Владимир Кантемир: «Вечорка» могла быть «Скотным двором»

Журналистика, которая могла бы быть в Забайкалье, если бы. Мне интересно сделать эти беседы с коллегами в сослагательном наклонении — самой. Чтобы не походило на профессиональный междусобойчик — я задам вопросы не только о работе, но и о жизни. Но мешающее «бы» обещаю вам в каждом тексте.

- «Вечорка», наверное, и есть та Анфиса из «Угрюм-реки», которую все хотят, но западло об этом признаться.

Сегодняшний мой собеседник считает, что региональной журналистике не хватает трудолюбия. Я же считаю, что за самым, может быть, циничным чуваком в нашей с вами журналистике часто не видно настоящего Владимира Кантемира - журналиста-международника с основным французским, немножко дон кихота, немножко романтика, немножко верящего в гусарский фарт, хорошего друга, отца двух девчонок, офицера, который мог бы остаться на российско-монгольской границе, если бы умел заниматься нелюбимым делом.

- Мой опыт показал, что при наличии трудолюбия, отчасти где-то гусарского фарта раскрутить можно любой проект, даже такой атавизм, как газета, печатный носитель в XXI веке.

Я понял, что моё поколение, поколение, которое постарше меня, от газеты не откажется. И она - я ответственно заявляю - сегодня успешна в коммерческом плане. Мы не зависим от подачек властей, от подачек буржуев в виде рекламы. Это основное достижение. Наши инвесторы - это бабушки, дедушки, любые наши читатели. Наш основной заработок - это реализация газеты.

- Окупаемость на реализации?

- Мы это легко доказываем. Наш тираж 16 тысяч. Нам хватает на типографию, на оплату зарплаты и гонораров ребятам, на логистику, трафик, на разъезды по районам – мы купили Noah за 375 тысяч рублей, и у нас большой поток писем. Реальных бумажных писем. Они лежат у нас в коробках, и мы чувствуем нерв народный, пульс Забайкалья. Не виртуальный, а настоящий. И можем себе позволить поехать туда, куда поехать правильно. А не туда, куда приглашают пресс-службы губернатора и заксобрания. Впрочем, нас не приглашают.

- Почему?

- Все хают «Вечорку». Но в то же время она под столом у всех практически лежит.

А на письмах мы однажды заработали в предвыборной кампании. Приехала московская команда, они зашли к нам и офигели, увидев эти письма: «Реально письма приходят?! Мы их не видим уже лет 20». Они заплатили нам много денег, сели и неделю анализировали нашу почту. Такая вещь у них получилась! Это стоило даже не одну сотню тысяч рублей, гораздо дороже.

- За 12 лет, пока ты в Забайкалье, сложились и пошли в народ некие байки о тебе. Давай развенчаем? Кантемира вывозили в лес убивать.

- Да. Люди Ключевского. Давали мне лопату и говорили: «Копай себе и своей беременной суке могилу».

- Кантемир много лет жил без паспорта.

- Да. У меня было удостоверение личности офицера.

- И свидетельство о крещении?

- Да. Я на суд с ним ходил.

- Кантемир не умел работать на компьютере и первые обзоры прессы на «Русском радио» писал на бумаге?

- Я набирал, но очень медленно. Писать мне было удобнее. Все почему-то смеются. Я не понимаю, почему все смеются. До этого у меня была немного другая работа, я был в другой реальности. Вокруг меня были люди, которые не то, что компьютер, они и счёты не видели никогда. Да, я писал от руки.

- Кантемир пьёт и пишет пьяным свои тексты.

- Я всегда и журналистам говорил: творить надо под лёгким флёром, но никак не под тяжёлым похмельем. Поэтому, если и было такое, то всегда в рамках дозволенного, мы не переходили границ. Но это в прошлом - на сегодняшний день я не пью уже года полтора.

- Cила воли?

- Нет. Это спор. Мы с Борисом Ветровым поспорили. На обрезание. Что я не буду год пить. Если выпью - обрезают меня публично. Но Боря проиграл. А мне понравилось не пить. Мало того, я курить бросил даже. Это всё ложные стереотипы о журналистах: кофе, сигарета, рюмочка коньяка. Мы это выдумали всё. Оно не нужно. Оно ломает и творчество, и структуру работы.

- Кантемир молдаванин из многодетной московской семьи?

- Семь братьев нас всего. Я третий-четвёртый - из двойняшек. Но он голубоглазый блондин, худой и высокий. Мы росли на юге Бессарабии, а потом все в основном пошли по военной линии. Сергей, который в Москве, заканчивал военный общевойсковой, но не пошёл служить. Руслан, который в Петербурге, закончил Ленинградское высшее военное училище подводного плавания. Он был штурман, а теперь в бизнесе. Ванька - мошенник, но в хорошем смысле слова…

- А ты?

- А я сюда приехал служить в конце 2002 года в одну из воинских частей Сибирского военного округа. Я - кадровый военный, заканчивал Военный Краснознамённый институт Министерства обороны в Москве. Когда-то это был Военный институт иностранных языков.

- Как кончились «Регновости» и началась «Вечорка»?

- Я сначала пришёл на «Русское радио», и мне легенда под именем Сергей Валентинович Бутяев (Сергей Бутяев – директор радиостанции до 2007 года – ред.) сказал: «Так, отлично, ты побудешь тут редактором, потом Борис Борисович Ветров вернётся из отпуска, и вы будете работать вместе: он - редактор, ты – журналист». А Борис Борисович вернулся из отпуска года через три. А в 2005-м уже дочь у меня родилась.

Мы настолько были раздолбаи тогда, мы не понимали, что делаем вещь, на самом деле. Историю. И если в РСН (Русская служба новостей) были главнее всего деньги, то потом, когда мы отделились новостями, открыв ИА « Регновости» (первое информационное агентство в Забайкалье – ред.)/, появилось подобие концепции.

Но в 2007 году мы хорошо продались на выборах в гордуму ЛДПР и попёрли против Путина. Была поставлена задача найти меня, прикрыть на время предвыборной кампании, а лучше что-нибудь пришить. Это мне знакомый кгб-шник рассказал. Я в тайге спрятался. А когда вернулся – надавили на учредителя «Регновостей» - так как у меня не было паспорта, «Регновости» были записаны на него, и агентство закрыли.

У меня была моя Маша, и нам надо было на что-то жить. А кроме как мало-мальски писать и неплохо маршировать на плацу я больше ничего не умею. Маршировать я уже не хотел.

- Я был уверен, что я открою газету, и она будет работать, несмотря на сложности забайкальского рынка. У меня был безликий штат, я пока его не видел, но знал, что он будет. И я хотел назвать газету - «Скотный двор». По известному классическому произведению. Денег у меня не было. Было желание и это видение. Поехал по бабушкам, которые продают газеты. Они меня знали, я их знал. Я любил знать всю цепочку в газете - от первой буквы до момента её продажи. Бабушки говорят: «До сих пор «Вечорку» спрашивают».

Я пошёл в банк и наплёл какую-то ахинею: дайте мне денег, я буду ремонт делать. …Первый номер мы выпустили в мае 2010 года. Офис был в подвале дома, где магазин «Компас», там качалка и был маленький, без окон, кабинетик, я, Анфиса, Боря, Димка Саклаков, поэт, нам помогал и Коля… фамилию забыл, на вёрстке был. Вот этим всем ребятам огромное спасибо.

- Есть у «Вечорки» прямые конкуренты?

- «Земля». Забайкальский газетный рынок, на мой взгляд, можно разделить на две составляющие: в одной «Земля», «Вечорка», районки, во второй - все остальные краевые издания плюс «Читинское обозрение». Районки с нами, потому что одна читательская аудитория. Когда редактором «Земли» был Родионов (Виктор Родионов - основатель газеты – ред.), работавший в районках, знавший газетный рынок с низов, он изначально выигрывал поединок с «Экстрой» и «Эффектом», где учредителями с претензиями на редакторские функции были ребята от коммерции. Для них СМИ было больше игрушкой и зарабатыванием денег для самоудовлетворения, политических и иных амбиций, а в «Земле» был человек изнутри. Ну, туда же относим «Забайкальский Рабочий», «Читинское обозрение» - меняем только ребят от коммерции на Гениатулина и Михалёва. Я увидел эту ситуацию со стороны и понял, что если «Вечорке» как-то угадать, то надо идти по проторенной дорожке Родионова.

- Кто выигрывает?

- По тиражу они пока впереди. И это нормально. Но у них стремительное падение после смерти отца-основателя. У нас в то же время тенденция роста. Ну, и, если бы я был на месте Наместникова (осуждённый за хищение из краевого бюджета депутат заксобрания, учредитель «Земли» - ред.), я бы сидел на «десятке», но у меня тираж был бы стопятьсот тысяч. Я бы такое оттуда писал! Сам бог подарил такой шанс.

А когда газета пошла, вокруг меня оказались люди с деньгами. Депутаты, предприниматели предлагали деньги, но за контроль над проектом. Я им отказал. Потому что это получилась бы вторая «Экстра» и «Эффект». Мне это не надо было.

- «Вечорка» на китайском языке - это такая кремовая завитушка на торте или реальное освоение рынка?

- Это бизнес, конечно. И было бы плохо, если бы это не было так. Но это тот бизнес, который, я считаю, нужен родине на данном этапе: китайцы вроде бы наши друзья сегодня, но они такой народ, что им об этом надо напоминать. И я думаю, что через «Жаньминь Ван Бао» мы будем им с периодичностью раз в неделю напоминать, что вопросы Даманского решены, и никаких у нас противоречий и споров не будет. Я понял недавно, что так мало отведено нам в этой жизни, и хочется сделать что-то полезное, важное, нужное. Помнишь, как в «Д'Артаньяне»? «Это нужно только королеве, Д'Артаньян?». – «Это нужно мне, Атос».

- Часто тебя просят о чём-то не писать?

- Часто. А я, наверное, дураком кажусь: «Как не писать?»

- Откуда у вас прекрасные фотографии чиновников с бандитами?

- 90% фотографий мне слили. Остальное мы собирали по крупицам.

- Как ты оцениваешь команду Ильковского?

- Я дважды работал на него на выборах – в депутаты Госдумы, и в губернаторы. И он мне нравился. С ним было легко работать. Но в один прекрасный момент, когда я ближе познакомился с его окружением… Я понял, кого они мне напоминают. Мой старший брат Серёга живёт в Москве, он гениальный человек - умудряется раз в 4-5 лет становиться долларовым миллионером, потом всё терять, а потом опять становиться долларовым миллионером. Как у него это получается, я не знаю. И в 90-х, когда я ещё служил в армии, у Серёги и его товарищей были ежевечерние пьянки в расплодившихся тогда в центре Москвы саунах, кабаках. Иногда я там тоже бывал. Смотрел на этих людей, они сидели, выпивали, закусывали осетриночкой и говорили: «Завтра я лечу в Юганск», «А я - в Сургут». И они реально туда улетали и прилетали оттуда с чемоданами акций предприятий, скупали их. Эту манеру поведения – нуворишество, хапужничество - я увидел через 20 лет в ребятах из команды Ильковского. И от этого я ужаснулся.

- Уедут они все, по-твоему, или останутся?

- Не все. Цырендоржи Цыбендоржиевич (депутат заксобрания Цырендоржи Дамдинов, лидер регионального отделения «Справедливой России» - ред.) не уедет, потому что у него классная стоянка есть под Могойтуем - овцы, бараны. Он останется. Это та пуповина, которая связывает его с Забайкальем.

- Кто сейчас работает в «Вечорке»?

- Когда мы заработали первые деньги, - а мы заработали их на первом тираже, - рублей по 500, кто-то сказал, что он не будет за такие копейки работать, ушёл. Остался Боря Ветров. Какой бы он ни был, я ему благодарен. Мы вдвоём тянули эту газету год. Сегодня у нас работают Олег Тополев, Александр Ярёменко, Мария Снегова, Андрей Царёв, начфин, экспедитор. И несколько студентов, которые просили не называть их реальных имён, потому что они боятся Владимира Алексеевича Тихомирова (заведующего кафедрой журналистики в ЗабГУ – ред.). Который, между прочим, нет чтобы поучиться у нас кое-чему, он студентам говорит: «Кантемир - это сумасшедший придурок, который только пьёт».

- Хватает этим студентам трудолюбия?

- Нет.

Молодёжь приходит, я их спрашиваю: кто из Читы? Постойте в сторонке. Кто из районов? Им: «Ребята, сегодня я вам билет оплачиваю, вы домой, к родственникам и - организовать корпункт в деревне Зюльзя, Букукун…». Там настоящая жизнь, не здесь.

…Были мы однажды с Тополевым в командировке, в одной деревне, километрах в 600 от крайцентра. Работали по клубу, в котором крыша протекала в прямом смысле. Районные власти должны были выделить деньги, депутаты, как всегда, разделились на про и контра. Зашли в клуб, а там нам сказали, что директора нет, она, мол будет через часик-другой.

Мы решили время зря не терять и поехали искать точки нелегальной спиртоторговли. Первая тетенька затрапезного вида привела нас точно по адресу. Оказалось, что хозяйкой двора, в котором торгуют бухлом, и есть та самая директриса клуба, встречи с которой мы так жаждали. Ты спросишь, почему я не называю деревню? Объясню - я обещал ей, при условии, что она прекратит спиртоторговлю. Наш человек оттуда докладывает, что при слове «спирт» эта тётенька с тех пор теряет сознание.

И я говорю выпускникам – работать в районах надо. Через месяц начнёте зарабатывать свои деньги плюс станете там самым авторитетным, уважаемым человеком у себя. Ребятам, которые в наших корпунктах работают, - им особый респект. Они, между прочим, районный коэффициент получают + 25% к городским гонорарам.

- То есть выпускникам никак в «Вечорку» не попасть?

- Я их заберу через три года, если они захотят, но они не захотят.

И Тихомирову вот этому бы учить – ну, никто нас не ждёт, будь ты хоть семи пядей во лбу. Вот этому бы учить, а не только жанрам журналистики. Ну, меняется мир-то, другой он. Даже Кантемир уже не пьёт.

Нет, опять же, ничего плохого в том, - и я настаиваю на этом, - чтобы человек научился писать за деньги. Это не говорит о том, что к журналисту пришёл заказчик Иван Иванович, дал 100 рублей и сказал: «Напиши гадость про Ивана Петровича». Ни в коем разе. Не об этом речь. Но уметь монетизировать свои тексты выпускник журфака должен.

Меня Маша Вырупаева (журналист «Радио России – Чита» - ред.) всегда спрашивает, правда ли, что я умудрился на выборах купить квартиру? Выборы, не выборы, но квартиру я купил, да. Работая в журналистике, можно купить квартиру.