Ампутация остатков медицины в Забайкалье — обзор краевой прессы

Балей, не болей!

Жители Казаковского Промысла скинулись и купили для своей больницы кардиограф. Их подстегнула смерть учительницы, винить в которой можно отсутствие аппарата. Скидывались на него без преувеличения все — «коммерсанты», как их тут называют, бюджетники, даже пенсионеры несли выкроенные со скудных пенсий сторублёвки. Кардиограф в сельской амбулатории появился, но вот беда — её собираются закрывать.

Село Казаковский Промысел, как и половина Балейского района, стоит на месторождении золота. Поэтому оно ещё при Царе было местом каторги — здесь мотали срока матросы с броненосца «Потёмкин», Григорий Котовский и революционер-демократ Михаил Михайлов — едва ли не основоположник феминизма. Поэтому немного символичным кажутся розы, выглядывающие на это место с садика местного депутата Татьяны Леонардовны Подойницыной. Односельчане же видят тут другого символизма: «Ты поэтому такая революционерка, потому что рядом с Михайловым», — говорят они учительнице-общественнице. Переворотов она не устраивает, но, как и её сосед век назад, борется за права человека, поднимает шум, пишет в инстанции. Сейчас поле её деятельности — здравоохранение.

«У нас на этой речке ещё до революции был прииск, — говорит Подойницына, проводя мини-экскурсию по селу. — Добывали золото амальгамированием — с применением ртути, которую потом, очевидно, там же и бросили. А там жила женщина — как со страниц романов — замуж не вышла, но делала всё сама: косила, строила, а когда сестра её умерла, забрала и вырастила её детей. Всегда была здорова, но, видимо, ртуть её сгубила — буквально за год она сгорела от рака. Онкология — это наш бич. Да не только онкология — жизнь у нас сложнее, чем в городе, все болячки вылазят быстрее. Больницу нам закрывать никак нельзя».

Принесли миллион и упали в ноги

История больницы — это борьба за существование, начавшаяся в 2010 году. Наверное, поэтому фельдшер Андрей Моисеев без халата похож на партизана — у него крепкие волосатые руки, взгляд хмур. Но местные жители его боготворят — за год принял в селе двое родов, по вызовам гоняет на китайском мокике.

«Зарплата у меня 8 лет назад, смешно сказать, была больше, чем сейчас. Получал 35–40 тысяч — это и стимулирующие, и федеральные, работал на 1,5-2 ставки. Всё потому, что до 2010 года больница была самостоятельным юридическим лицом и жила богато. На счету лежали миллионы, и всё, что в больнице есть, куплено в то время. Мы не нуждались ни в чём: надо лекарства — поехали, закупили, лечили дорогостоем, а не как сейчас — лекарствами пациента. В 2010 году нас объединили с ЦРБ, у которой к тому времени долг был около 20 миллионов за тепло, электричество, по зарплате и так далее. Когда мы пришли, принесли с собой ещё 1,3 миллиона», — говорит Андрей Моисеев.

В разговор вступает его жена Светлана Валерьевна. Она тоже трудится в больнице акушером, но из декретного отпуска ждёт сокращения. Такое уже было — предыдущий отпуск по уходу за ребёнком окончился тем, что от ставки акушера оставили одну четверть.

«Ильдиканская больница над нами хохотала. Они-то на оставшиеся деньги сделали ремонт, закупили расходники, физраствор. Когда мы вскоре упали на колени перед ЦРБ — дайте это и дайте то, Ильдикан ещё гордо стоял благодаря своим запасам. Но годик постоял, и всё», — вспоминает «половинка акушерки».

Дальше покатилось, и участковую больницу, служившую многие десятилетия 11 сёлам, начали оптимизировать. Одновременно с этим в больнице шла перестановка главврачей — за три года сменились пятеро. Назначенный в 2014 году новый главврач Евгений Бывалин открыто говорил в интервью, что получил от министерства расстрельный приказ — оптимизировать штаты. Закрыли круглосуточное отделение, и селяне до сих пор вспоминают, как вывезенное с ненужной кухни оборудование кто-то видел брошенным во дворе ЦРБ. С персоналом обошлись чуть гуманнее — медсестёр перевели в сторожа. Дооптимизировали до того, что в 2016-м и. о. министра Сергей Давыдов констатировал: «Балейская ЦРБ нуждается в экстренном лечении». Метод врачевания «лечить подобное подобным» подсказан не иначе как булгаковским дьяволом. Немногочисленный персонал амбулатории ожидает сокращение — «под нож» пойдёт одна из двух медсестёр и лаборант.

«Лаборант работает на куст, то есть на жителей 11 деревень (Ургучан, Елкино, Лесково, Унда, Казаковский Промысел, Большое Казаково, Жидка, Усть-Ягье, Колобово, Анохово, Верхний Кокуй). Это и удобно — жителям в Балей не надо мотаться, если детям нужны, скажем, анализы перед садиком. И быстро, что для лечения очень важно. В ЦРБ и без нас много пациентов. В начале июля я отправил на анализы девочку с мочекаменной — так её очередь подойдёт 8 августа. Через месяц ребёнок-то загнётся», — объясняет фельдшер перспективы.

Селянам уже объяснили, что лабораторию прикрывают из-за устаревшего оборудования, которое не пройдёт проверку. Селян это вообще не утешает, потому что с 20 августа начнётся мучение, умноженное на сезонную необходимость медосмотра среди учителей и детсадовцев. С баночкой мочи или кала селянам придётся тащиться в Балей на автобусе, который приходит как раз к 10 часам, когда лаборатория прекращает приём. Обратно уехать можно будет только вечером или на такси за 500 рублей. А если нужны какие-то процедуры типа уколов или капельницы, из-за которых в стационар не кладут? Сейчас жители 11 сёл — почти 3 тысячи человек — эту необходимую мелочь теряют.

Люди злятся. Одни говорят, что закрытие лаборатории, которой нужны по большему счёту центрифуга и микроскоп, это повод для полного развала больницы. Другие вспоминают, как в селе прикрыли физиокабинет, а «устаревшее» оборудование оттуда попросту забрала себе ЦРБ. Не осталось среди пациентов людей, которые верят обещаниям районных властей купить оборудование за счёт социального партнёрства со старателями. Посулу этому почти год, но пока золотодобытчики помогают местной медицине только тем, что дают подработку фельдшеру Моисееву. Из-за них он прерывает разговор и едет врачевать на китайском мокике, который порой выполняет роль «неотложки».

Где сейчас тот час?

Разговор продолжается с его женой: «Больница тут работает долгие годы. Шестьдесят четыре года назад бабушку мою до неё не довезли из Колобово, поэтому мама родилась вон там, на пригорке. В СССР хоть соблюдался золотой час (время, необходимое для оказания первой медпомощи — ред.), а сейчас про него забыли. От Балея до Усть-Ягья ехать 1,5 часа, не меньше, туда-обратно — уже 3 часа. Человека, считай, потеряли».

Светлана Валерьевна, кажется, уже смирилась с закрытием больницы. В этом случае она либо пополнит штат сторожей с медобразованием, либо просто будет сидеть дома, как это уже делает опытнейший врач-терапевт. Что его побудило — неизвестно. Селяне говорят о конфликте с руководством или о намеренном выдавливании специалиста ради экономии. Так или иначе, мужчина, которому ещё бы поработать, вышел на пенсию, несмотря на опыт, дочь-школьницу и просьбы земляков. Врач этот без преувеличения местная звезда медицины — каждый второй житель села просил вставить в текст строчку о нём.

«Вообще в медицине всё странно, — продолжает «половинка акушерки». — Когда меня сократили, я работала с 8 до 11.30. Но если вдруг понадобилась в 5 утра, должна бежать. Я сначала встала в позу перед руководством — неурочное время оплачивайте отдельно, а часы работы у меня в трудовом договоре указаны — вот пусть приходят и рожают. А мне в ответ: «Ты клятву давала, вот и беги, не то мы тебя затаскаем по прокуратурам», бегала. Не прокуратуры боялась, а за две жизни — беременные же. Но всё равно обидно, что кто-то работает за деньги, а мы за клятву. С санитарками что происходит? Попробуйте сейчас найти санитарок хоть в деревенских ФАПах, хоть в районке. Зарплату-то им обещали поднять, а на деле ставки сократили или перевели в уборщицы».

«Хорошая глава была Татьяна Павловна, всегда с нами, всегда за нас. Видимо, поэтому её держать не стали — власть же у нас против народа работает», — отзываются жители о Татьяне Серебрянниковой, вернувшейся из кабинета главы сельского поселения в геологоразведочную экспедицию. Учреждение тоже ликвидируется, а его сельским работникам цинично вместо сокращения предложили работу в Чите. Но коллектив женщин, в стареньких компьютерах которых данные о многомиллиардных залежах золота, просит написать лучше о больнице — может, её удастся спасти.

«На последнем сельском сходе, осенью или весной, руководство района и главврач обещали, что никакие решения по больнице без нашего участия не будут приниматься. Но процесс идёт, хотя мы и протестовали, и бумаги отправляли. Все ссылаются на Минздрав, который что-то требует, а местные берут на козырёк, — говорит экс-глава, подтверждая слова о себе. — У нас и так в селе была серия смертей от сердечно-сосудистых. После того как учитель погибла, скинулись на кардиограф. У нас юго-восток уже обезлюдел — люди бросают дома, бегут. Остаются пожилые, которых оставляют без медицины. Раньше к нам ездили врачи, а теперь вместо них какие-то мошенники — одним аппаратом полную диагностику проводят, лекарства продают. Вот люди от безысходности и идут».

К разговору присоединяются и другие геологи, вспоминая все грехи ЦРБ — очереди, нехватку женских докторов, слухи о закрытии детского отделения и отсутствие патологоанатома. Но кто-то вспоминает, что патологоанатом всё-таки появился.

«Ну всё. Значит, нашу больницу можно закрывать. Мы теперь пациенты патологоанатома», — мрачно шутит Серебрянникова.

Мрачнее шутки только реальность. Во время поездки в Казаковский Промысел в моей памяти были свежи монологи спикера Совета Федерации Валентины Матвиенко. Взять бы её с собой, да послушать по итогу, как она советует всем рожать, а Минздраву — разобраться с бегством врачей из края. Тут, Валентина Ивановна, не сломанная плита, а сломанная Конституция, честное слово.

Люди убеждаются в том, что стране они не нужны по сопоставлению двух цифр — объёму добычи золота в Балейском районе и расходам на сельскую медицину. Но даже с этим убеждением они не теряют человеколюбия, находя слова о девочке-почечнице, беременной с двумя жизнями и о том, кого бы спас «золотой час». Нет уже такой заботы в мире, где 11 сёл записывают к патологоанатому.

В селе насчитывается 16 онкобольных — это число не меняется с 2007 года. Жителей пугает такая стабильность, а также то, что двум мужчинам диагноз «рак» поставили только после вскрытия.

Егор Захаров. «Вечорка» №31 от 1 августа

Чтоб хлеб растили со знанием и по любви

Для комплексного обсуждения проблем аграрного образования в регионе необходим заинтересованный диалог представителей всех уровней образования, науки, практики и экспертов — уверена председатель комитета по аграрной политике и потребительскому рынку Законодательного собрания края Элина Акулова.

Количество и качество

— Элина Валерьевна, с чем связан интерес вашего комитета к этой тематике?

- Проблема аграрного образования и вообще проблема дефицита кадров на селе поднимается практически на всех площадках законодательного собрания, не только на площадке нашего комитета, но и на выездных заседаниях других парламентских комитетов, потому что проблема существует, и она достаточно серьёзная.

Сегодня средний возраст работающих в сельхозорганизациях составляет 47 лет. Причём половина работников имеет среднее специальное образование, четвёртая часть — высшее образование, остальные — чистые практики, которые пришли на село и работают, учитывая лишь свой жизненный опыт.

В России сегодня 54 сельскохозяйственных вуза и порядка пятисот образовательных учреждений среднего профессионального образования. Учебные заведения аграрного профиля сегодня существуют в 58 регионах России; если говорить о Забайкальском крае, то это Забайкальский аграрный институт (филиал Иркутского университета), учебные заведения среднего профессионального образования в Приаргунске, Нерчинске и в Агинском Бурятском округе.

— Достаточно же?

- Безусловно, самих учебных заведений достаточно. Но мы должны сегодня понимать, что учебное заведение аграрного профиля, в отличие от любого другого, имеет свою специфику. Оно должно иметь землю, потому что аграрное образование в принципе невозможно без тех компетенций, которые даёт работа на земле; должно иметь ветеринарные клиники, немыслимо без лабораторий, и так далее. Проблема материально-технической базы наших учреждений аграрного профиля существует, и ситуация оставляет желать лучшего. Это я сейчас говорю очень мягко.

— «Наших» — это Забайкальского края или России?

- В конце 2017 года на площадке Совета Федерации состоялись парламентские слушания «Ключевые аспекты аграрного образования». С учётом того, какие вопросы там были рассмотрены, можно говорить, что проблема эта практически одинакова как минимум для субъектов Сибирского федерального округа, но я более чем уверена, что и для территории всей Российской Федерации.

Деньги вернут

— Какие предложения или решения слушаний кажутся вам самыми полезными?

- Предложений было высказано много.

Одно из основных заключается в возможности получать учреждениями образования государственную поддержку при производстве сельскохозяйственной продукции. Как мы знаем, в определённое время им было в этом отказано. В рамках, которые ставит сегодня Бюджетный кодекс, образовательное учреждение не является сельхозтоваропроизводителем, поэтому такое право они утратили. Но объёмы продукции, которая производится в учебнопроизводственных хозяйствах при аграрных вузах и сузах, достаточно большие. Такая поддержка кажется необходимой и важной.

Эта проблема была обозначена, участники слушаний рекомендовали Госдуме ускорить рассмотрение и принятие федерального закона, предусматривающего включение научных и образовательных организаций, которые осуществляют производство, первичную и последующую переработку сельскохозяйственной продукции в систему мер господдержки в сфере развития сельского хозяйства.

Такой закон принят. Он требует ряда подзаконных актов, но теперь есть возможность действовать. Это радует.

— Что, напротив, не было услышано, но необходимо?

- К сожалению, не вошли в рекомендации предложения ряда регионов о необходимости совершенствования системы профессиональной ориентации учащихся средних образовательных школ по специальностям сельскохозяйственного профиля. Имеется в виду система агроклассов, агрошкол, которая в своё время, кстати, в Читинской области была одной из лучших в России.

В рекомендации Совета Федерации не вошли предложения Новосибирского государственного аграрного университета — его представитель говорил о разобщённости высшего и среднего профессионального аграрного образования. Сегодня не сформирована та цепочка, которая раньше была и должна быть: школа - техникум - институт/университет. К этому надо возвращаться.

Агроклассы

- Что делать?

- Я убеждена, что необходимо вернуться к созданию агротехнологических классов с дополнительным изучением предметов, которые помогут поступить в профильные учебные заведения - математика, физика, химия и биология. Ну и, безусловно, необходима профориентационная работа.

Мне как депутату приходится часто выезжать в районы, бывать в школах. И к сожалению, зачастую ребята, учась на селе, не рассматривают себя в дальнейшем в сфере сельского хозяйства. А вот в аграрных классах, в аграрных школах ситуация совершенно другая.

Мне очень понравилось, как выстроена эта профильная работа в Беклемишевской школе. Те навыки, которые даются детям, приятно удивляют. Например, урок животноводства построен на практическом изучении продукции, производимой в сельхозпредприятии, действующем в селе. В класс приносят только что надоенное молоко и изучают его плотность, кислотность и т. д. То есть ребята не только получают знания по химии, физике, а в будущем, придя в магазин, как, например, папа или мама, они просто не будут брать молоко, которое таковым не является. Они понимают состав и никогда не напоят своих близких ненастоящим молоком. Это здорово.

Очень интересным мне показалось, что ребята совершенно свободно владеют знаниями, как настроить плуг, как провести вспашку. Я спросила одного из учеников: «Для чего тебе это нужно, ведь в наше время всегда можно какого-то нанять?» Он ответил: «Даже если я не буду пахать сам, я в любой момент смогу поправить того, кто это будет делать!»

Хотелось бы, чтобы система агрошкол, или хотя бы агроклассов, возродилась.

— А насколько это реально?

- Эти болевые точки аграрного образования для нас впервые обозначил директор ЗабАИ Игорь Анатольевич Борискин — по его инициативе в комитете состоялась рабочая встреча.

Затем мы изучили опыт школ, встречались с разными людьми, с теми, кто раньше работал в аграрном образовании. На совещании с членами региональной общественной организации «Забайкальское педагогическое общество» эта тема также поднималась. Как было замечено, сегодня на территории края осталось только шесть аграрных школ. В проблему очень погружена Татьяна Константиновна Клименко и другие представители общества.

На первый взгляд, всё есть для того, чтобы вернуться к стройной системе, мы получили от них ряд документов и внимательно изучаем, но, к сожалению, видим, что документы эти как-то «оторваны» друг от друга и на практике вступают в диссонанс с другими. Например, тот же мастер производственного обучения, который был когда-то, — сегодня его вернуть в агрошколу, например, нет возможности, а без него систему выстроить достаточно сложно.

У соседей

— Я знаю, что вы изучали опыт территорий, что показалось достойным обсуждения?

- Мне показался очень интересным опыт Амурской области — в АПК региона создаётся схема многоуровневого образовательного партнёрства. Проект реализуется на базе Дальневосточного государственного аграрного университета и предполагает создание образовательного центра аграрного профиля. Это необязательно очное обучение. Несколько базовых хозяйств, в этом случае две крупные агрофирмы, предоставляют площадку собственных предприятий для подготовки кадров. Выбрано две отдалённые от областного центра школы. Предусмотрено несколько уровней: организация практических занятий, подготовка в базовых центрах специалистов АПК, переподготовка, стажировка.

В режиме дистанционного обучения преподаватели университета проводят занятия с учениками агроклассов школ. Ребята проходят различные тесты, готовятся к зачёту, имеют возможность выезжать в базовое учебное хозяйство. И очень важно, что они получают информацию не только чисто технологическую, но и узнают о возможностях создания собственных КФХ, о существующих мерах господдержки — они могут понять и рассчитать, насколько они готовы создать своё сельхозпредприятие.

Конечно, вопросов много и у Амурской области, но это практика только одного отдельно взятого региона. В целом же я уверена, что система агротехнологических классов, агрошкол позволяла ребёнку ещё на стадии средней школы понимать для себя и делать выбор — его ли сельское хозяйство? А если это действительно его, и он готов этим заниматься, то не обязательно руками в буквальном смысле, а выступая, например, экономистом, руководителем агробизнеса.

— В период рыночных отношений — о финансовых затратах. Это затраты государства или государственно-частное партнёрство? Или это тот подход, когда педколлектив воспринимает статус агрошколы или появление агрокласса лишь как возможность улучшить материально-техническую базу школы или повысить личный рейтинг при получении стимулирующих? Заинтересованы ли сами школы, чтобы открыть ребёнку профессию сельского труженика? Или это очередной проект — провели столько-то занятий, столько-то мастер-классов; сел он ровно пять раз на трактор, пошёл дальше в техникум или в вуз — это уже от него зависит? А уж вернулся ли в деревню пахать — это вообще дело десятое.

- Что касается материально-технической базы вуза или суза, конечно, здесь должно присутствовать государственно-частное партнёрство, потому что работодатель — это крайне заинтересованное в квалифицированном специалисте звено. Именно он и озвучивает проблему кадрового голода, мы же не выпускаем кадры в никуда!

Как выяснилось, у нас нет прогноза специальностей агротехнического направления. Мы были крайне удивлены. Я уже не говорю о долгосрочном прогнозе 10–15-летнего периода, а ведь это очень важно, ведь высшее профессиональное образование должно строиться на прогнозе – какое количество кадров необходимо отрасли на перспективу?

Что касается заинтересованности, то финансовая составляющая при организации агроклассов не так и велика. Моё глубокое убеждение, что агроклассы должны быть во всех школах, расположенных в сельской местности. В своё время агрошколы были выделены из общей цепочки школ, и сам статус, даже вот это моральное удовлетворение, как минимум давали стимул дальнейшей работы. Так говорят педагоги и директора.

В любом случае всё это требует широкого обсуждения. Итогом работы в этом направлении, на взгляд нашего комитета, должен стать круглый стол с привлечением всех заинтересованных ведомств: и министерства образования, и экспертов, и директоров школ, и педагогической общественности, и практиков, и руководителей сельхозпредприятий, и всех заинтересованных, кто бы помог нам, не распыляясь на много направлений, выделить эти болевые точки и, самое главное, понять пути решения проблем. Я очень надеюсь, что это обсуждение состоится. Более трети населения живёт на селе, и акценты, в том числе и в образовательной политике, мы расставлять обязаны.

Мария Вырупаева. «Земля» №31 от 31 июля

Что не так с пенсионной реформой?

Законопроект уже одобрен депутатами Госдумы в первом чтении. В том числе и некоторыми народными избранниками из Забайкалья: Николай Говорин, Иосиф Кобзон проголосовали «за», Василина Кулиева, Владимир Поздняков — «против», Юрий Волков по каким-то причинам не голосовал. Согласно документу, мужчины будут уходить на заслуженный отдых в 65 лет, женщины — в 63. Нас спросить о согласии или несогласии никто не спешит. Однако «ЧО» всё-таки сделало небольшой опрос среди забайкальцев: довольных реформой нет. Мнения тех, кого всё время забывают спросить.

Мундиалем по пенсионерам

Александр Литвинцев, заместитель директора Нерчинского краеведческого музея:

- С одной стороны, это общемировая тенденция, что, собственно, и предъявляется нам как главный аргумент. Ссылаются на то, что число пенсионеров и работающих неуклонно идёт к количественному уравниванию. И тут возникает пара вопросов: а что сделано для того, чтобы армия вынужденных безработных всё-таки работала; где те новые предприятия, особенно в сельской местности и малых городах?

Далее — на какие средства построены и содержатся настоящие дворцы пенсионного фонда, существующие в столицах всех регионов? Не стоит ли для начала провести реформу внутри самого фонда?

Ещё момент: у всех на памяти многократное удорожание в процессе строительства стадионов для прошедшего мундиаля, крымского моста и других грандиозных объектов - цены, проектная и итоговая, отличаются в разы. На днях объявили о новом мегапроекте — строительстве моста на Сахалин, который, как говорят эксперты, обойдётся в три раза дороже крымского. Уже в начале. Значит, к моменту открытия, ещё дороже. Вопрос: почему на удорожание (да прямым текстом — на разворовывание) средства находятся, а на пенсионеров — нет?

Ну и не стоит забывать о «национальном достоянии» для избранного круга лиц. Впечатление такое, что последние 20 лет верховная власть страну и её народ просто насилует, а такими реформами начинает делать это уже не таясь.

Маразмом попахивает

Елена Мирошникова, воспитатель детского сада:

- До пенсии мне ещё 6 лет, соответственно, реформа меня коснётся. Но я категорически против. Сегодня уровень жизни забайкальцев на низшей ступени: медицина, образование, ЖКХ и т. д. Медицинское обслуживание, чаще всего, платное. Здоровых людей днём с огнём не сыщешь. Как же работать до 63 лет? Как я, 60–63-летняя бабка, буду проходить комиссию? А как работать с детьми, когда у меня уже будет старческий маразм? К тому времени и больничные, наверное, отменят. Вводиться реформа будет поэтапно, думаю, наш год как раз попадает в самое пекло.

Не зов души, а зов нужды

Андрей Бабожен, забайкальский поэт:

- Конечно, в повышении пенсионного возраста ничего хорошего нет. Правительство поясняет, что люди и так продолжают работать после выхода на пенсию. Однако, одно дело работать, получая и зарплату, и пенсию, другое — только зарплату. Пенсионеры вынуждены работать. Мои родители вышли на пенсию: мама - 6 лет назад, отец - 4 года назад. Мама осталась трудиться на своей работе, а отец, успев уйти на пенсию за месяц до развала автобазы ЗабЖД, сейчас работает в другом месте. Они вынуждены работать ¬– на одну пенсию прожить сложно.

Смерть на рабочем месте

Ольга Липендина, воспитатель детского сада:

- Пенсионная реформа отрицательно скажется на жизни народа. В Конституции закреплено право выхода на пенсию, и его никто не отменял. Надо не соглашаться на продление пенсионного возраста, выходить на митинги (хотя кто услышит?), собирать подписи против повышения пенсионного возраста.

Выпускники учебных заведений и так не могут найти работу (нет опыта, нет столько рабочих мест), а если пенсионеры будут занимать места до 63–65 лет, а то и дольше, что будет дальше? Нет достойной медицины, нет достойных условий жизни, старички будут умирать на рабочих местах. Я против пенсионной реформы.

На то и расчёт

Анастасия М., повар-кондитер:

- Я категорически против повышения пенсионного возраста. Если на пенсию будут уходить женщины в 63, а мужчины – в 65, то, получается, что рабочие места освобождаться не будут. Куда пойти молодёжи? Ей и сейчас работать негде! А ведь пенсионеры, чаще всего, работают, потому что на нищенские пенсии не проживёшь — жизнь очень дорогая. Если они будут работать и после 60–65? Это будут старенькие учителя, врачи, водители различного транспорта, электрики и так далее? А забайкальцам как доживать до этого возраста в наших условиях? На то и рассчитано, чтобы не доживали? Почему нас никто не спрашивает: согласны ли с повышением пенсионного возраста мы?

Жертва «единороссами»

Валерий Тытенко, журналист, блогер:

- Я рассматриваю предлагаемую пенсионную реформу как спасательный круг для правительства России, которое, как всегда, выезжает за счёт народа. Пагубность реформы заключается в том, что в случае форс-мажорных обстоятельств резко повысится смертность среди пенсионеров, и правительство сэкономит деньги на ушедших из жизни. Несправедливо равнять возможности работать до пенсии у чиновников, госслужащих и бюджетников, которые, в первую очередь попадают под сокращение. Правильнее будет сначала обеспечить избыток рабочих мест, высокое качество бесплатных медицинских услуг, а потом уже думать о продлении пенсионного возраста, а не наоборот. Ещё один важный момент: федеральные власти, видимо, решили пожертвовать «единороссами» для реализации своих задач, либо нас ждёт жёсткая авторитарная власть, которая будет пренебрегать интересами простых людей.

Россия — ещё не Европа

Надежда Миронова, сотрудница банка:

- Мне, как и большинству, эта идея не нравится. Не все смогут дожить до пенсии. В большинстве развитых стран уходят на пенсию позже. Но сравнивать доходы людей, в том числе и размер пенсий, в развитых странах и у нас некорректно. Особенно в Европе. Там о социально ориентированном государстве с высоких трибун не говорят. Зато пенсионеры живут, а не выживают, как в России. Я против повышения.

Ольга Чеузова. «Читинское обозрение» №31 от 1 августа.

Не «раскачивайте лодку»

В редакцию газеты позвонили больные из терапевтического отделения Улётовской ЦРБ с жалобами на то, что их не выписывают из отделения, потому что нет терапевта.

За комментариями я обратилась к и. о. главного врача ГУЗ «Улётовская ЦРБ» Роману Владимировичу Уфимцеву. Вот что он рассказал:

– Да, действительно, в терапевтическом отделении был некий период безвластия, где-то в течение трёх дней. Терапевт заболела и ушла на больничный, а больных периодически наблюдали врачи-дежуранты, медсёстры выполняли назначения врача, сделанные ею до ухода, а выпиской никто не занимался.

Терапевтическое отделение считается одним из сложных по нагрузке, и терапевты поликлиники традиционно стараются с поликлиничного приёма в стационар не попадать. Но сейчас мы нашли с ними общий язык, и терапевты занялись лечением и на стационаре. Пришлось поработать: и убеждали, и на совесть давили, и Трудовой кодекс на нужных страницах открывали.

В Трудовом кодексе в 2018 году появились изменения — о временном перемещении на другой участок работы без согласия работника при ряде случаев.

— Мне, как потенциальной больной, было бы приятней, если бы врач шёл лечить людей не под страхом норм Трудового кодекса, а по долгу службы и клятвы Гиппократа. За период отсутствия терапевта в отделении не случилось тяжких последствий? Ведь лечатся и после инфарктов и инсультов, при пневмонии, когда наблюдение врача просто остро необходимо.

- К счастью, нет. Обошлось без тяжких последствий.

— Расскажите, как на сегодня идут дела в нашей больнице.

- Газета уделяла много внимания всем нашим проблемам со сменой главного врача. Понятна тревога людей за положение дел в больнице, за судьбу молодого главного врача. Сейчас я временно исполняю обязанности руководителя. Естественно, понимаю первостепенную задачу нашего лечебного учреждения — лечить людей, своевременно оказывать помощь больным.

Проблемы никуда не делись. На нашем балансе по-прежнему больница ЗАТО Горный, коллектив которой в финансовом отношении работает в убыток себе. Расходов за 2017 год у больницы 54 миллиона рублей, а заработано 24 миллиона рублей. То есть 30 миллионов идёт на больницу ЗАТО из нашего бюджета. Жители района должны понимать, что останется или нет Улётовская ЦРБ в своём статусе или, к примеру, станет амбулаторией, зависит и от них.

— Объясните это поподробнее.

- Вот, к примеру, приглашаем мы всех на профосмотры, диспансеризацию — тех, кому подошёл определённый возрастной рубеж. Зачастую люди игнорируют это приглашение. Мол, для чего? Аппаратуры всё равно нет, значит – для галочки врачам.

Вместе с тем первоначальный спектр анализов и исследования, которые делают при диспансеризации, позволяют выявить многие проблемы со здоровьем. В том числе у мужчин — их мужские болезни, у женщин — женские, а также диабет, туберкулёз и т. д. Старательное игнорирование приглашений пройти диспансеризацию может привести только к тому, что заболевание будет запущено, и винить в этом по привычке будут «плохих» врачей.

А за счёт отсутствия профосмотров и диспансеризации мы теряем в деньгах от 1,5 до 3 миллионов рублей ежемесячно. Эти средства были бы перечислены в бюджет ГУЗ «Улётовская ЦРБ», но коли эти услуги – диспансеризация, профосмотр – не проведены, то и средства не перечислены на наш счёт. Отсюда проблемы с финансированием, с заработной платой специалистов, с отсутствием расходных медицинских материалов и ремонта.

— Задолженность по заработной плате есть?

- Задолженности по заработной плате нет. Но в больнице на сегодня кредиторская задолженность подходит к 40 миллионам рублей. Ищем пути реорганизации в учреждении. Если её не проводить, существование в статусе районной больницы будет под вопросом. Могут и присоединить к Чите, убрав руководство и бухгалтерию, и, безусловно, сократив штат врачей.

— А больница посёлке Горный всё-таки будет с нами в одной «сцепке»?

- Да. Одно её отопление уносит из нашего бюджета ежемесячно по 2 миллионов рублей.

— С такой «кредиторкой» сложно, полагаю, начинать в этой должности. Есть ли сегодня костяк, команда, которая вам помогает?

- Да, очень благодарен главной медсестре Евгении Валерьевне Гордеевой. Грамотная, знает всё регламентирующие приказы, инструкции, к её помощи прибегал и мой предшественник, и я обращаюсь. Она очень выручила нас в период безвластия. Зная о наших проблемах, не побоялась к нам прийти в бухгалтерию Наталья Сергеевна Нескоромных. Штат бухгалтерии обновился практически полностью.

Из наших доходов 94% уходит на заработную плату, так как подняли МРОТ и т. д. Несмотря на увеличение МРОТ бюджет-то наш остался прежним, а зарплаты в старой сетке. И это не только у нас (как следствие всех наших реорганизаций), а в основном у всех больниц по краю. В нашей больнице за 2017 год ничего не платилось за коммунальные услуги, за поставку товаров контрагентами, задержки с отчислениями в фонды и т. д. — отсюда и выросшая в разы кредиторская задолженность.

— А как на сегодня обстановка со специалистами?

- Пока нормально. Но подходит срок окончания контрактов с «миллионерами», которые приехали сюда за своим миллионом, по программе «Земский доктор». Отработали свой срок, и вполне прогнозируемо, что от нас уедут. Знаю, одна из семей докторов планирует здесь прожить до момента, когда их ребёнок пойдёт в школу, пока он в детском саду, они у нас работают. А как будет дальше, неизвестно.

В свежих выпусках медакадемии в связи с изменениями в программе обучения выпускники могут пойти первые 2 года только на первичный поликлиничный приём. Так что и с врачами стационара, вполне вероятно, будут проблемы.

Таким получился разговор с и. о. главного врача ГУЗ «Улётовская ЦРБ» Р. В. Уфимцевым. Понятно, что судьба больницы беспокоит его не только как руководителя, но и просто как человека, который отдал этому учреждению более 20 лет работы.

При «раскачивании лодки» возможна реорганизация, которая уж точно не принесёт пользы ни району, ни коллективу медиков. Хотелось бы, чтобы коллектив сплотили трудности.

К сожалению, пока есть некоторый аспект «партизанщины». Мне приходится общаться со многими знакомыми медработниками, и как это ни прискорбно, одни за «наших», другие за «ваших» — потихоньку «партизанят», порой просто не выполняя указаний руководства. Как мне рассказали, например, юриста учреждения не видят на работе с весны: то больничный, то отпуск, то просто отсутствие на работе без каких-либо сведений. В общем, «чем дальше в лес, тем толще партизаны».

В ЦРБ вынуждены взять по договору к себе юриста, который оказывает юридическую помощь.

Но стоит, пожалуй, в рамках этой статьи напомнить и о том, что больница является одним из крупных учреждений в районе, где работают около 500 человек. Отсюда и налоги в районный бюджет, и заработная плата всем этим людям. Наличие такого учреждения даёт стабильность. И, полагаю, в интересах и больных, и медиков, чтобы учреждение сохранилось именно в таком виде, в каком оно есть – как районная больница.

Елена Чубенко. «Улётовские вести» №55 от 31 июля

Что дождь, что снег, один ответ…

Нечасто в нашем степном Забайкальске случаются наводнения. Но если и случаются, то их последствия затрагивают многих жителей. Особенно это касается залинейной части посёлка. Каждый раз поселковые власти успешно рапортуют о готовности к «большой воде», а затем, когда она наступает, зовут на помощь МЧС...

Текущий год не исключение. Частые ливни, которые приходят к нам чуть ли не каждый день, принесли большую воду к жилым домам. Снова пострадали жители залинейной части посёлка. По пояс в воде они вопрошали к главе городского поселения «Забайкальское»: «Помогите же!»

Жители улиц Юбилейная, Степная, Победы, Фестивальная из сезона в сезон претерпевают это бедствие. Что же им посоветовал глава поселения Олег Гавриилович Ермолин, объезжая нынче затопленные территории? Прямо сказал: стройте себе новое жильё, перебирайтесь выше, – объясняя и оправдывая себя в данной ситуации тем, что эти улицы находятся в русле какой-то там высохшей речки! Как будто это так просто — взять и построить, взять и переехать!

Изначально известна прописная истина, что природа с прогнозами считаться не станет, а уж тем более подстраиваться под наши с вами желания - тут затопить, а тут не надо. «Большая вода» пришла на улицы, подтопив дома и подворья. А плотин и дамб, как того требует время, у нас нет. Именно из-за того, что некому построить ливневую канализацию, регулировать сбросы воды, которая накапливается, со слов Ермолина, где-то за Харанорским хребтом, у нас происходят такие неприятные события. Хотя периоды перерывов между потопами и наводнениями достаточно велики, чтобы за это время можно было бы предпринять какие-то попытки изменить ситуацию. Но это когда есть у руководителей желание помогать людям. А его как раз у главы городского поселения и нет.

Жильцы названных улиц до сих пор с ужасом вспоминают прошлые годы, когда из-за потопления не раз лишались всего хозяйства. Когда из подпольев бесконечно вычерпывали воду, чтобы хоть как-то просушить и проветрить жилье. Как с маленькими детьми оставались практически на улице, без возможности их накормить, переодеть. Ну не у всех есть средства построить или купить себе другое жильё.

Семьи Якимовых, Федореевьгх, Светышевых, Шайтановых, Шайбаковых, Мухановых и так далее. Всего более 50 семей, в которых от двух до пяти человек, пострадали от паводковых явлений. И снова со стороны администрации городского поселения затягивается оказание помощи пострадавшим. Это несвоевременное составление актов, отсутствие информации о пострадавших. На очередном заседании комиссии по чрезвычайным ситуациям в администрации Забайкальского района Ермолин не смог дать чётких и объективных пояснений по сложившейся ситуации, о проводимых работах и представлении подтверждающих документов.

В результате прокурорской проверки установлено, что мероприятия по предупреждению и ликвидации ЧС в посёлке Забайкальск проводятся не в полном объёме. То есть на 20 июля в администрации Забайкальска не была сформирована информация о пострадавших.

Главе Ермолину направлено предостережение о недопустимости нарушений законодательства. Прокуратура также установила, что администрацией городского поселения «Забайкальское» не проводилось обследование водопропускных труб, канав и мостов. Дренажный водосток был обновлён лишь 19 июля, когда факт подтопления был уже, как говорится, налицо.

Забайкальск, к слову сказать, страдает не только от последствий паводков. Который год мы слышим о том, что в нашем райцентре наконец-таки заработает программа «Комфортная среда», и мы, жители, будем привлечены и к выбору проектов благоустройства, и к трудовому участию, и вообще будем радоваться долгожданным преобразованиям. Но не тут-то было. В этом году мы на страницах газеты уже писали о том, как «ни шатко, ни валко» слуги народа в поселковой администрации готовят документацию и дизайн-проекты для участия в программе и освоении средств. Всё как по накатанному: в очередной раз протянули с документацией, в очередной раз поздно придёт экспертиза дизайн-проектов, а значит и аукцион объявят только к осени. А дальше мы уже знаем: «Деньги пришли поздно, асфальт зимой укладывать нельзя, освоить средства не можем, вернём в край».

Жители приграничного Забайкальска уже так настрадались с этим горе-руководителем, что всех и каждого накрывает волна безысходности. Так жить нельзя! Нельзя издеваться над народом, который доверил тебе пост главы посёлка, посёлка, который не просто находится на границе, не просто занимает определённую нишу в социально-экономическом развитии всего края, а значит и всей страны. Это наш общий дом, и его нужно любить!

М. Ермолина. «Забайкалец» №30 от 27 июля 2018 г.

Не ждать ни от кого милости

В этом году, по информации министерства сельского хозяйства Забайкальского края, наибольшее число победителей конкурса оказалось в Борзинском районе. Семь из восьми участников, подавших документы на получение гранта, не только выиграли конкурс, но и в короткие сроки получили государственную поддержку, приобрели новую технику, племенной скот. Средства эти целевые, и абы на что их не потратишь, за каждую копеечку нужно будет отчитаться, а потом в течение 5 лет быть на контроле государства: развивать заявленный бизнес.

Среди обладателей грантов — Екатерина Ваулина. Она участвовала в конкурсе как начинающий фермер, а деньги ей с супругом Андреем были нужны для приобретения новой техники. Стоянка их расположена за Чиндантом, и маршрут специалистов отдела АПК Борзинского района не мог миновать администрацию сельского поселения. Первое, что увидели издалека — это застолбленное большое поле в центре села.

Оказалось, что Андрей Ваулин со своей супругой решили построить в родном селе спортивную площадку. На одном из мероприятий это начинание поддержали все земляки, заверив, что окажут всевозможную помощь. Но увы, когда дошло до дела, то и за шпалы, и за планировку территории пришлось раскошеливаться Андрею. Не нашёл он понимания и в сельской администрации — там настроены пессимистично, и гостям тоже заявили: развёл, мол, долгострой наш фермер. Немного ошарашенные таким отношением к доброму начинанию, мы отправились к Ваулиным, чтобы обо всём поговорить на месте.

По дороге к стоянке, если не считать нынешнего разнотравья, глазу зацепиться не за что. Уныло выглядят «останки» строений молочно-товарной фермы, свинофермы, лечебно-санитарного пункта (ЛСП), мелиорации.

«Всё работало, обеспечивало население рабочими местами, — поделился воспоминаниями уроженец Чинданта, а теперь специалист отдела АПК Сергей Борисович Старицын. — На девяти гектарах капусту выращивали, а картофель занимал 90 гектаров. Тогда и знать не знали про китайскую картошку, свою всем миром копали. Из организаций и учреждений города народ приезжал на уборку урожая».

Незаметно, за разговорами, подъехали к месту назначения. Как-то не верилось, что это просто стоянка: на подъезде к ней — шлагбаум, правда, открытый. Миновали его, приблизились к дому, над которым возвышались тополя, и опять шлагбаум, перекрывающий путь во двор. Сам двор чистый, ухоженный, со множеством клумб, красивыми белыми лебедями из покрышек, огороженный не высоким забором, а блоками, вдоль которых растут уже набирающие силу тополя и акации. В городе не везде такой двор найдётся. Нас встретила молодая женщина, приветливо со всеми поздоровалась, представилась Екатериной и, попросив подождать супруга, вернулась обратно в дом.

«Ребёнок у них маленький, — пояснил Сергей Борисович. - Екатерина на конкурс ездила в интересном положении, а 18 мая у них сын родился, Матвей».

Хозяин усадьбы (стоянкой уже и язык не поворачивается назвать), приветливый, разговорчивый, первым делом показал технику: и новую, и старую:

«На грантовые средства мы приобрели косилку, прицеп, пресс, трактор, погрузчик. За все покупки отчитались. Катя у меня всей этой бухгалтерией заведует, теперь вот будем развиваться, как того требуют условия конкурса. Старую технику тоже со счетов не скидываем, ремонтируем, насколько это возможно. Вот гусеничный трактор, раритет почти, практически из хлама разного собрали, плуг навесили».

Необходимость в пахотных агрегатах назрела давно, но Андрей говорит, что всё не решался заняться растениеводством. Но стадо надо обновлять, а чтобы получить хороший приплод и отдачу от вложений, нужна соответствующая кормовая база. В этом году фермер опоздал с посевом даже на «зелёнку», но после сенокоса планирует поднять пары, чтобы на следующий год уже уложиться в посевные сроки:

«Планов у меня много, я люблю эту землю, здесь вырос, каждую сопку, пашню знаю, и буду на ней работать, несмотря на расходы, неудачи, все свои болячки».

Андрей рассказал, что вместе с Екатериной они прошли тяжелейшее испытание на прочность. Болезнь скрутила его жёстко, казалось, неотвратимо, и были дни, когда он уже не надеялся выкарабкаться. Семнадцать тяжелейших операций, после которых в бреду он видел себя то среди буддийских лам, то едущим верхом на лошади к родному дому. Видения были настолько реальными, что Андрей до сих пор их помнит и даже ощущает. Домой из больницы он вернулся, обвешанный трубками, колбочками, но характер и огромное желание жить не позволили ему лежать в постели.

«Рассовывал эти медицинские баночки по карманам, трубочки прикреплял и уезжал на сенокос, — с улыбкой вспоминает Андрей. - Через три часа возвращался. Катя, которую медики обучили, как и что делать, проводила необходимые процедуры, и я снова ехал косить сено. Если бы не моя Катя да не движение, не выжил бы. Видимо, нужен я ещё на этой земле, не все дела сделал. А теперь мне помирать совсем не резон, Матвея надо поднимать, надеюсь из него настоящего фермера вырастить, чтоб любил он нашу землю, крестьянский труд».

Всё на усадьбе Ваулиных сделано по-хозяйски, добротно, на долгие годы. Кошары вычищены, дворы приведены в порядок - скот, как это и положено, на летних пастбищах, чтобы земля отдыхала, восстанавливалась от вытаптывания множеством копыт.

В светлом домике с пластиковыми окнами живут рабочие. Не удержавшись, заглядываем внутрь: аккуратно застеленные кровати, чистенькая белая печка, на полу - линолеум, никакого табачного запаха.

«А мужики здесь не курят, — уверяет Андрей. - Для этого есть специальное место, вон та избушка. Я сам не курю, запах чувствую сразу, вот и договорились с мужиками порядок соблюдать, чтобы никаких окурков нигде не валялось.

Вспомнил Андрей, что как-то наведался к нему на усадьбу наряд полицейских — расследовали кражу скота, объезжали все стоянки. Его на месте не оказалось, и пришлось стражам порядка ждать хозяина долго, покурили они во дворе не раз. Дождались, поговорили, собрались ехать, только не отпустил их хозяин, пока окурки не собрали. Без гордости и похвальбы рассказывал об этом случае Андрей — просто привёл пример.

Из китайской палатки сооружена столовая для рабочих, в которой есть холодильник, электроплитка, чайник-потер, но главная её достопримечательность — старенький буфет. Он здесь не потому, что на новый денег жалко, не потому, что антиквариат, а как память о том, с чего начиналась жизнь на этой усадьбе.

Напротив дома, в котором живут Ваулины, возведён уже под крышу новый, брусовой. Его Андрей планирует достроить уже нынче, подвести канализацию, воду и всей семьёй перебраться в него осенью.

«А в старый, под тополем, заселю молодожёнов, видите, малыш бегает, тесно им в маленьком доме с ребёнком, — говорит фермер. — Всю обстановку оставлю, чтобы в нормальных условиях жили. Я же теперь за них в ответе как будто после этой истории».

А случилось так, что в работницы к Андрею попросилась молодая женщина, повидавшая в этой жизни всё и опустившаяся почти на самое дно. Пожалел, направил работать на стоянку, недалеко от усадьбы. Через какое-то время заметил, что округлилась его работница. Поговорил, узнал, кто отец ребёнка, и перевёз обоих на усадьбу.

«На той стоянке условий нет, как маленький там будет? Неправильно это, — рассуждает Андрей. - Поселил я их в домике для работников, нашёл время, съездили в загс, расписались, всё как положено. Ребёнок родился, на учёт в поликлинику поставили, на прививки вовремя ездим. Ну, приходится иногда сторожить, особенно когда вижу, что к прежней жизни тянет».

Радуется фермер нынешним дождям: рядом с усадьбой он высадил 240 саженцев различных кустарников, и для того, чтобы наведывающиеся в эти места охотники не потоптали их своими машинами, сделал широкую опашку.

«Мне уже 50 лет, но, думаю, увижу, как зашумят мои посадки, природа ведь и сама себя восстанавливает, только бы люди не мешали, не сжигали нашу степь, — мечтательно говорит Андрей. - Вот распашем мы все старые, заброшенные пашни, засеем, комбайны у нас есть, хоть старенькие, но «живые». Ну, это уже на следующий год. Нынче с сенокосом надо управиться, пары поднять, дом достроить. Да ещё спортивную площадку в Чинданте надо закрыть сеткой-рабицей и ворота-вертушки установить, чтобы животные не ходили по ней. Только помощники у меня в селе — одни подростки».

Андрей рассказал, что сельчане, узнав о гранте, не стали особо вникать, что целевые средства министерство сельского хозяйства выделило на развитие фермерского хозяйства, и сделали вывод, что 3 миллиона рублей Ваулины получили на строительство спортивной площадки.

«Даже подумать не хотят, — с горечью говорит Андрей, — что если бы мы такую сумму выиграли на спортивную площадку, то стал бы я столбы устанавливать из шпал! Да закупил бы её целиком и за несколько дней возвёл бы с настоящим оборудованием, тренажёрами, газоном. Не для себя ведь стараюсь, для всех. Проводили бы праздники здесь, вот День села, например. Всем хочется, чтобы в центре это мероприятие проходило, удобно, красиво. Ребятишки бы играли, занимались спортом, в свободное время и взрослые форму бы поддерживали. Летом — футбол, зимой каток бы залили».

Фермера возмущает то, что люди, ничего не делая, не прилагая усилий, хотят что-то получить то от доброго дяди, то от государства. А если ничего не падает с небес, винят всех и вся, начиная от соседа и заканчивая президентом. Он понимает, что не всё зависит, к примеру, от специалистов районного отдела АПК, потому как над ними есть ещё вышестоящее начальство - минсельхоз края, а над тем — Минсельхоз России. И именно там, наверху, разрабатывают порядок субсидирования сельскохозяйственной продукции, и оттуда поступают средства на выплаты.

«Это самый больной вопрос для всех сельхозтоваропроизводителей, — поддержала фермера Кристина Ивачева, специалист отдела АПК. - Совсем недавно, к примеру, технику можно было приобрести и по безналичному расчёту, и за наличные средства, предоставить в отчёте товарный чек и получить средства на возмещение части затрат. Но в порядок начисления субсидий ежегодно вносятся изменения, вводятся различные ограничения, усложняются критерии – всё это нужно постоянно отслеживать, чтобы соответствовать заявленным требованиям».

Ваулины могли бы заняться разведением племенных лошадей, потому как Андрей - табунщик с молодых лет и в конях знает толк, но для этого надо менять форму собственности на общество с ограниченной ответственностью. Только в этом случае можно рассчитывать на субсидии — это тоже один из критериев.

Хозяйка тем временем пригласила гостей на чашку чая в уютный дом, и, глядя на Андрея, Екатерину, спокойную, немногословную (в отличие от супруга), слыша доносящееся из соседней комнаты покряхтывание маленького Матвея, верилось, что всё у них будет хорошо. Потому как богата наша забайкальская земля такими людьми, в которых от отцов и дедов остались хозяйственная жилка, умение работать в полную силу и не ждать милости ни от кого.

Любовь Чернюк. «Даурская новь» №60 от 27 июля 2018