список лучших литературных произведений, которые когда-либо попадались мне на глаза. Свидетельство тому — бессонные ночи и непередаваемое наслаждение от чтения.

«Я вышел в гостиную и увидел женщину в шали. Она подняла с пола опрокинутую табуретку, села, налила себе в чудом уцелевший стакан воды и теперь пила из него скупыми глотками. Я тут же отвёл глаза, чтобы не встречаться с ней взглядом.

Она негромко хмыкнула, сказав мягким голосом:

— Ты даже умнее, чем я думала. Не только решил меня не беспокоить, но и не смотришь. Как видно, хорошо знаешь, кто такие ведьмы.

— Ведьме в глаза я бы посмотрел, — сказал я, думая, как отступить на кухню, чтобы выскочить через окно. — Но не велефу.

— Кто ты, альбаландец? — негромко спросила женщина.

Я откинул полу куртки, показывая кинжал.

— Страж. Ещё интереснее.

— Зачем ты пошла за мной?

— Странный вопрос. Чтобы убить тебя. Ты видел лишнее. Я не могу позволить уйти. Даже стражу.

Я почувствовал за спиной движение. Отступление на кухню оказалось перекрыто — в дверях, покачиваясь, стояла желтушная старуха с перерезанным горлом.

— Думаю, я уйду целым и невредимым, — улыбнулся я, так как Пугало, вставшее за велефом, обнажило серп.

Она немного удивилась, хихикнула:

— Готова услышать твои аргументы, страж.

— Одушевлённый. Такие, как ты, могут их видеть. Он за твоей спиной.

Женщина обернулась, секунду смотрела на нависшее над ней чудовище, затем хладнокровно допила воду, поставила стакан под ноги и только после этого произнесла:

— Впечатляет. А говорили, стражи все такие чистюли. Ну, значит, разойдёмся миром. Я покину город прежде, чем ты кому-то расскажешь. — Велеф выпрямилась, запахнулась в тёплую белую шаль...».

Бедный-бедный Пэт Хобби — сценарист без работы, которая давно стала частью его жизни. Он бесцельно бродит по коридорам здания с офисами сценаристов, на дверях которых висят таблички с именами. Время от времени в разных местах появляется табличка и с его именем, но вскоре её с треском срывают и вышвыривают в урну, как когда-то давно вышвырнули имя Хобби из списка востребованных «писак». Никому нет дела, что было время, когда имя «Пэт Хобби» значилось в титрах тридцати картин, что около двадцати лет он крутится в сфере кино и всегда был вхож в дома и компании известных актёров, режиссёров и прочих знаменитостей Голливуда.

Юмористические истории с грустинкой — так их можно назвать. В каждой — жалкие попытки Пэта заявить окружающим, что ещё на что-то способен. И его берут на работу — из жалости, хитрости, безысходности, по разным другим причинам. Платят копейки, за которые не стал бы работать даже начинающий стажёр. И Пэт, веря, что это, наконец, и есть начало возобновления его нового возвышения в карьере, жадно, словно рыба, хватает губами воздух замелькавшей над его морем удачи. Но каждая короткая история завершается провалом, а в следующей главе Пэт снова бесцельно гуляет по коридорам, принюхиваясь к запахам дорогого парфюма и денег, пролетающим мимо него.

— Четыре паршивых недели над бездарным сценарием, — говорил он. — Это всё, что попалось за последние полгода.

— И как ты живешь? — спросил Луи без особенного интереса.

— Да я не живу. Дни проходят, недели проходят. Ну и что? Кому какое дело — двадцать лет уже тут.

- Ну, когда-то и у тебя случались хорошие деньки, — напомнил Луи.

В этих строках и есть жизнь Пэта, собранная в безрадостную историю о существовании человека без надежд на будущее.

Помимо историй о Хобби, в книге есть другие рассказы, опубликованные в последние пять лет жизни Фицджеральда в журнале «Эсквайр». С нескольких рассказов на разные темы, среди которых, к примеру, увлекательная жизнь собаки её глазами, и начинается книга. А после этого разнообразия уже открывается мир сценариста Пэта.

«Завод «Свобода» в июне получил одну из самых престижных в стране литературных премий - «Национальный бестселлер». Его автор Ксения Букша обошла и Павла Крусанова, и Владимира Сорокина, обрушив на себя тонны критики - кто эта девочка? Что она такое написала?

Букша написала мою давнюю мечту - производственный роман - трагедию. Гибель ленинградского оборонного завода под прощальный вальс.

Влюблённости, память о блокаде, веснушки на плечах, море, нарвские ворота, бег в мешках, самые длинные ноги цеха, демонстрации. Всё, как меня торкает.

40 главок. Все рассказаны разными людьми. Все утыканы латинскими буквами: G, N, D. Мальчишка, который считал за честь отмыть "Волгу" директора, становится инженером. Танечка S вообще филолог с заочки, её отец заставил работать, потому что не работать нельзя. Директора, которым хочется поклониться и поклоняться. Я вам так не расскажу, это надо читать, ребята.

В журнальной версии нет ненормативной лексики, которой порой думают герои. Странно, наверное, на такой махине жить без мата? И эмоций в конце не хватает до кома в горле. В книжной - концовка мощнее и до слёз.

Отрывка два. Хотя я выбирала из 15.

1. Знаете, главное в жизни — это уметь её украсить. Ведь любимой работы не бывает. Пока ты сам её не полюбишь. Вот я в детстве не любила мыть пол. И я всегда что-нибудь придумывала. А у нас, знаете, был такой пол, в синей краске облупившейся. И когда его только что вымоешь, он мокрый становился яркий-яркий. А облупленные места походили на какие-то облака или что-то такое. И можно было себе представлять какие-то облачные горы, долины. Ты моешь пол и представляешь себе, что протираешь небо. Ну, такую тебе работу дали — протирать небо! И я так увлекалась, что иногда мне потом было удивительно, что на дворе-то пасмурно, как же так, ведь я-то всё протёрла!

...

У нас же ещё такая весёлая была ужасно жизнь очень. Всё время какие-то праздники, праздники. Это был наш второй дом. Все дни рождения справляли. А я делала домашнее вино, помногу, из знаете чего, из смородины и крыжовника. Алкоголь на заводе под запретом был, через проходную так-то не пронесёшь, а нальёшь вина в трёхлитровую банку — на вид оно как сок, и все довольны. Приходишь в ОКБ: ребята, идите сок пить! Тот самый? — Тот самый. А когда ничего не было, мы однажды... В общем, завод делал подшипники для велосипедов, и одна партия оказалась бракованная. Я сшила себе платье, а на него для красоты нашила эти подшипники. И вот, представляете, я иду по улице... И на меня все мужчины оборачиваются! Мне даже сначала лестно стало, а потом уже я поняла, ведь это дефицитный товар, и у них в голове одна мысль: где эта дура их столько взяла?!

2. В зале темно и холодно. Люди сидят в пальто и куртках. Пришло человек сорок-пятьдесят, остальные после работы спешат домой или мечутся в поисках денег. В основном смотрят старики. Завод «Свобода». Здесь в трудный 1928 год впервые была создана ударная молодёжная бригада, прообраз сегодняшних бригад коммунистического труда. Теперь это передовое промышленное предприятие. От старого остался лишь внешний облик прежнего здания. Завод вырос и помолодел на глазах у наших ветеранов труда и войны. Их руками сделано многое, чтобы молодёжь могла трудиться в вновь построенных и реконструированных цехах и лабораториях, где созданы все условия для плодотворного труда, проявления собственной трудовой инициативы. Каждый год на завод приходит новое пополнение рабочего класса — выпускники школ, ПТУ и техникумов. (В дверях незаметно появляется F с сигаретой. На экран он не смотрит. Дым выпускает за дверь.) Выпускаемое заводом изделие «Астра» нужно для безопасного плавания крупных океанских судов при плохой видимости. Высокая точность работы станций, их безотказность в условиях дальнего рейда — вот основные требования генерального заказчика, министерства морского флота СССР. (Официоз. Партийные фразы. Пыльные знамёна. В те годы плевать все хотели на эти фильмы. Теперь смотрят, и уйти хочется, и невозможно оторваться.) Затем спортивные баталии перенеслись на водную гладь озера. Берег озера стал своеобразной трибуной для болельщиков, с которой неслись возгласы и призывы, придавая силы участникам соревнований для победы своей команды. В упорной спортивной борьбе победила команда участка Николая Гусева. И наконец, наступил торжественный момент награждения команд и закрытия соревнований, в котором приняли участие более 120 человек, что составляет одну пятую часть всего цехового коллектива. Кто-то тихо сморкается в платок. Два могучих слесаря из девятого цеха, К и К, тихо поднимаются со своих мест (сидели сбоку, с краешку) и неслышно выдвигаются за дверь. Там их встречает с распростёртыми объятиями F. A-а, это вы, К и К, шепчет F зловеще. Слышал я, что вы уходить надумали. Платят мало, оправдываются слесаря. — Заказов нет. Заказов нет?! — F надвигается на них грозной сизой тучей. — А жетончики для метрополитена кто будет чеканить? А тумбы афишные кто клепать будет? А ограда для крематория — это, по-вашему, не заказ?! Охренели совсем!! Вы должны сидеть на заводе!! Вы у меня резьбу в носу будете резать, но не уйдёте! Потому что без вас завода не будет!! Всё поняли?!

«Яндекс.Книга» вышла в свет в начале июня. Историю крупнейшей отечественной IT-компании, которая на российском рынке умудряется успешно конкурировать с мировым лидером среди поисковиков – американской компанией Google, написал один из самых ярких российских журналистов – Дмитрий Соколов-Митрич. «Яндекс.Книга» - не совсем книга. Это скорее набор интервью с основателями компании «Яндекс» и людьми, которые в разное время работали вместе или рядом с ними. Ссылку на книжку на «Литресе» кинула мне главный редактор «Чита.Ру», и хоть к приобретению электронных книг я отношусь достаточно прижимисто, 400 рублей отдал с каким-то даже удовольствием.

«Яндекс.Книга» - это не только история компании «Яндекс», хотя история – прежде всего. Это хороший учебник для всех тех, кто делает своё дело. Или делает новое дело. Или только хочет делать. Написана и скомпонована книжка так, что даже у тех, кто привык стоять на месте, после прочтения должно возникнуть желание стряхнуть оцепенение и начать что-то менять.

Прочитав «Яндекс.Книгу», многие удивятся тому, что Россия вполне достойно представлена на рынке IT-разработок, а в Силиконовой долине, звучат русские имена. Многим будет интересно погрузиться в воспоминания героев «Яндекса» как о Советском Союзе, так и о 90-х и 2000-х годах. Вообще, в книге много рассуждений о том, что стало с Россией в результате уничтожения СССР, как сказались перемены на судьбах тех, из кого государство ваяло математиков, физиков и врачей. Интересно читать про эффективность советской математической школы и понимать, что современные достижения российской IT-индустрии очень часто обязаны системе советских физико-математических школ. Отдельный блок воспоминаний посвящён тому, как государство – далеко не только российское – вмешивается в работу крупнейших интернет-компаний.

Но основное в книге – не история успеха «Яндекса», а серьёзный набор инструментов, которые можно и нужно использовать в ежедневной работе. Это не столько какие-то рекомендации, сколько общий дух «Яндекса» и его основателей, который для компании является не меньшей движущей силой, чем программистские таланты её сотрудников. Фундаментом этого духа является человек. Как говорит кто-то из собеседников автора: «Здание взято в аренду. Железо каждый год устаревает. В сущности, люди – это единственное, что у нас есть».

«Я сейчас не понимаю, куда движется Россия. Сначала был какой-то всплеск: «Сколково», Роснано, РВК. Сейчас я потерял нить. «Сколково» несколько придавили, и альтернативных инициатив нет. Кто-то считает, что за этим стоят определенные группы интересов. Мне кажется, что никаких групп нет, а есть просто бардак, бестолковый менеджмент и плохо расставленные приоритеты. Поддержкой и развитием фундаментальной науки может заниматься только государство, ее не может финансировать бизнес. Но государство сейчас недостаточно смотрит в эту сторону; считается, что все должно быть прикладным и образование возможно без науки».

Что общего между философией и анекдотами? Оказывается, как минимум, стремление вывернуть наше представление о мире наизнанку, ошарашить и бросить в лицо правду-догадку, часто неприятную. Это живо и иллюстрирует книга двух выпускников философского факультета Гарвардского университета.

Подозреваю, что при переводе на русский книга многое потеряла. Это как шутки, понятные только людям, говорящим на одном языке. Но хотя читать книги на английском я и не могу, и без того остроумные рассуждения авторов доставили немало удовольствия. Кто бы мог подумать, что просто и доходчиво объяснить, что такое философские интермедии и прочее-прочее, можно с помощью обычных анекдотов.

Множество философских ошибок проистекает из-за того, что философы принимают относительные истины за абсолютные. Томас Джефферсон вслед за британским философом Джоном Локком объявлял право на жизнь, свободу и стремление к счастью «само собой разумеющимися», вероятно, потому, что полагал их универсальными и абсолютными ценностями. Однако это не столь очевидно для человека другой культуры — к примеру, для радикального исламиста, считающего, что стремление к счастью присуще лишь неверным.

Возможна и обратная ошибка, при которой мы будем считать относительным нечто абсолютное.

Впередсмотрящий на линкоре замечает огни впереди по правому борту. Капитан велит ему просигналить встречному судну: «Вам следует изменить курс на 20 градусов».

— Это вам следует изменить курс на 20 градусов, — приходит ответ.

Обозленный капитан сигналит:

— Я капитан судна. Мы находимся на встречном курсе. Немедленно измените курс на 20 градусов!

— Я — рядовой второго класса, — отвечает его собеседник. — Требую, чтобы вы немедленно изменили курс на 20 градусов!

— Я — линейный корабль! — сигналит разъяренный капитан и тут же получает ответ:

— Я — маяк!