Как школьники стали клиентами - беседа с учителем

В школьных коридорах – затишье перед бурей очередного учебного года, 23-го по счёту в копилке стажа Елены Гаттаровой, учителя русского языка и литературы школы №18. Выпустившись в 1990 году из тогда ещё читинского педагогического института имени Чернышевского, работать в школу идти не хотелось, но уговорила настойчивая подруга. В 1992 году в школе появилась новая учительница.

– Было сложно, потому что мне сразу дали 9 класс с 26 учениками, из которых всего три девочки, остальные – парни. Вообще же атмосфера в школе была тёплая, дружественная, помогали учителя-стажисты, особенно Калёнова Алла Дмитриевна, которая по сей день работает в школе №49, преподаёт английский язык. Она и у нас его преподавала. Была такой вот своеобразной «школьной мамой». Приходила на уроки, потом мы с ней эти уроки анализировали, разбирали, где-то даже не без слёз приходилось. Она мне, конечно, во многом помогла. Что касается учеников, то по сравнению с детьми сегодняшними было проще, потому что тогда ещё многие были пионерами, комсомольцами – у них были какие-то идеалы, самодисциплина.

Сложно было в экономическом плане, когда не давали зарплату и приходилось задолженность брать продуктами и даже авиа и ж/д билетами. Хотя вначале стабильность в школе всё-таки была. Проблемы начались где-то с 1996 года.

– Почему именно русский язык и литература?

– При поступлении в институт меня больше тянуло к истории, но я побоялась конкурса. На филфаке этот конкурс был поменьше, я поступила туда, а когда началась учёба, всё это стало нравиться, затягивало очень сильно. Потом, когда в школу пришла, об истории уже и не думалось. Хотя ведь и литература – это тоже история, история в образах. Ну и, конечно же, она многому учит. Когда обсуждаешь с учениками то или иное произведение, они начинают анализировать поступки персонажей, скажем, Толстого: говорят, а вот я бы так не поступил, как Андрей Болконский. А это уже даёт стимул к размышлению о собственных поступках.

Что касается русского языка, то здесь я не буду оригинальной, если скажу, что каждый человек должен быть грамотным. Иногда смотришь выступления наших политиков, которые элементарно не умеют склонять числительные, ставить ударение. Это сразу режет слух. Для них это может и не элементарно, но всё это говорит о языковой культуре человека. А язык ведь нужен везде: написать заявление, поздравление, письмо, хотя эпистолярный жанр уже и уходит в прошлое, к сожалению. Но даже и в SMS-сообщении нужно уметь писать не корявое «чё делаш», а грамотное «Что делаешь?». Это важно, на самом деле. Как важно и живое, а не «SMS-очное» общение.

– Если сравнить 90-е, 2000-е и настоящее время, что изменилось в восприятии учениками русского языка, в их общем мировидении и какие сложности при этом возникают?

– Дети перестали читать. На уроках литературы пользуются электронными книгами, меня это очень возмущает. Я с этим борюсь, и к концу года всё-таки большинство учеников начинают приносить бумажные книги. Ведь когда её читаешь, когда перелистываешь последнюю страницу, становится грустно, испытываешь эмоции, есть какой-то отклик в душе. В электронном же варианте, я считаю, этого нет. Кроме того, очень сильная безграмотность: дети порой не знают лексического значения многих слов. Например, в этом году восьмиклассник спросил на уроке, что означает слово «жатва». Когда я ему ответила, он не поверил: «Да ну, «Жатва» – это фильм». Потом он мне показывал в каком-то интернет-словаре, что жатва связана с некой бойней или чем-то вроде того (вероятно, подразумевается фильм «Голодные игры», где Жатва – это церемония выбора участников для соревнований на выживание. – ред.).

У детей вообще стал очень маленький словарный запас. Часто очень сложно услышать хотя бы 10 связных предложений в монологическом высказывании по тому или иному поводу. Очень слабо формулируют мысли. Я связываю это всё с компьютеризацией и интернетом, где они проводят большую часть времени, где у них свой язык, максимально укороченный, чтобы быстрее было писать что-то. А живой русский язык они постепенно забывают. Если ещё и учебники в электронном варианте приносить станут, то я уже и не знаю, что делать. Компьютеризация школ – это, с одной стороны, хорошо, дети получают больше информации. Но традиционные мел и доска лучше. Живее как-то, непосредственнее в общении с учениками.

Сейчас ещё в 10 и 11 классах часы по русскому языку сокращены. В некоторых школах это один час, в нашей школе администрация пошла навстречу – у нас 3 часа русского языка. Это, может, связано с тем, что у нас гуманитарный профиль в 10 и 11 классах. Но за эти 3 часа научить детей всё равно очень трудно.

– А как складываются отношения с родителями, часто случаются конфликты?

– У меня в этом плане, к счастью, всё хорошо, у коллег по-разному. Некоторые родители, когда появляются какие-то проблемы, сразу же идут в комитет образования, не заходя даже в кабинет директора, не пытаясь найти компромисс на уровне школы хотя бы в начале конфликта. Родители сейчас стали требовательнее, чем раньше. Но их претензии, как правило, носят бытовой характер: «Вот вы ему то-то и то-то сказали, а зачем вы ему это сказали, так нельзя, это непедагогично». Приходится быть аккуратнее, чтобы не сказать лишнего слова.

В плане учёбы многие родители идут в школу только тогда, когда у ребёнка складывается патовая ситуация – обычно, это начинается в апреле-мае. И все их претензии и тревоги выливаются на предметников и классных руководителей, которые, по их мнению, должен ученика опекать и оберегать постоянно. Разное отношение у родителей, это в любой школе, наверное, так: у одних хорошее, дружественное, у других – агрессивное, в каждом действии пытаются найти какой-то изъян и превращают его чуть ли не в катастрофу.

– На ваш взгляд, какие сейчас основные проблемы в школьном образовании Забайкальского края и в чём их причины?

– Многие проблемы сегодня от снижения статуса учителя. Выпускники-педагоги не идут работать в школы. Средний возраст учителей в нашей школе, например, это 40 лет и если так будет продолжаться, то школы просто опустеют. Прежде всего, это связано с низкой заработной платой. Если говорить, что учитель у нас в регионе получает 30-35 тысяч рублей, а то и меньше, и ведёт при этом 48 часов в неделю, хотя положено 18, то часто это «урокодательство» без претензии на качество. У нас учительница одна уехала в Москву, ведёт 18 часов и получает 70 тысяч в обычной общеобразовательной государственной школе – это конкретно её слова. Наверное, поэтому сейчас молодёжь в школах не задерживается. Кроме того, многие приезжают из районов, некоторым нужно покупать квартиру, они берут ипотеку, которую надо выплачивать, а учительская зарплата позволить этого не может.

Ещё, насколько я могу судить, сейчас в вузах не уделяют особого внимания методике преподавания. Даже у закончивших магистратуру молодых учителей нет понимания учебного процесса, они не могут написать тот же план урока.

Конечно, одним повышением зарплат всех проблем не решить: нужно поднимать сам статус учительской профессии. Здесь и от родителей многое зависит. Сейчас ведь как, школа оказывает образовательные услуги, это как с юридическими услугами, то есть всё как-то казённо, сухо. При этом на школу сваливают всё, то есть школа должна и воспитывать, и учить. Тогда чем, интересно, родители должны заниматься? В первую очередь, воспитанием должны заниматься именно родители, а школа – давать знания. Одно другое не исключает, конечно, но всё же. А родители часто воспитывают ребёнка так, что он приходит в школу как заказчик или клиент – получать «образовательные услуги». Которые он иногда и получать-то не хочет.

– Как вы относитесь к системе ЕГЭ?

– Двоякое отношение. С одной стороны, детям при поступлении в институт не нужно испытывать стресс второй раз. Сертификат о сдаче ЕГЭ ведь даёт возможность в течение 4 лет пробовать силы для поступления в вуз. С другой стороны, теряется индивидуальность ученика. Когда ребёнок сдаёт экзамен и непосредственно при этом общается с учителем, то становится видно, чего он стоит, каковы в действительности его знания. А ЕГЭ обезличивает, и это всё-таки лотерея: кому сложнее попадётся КИМ, кому проще. И сама процедура проведения не совсем правильная: дети не очень уютно чувствуют себя в другой школе, тем более, сейчас сделали довольно серьёзный досмотр.

Ещё этот новый допуск к ЕГЭ, сочинение по литературе. Это дополнительная нагрузка и на детей, и на учителей. Дети отвыкли писать сочинения, а теперь вот так сразу стали обязательными тексты не менее 350 слов. Если меньше, то их просто не проверяют. Конечно, то, что учеников хотя бы таким способом «стимулируют» к умению писать сочинения, это хорошо, но минус в том, что ведь направления, темы известны заранее: либо война, либо проблема отцов и детей, природа и человек и так далее. Соответственно, ученик берёт ту или иную тему, и читает что-то исключительно в этом направлении. Если «Природа и человек», то Астафьева или Распутина. Если тема войны – Васильева, Быкова, Кондратьева. Думаю, это односторонний подход.

– Что вы думаете об обязательных экзаменах для гастарбайтеров по русскому языку и истории? Нужно ли это, если человек приехал из другой стороны, скажем, на один рабочий сезон?

Если человек приезжает в другую страну, пусть даже и на месяц, он должен знать язык хотя бы на бытовом уровне. Ну и письменную речь хотя бы на уровне российского двоечника. А если остаётся на длительный срок, то и уровень владения языком должен быть соответствующим. Неприятно становится, когда в общественных местах люди между собой демонстративно начинают разговаривать на другом языке. У нас с этим чересчур гуманно порой. Они же в своих странах требуют знания языка и истории.

В нашей школе училась одна девочка-азербайджанка. После 9 класса, когда она получила «пятёрочный» аттестат, отец увёз её в Баку и там её заставили сдавать историю Азербайджана по программам с 1 по 9 класс, потому что она там всё это время не жила. Она всё лето зубрила эту историю, сдала и начала учиться. Но отношение к ней было, как говорится, не очень, потому что язык она знала плохо – с рождения жила в Чите. Проучилась 2 месяца, а потом отец вернул её обратно в наш город. Успешно закончила 12-ю гимназию. Очень умная девочка, по русскому языку наши оболтусы так не писали.

Я это к тому, что приезжая в другую страну не будучи туристом, хотя и им тоже, нужно в любом случае знать её язык и историю, хотя бы иметь представление. И сделать это обязательным.

– Следите за ситуацией в крае, в стране?

– Слежу, конечно. Думаю, выражу мнение многих забайкальцев, если скажу, что краю не хватает стабильности. Неизвестно, чего ждать от завтрашнего дня. Та же ценовая политика… Разница в этом смысле ощущается уже в соседних регионах, в Иркутской области и Бурятии. Что до государственных проблем, то взаимоотношения России и Украины вызывают тревогу. Так не должно быть.

– Как вы можете оценить прошедший учебный год и чего ждёте от года наступающего?

– Ну что сказать, в этом году было много золотых медалистов. Это говорит, о том, что в образовании не всё так плохо, потому что получить медаль, сдавая ЕГЭ, непросто. Если говорить о школе, то отмечу, у нас становится больше учеников. Некоторые родители с февраля начинали записывать к нам детей. Пройдя по большим школам, возвращаются, говорят, что у нас уютно, как в детском саду – получается, немного продляем детство.

От грядущего учебного года ожидаю материальной стабильности, потому что в году прошедшем многих учителей настораживали все эти задержки зарплат, которые прокатились весной по краю. И конечно же, достижений от своих учеников, побед на олимпиадах и конференциях. А как итог, удачной сдачи ЕГЭ, чтобы как в этом году: русский язык сдали все выпускники, двое из которых золотые медалисты. Когда выпускаешь ребят, то все издержки учительской профессии – нервы, конфликты и прочее – всё это забывается. Ведь мои достижения как учителя – это мои выпускники. Я радуюсь их успехам и мне приятно, что они не забывают школу, звонят, приходят.