Блогер с Острова: Забоялись, что осинник разворошу, и сняли с выборов

«Б#@ь, какая разница, блогер будет депутатом, уборщица или пожарный? Он будет делать больше действий, чем этот депутат, который там сидит уже 5 лет и ничего не делает. Когда знаешь всю эту кухню изнутри, ты, конечно, будешь делать так, чтобы людям жилось лучше».

Снятие блогера Макса Жлуктова (совокупная аудитория двух каналов — почти 140 тысяч подписчиков — авт.) благодаря его ютуб-каналу стало одним из самых громких на этих выборах в гордуму Читы.

Обошедший с видеокамерой все центральные свалки Острова кандидат вознамерился начать бороться с ними не только в Сети, но и в городской власти, выдвинувшись самовыдвиженцем по округу №17 «Ингодинский». Дважды избирком браковал его подписи, и у начинающего политика опустились руки. Но камера пока всё ещё включена. И помойки на месте. По ним и проехались, попутно обсудив депутатские амбиции Максима.

- Начнём с первого места — вот вам детский садик с правой стороны. С левой раньше был барак, сейчас всё заросло травой, а за травой просто жесть.

Сильно приподнятый Toyota Mark II Максима по изрытой колдобинами улице Бекетова вывез нас к детсаду №23 — единственному в районе от Ярославского и Луговой в сторону устья Читинки.

- Просто мусор травой зарос. Запахи сами чувствуете. Здесь детсад, а тут такой запах — дети это нюхают.

Жлуктов здесь уже бывал неоднократно — сначала один, потом с представителями городской власти.

- Мы с Изюрьевым (до июля глава комитета городского хозяйства Читы Алексей Изюрьев — авт.) сюда приезжали в апреле. Он мне обещал, что через месяц всё уберут и поставят забор. Прямо на канале у меня говорил. Говорил, здесь какая-то компания выиграла конкурс, чтобы всё убрать. Где? Нету ничо. Очередной обман.

- Может быть, убрали и снова появилась?

- Так, маленько собрали. Старый мусор так и валяется.

Причины появления этой свалки, как и везде по городу, обусловлены застройкой, качеством организации вывоза мусора и низким уровнем оплаты коммунальных услуг. Конкретно эта свалка зажата между улицами Бекетова и Лазо, вокруг стоят три барака и частный сектор.

- Она возникает, так как у бараков нет контейнерной площадки?

- Всё верно. Да и то, смотри. Здесь же стоял барак. Его должны были убрать, чтобы стояла чистая площадка. А у нас его просто оставили, люди на дрова испилили, остальной мусор так и остался.

- А с позиции депутата реально с такими проблемами бороться?

- Я считаю, конечно. В первую очередь. У нас только в Чите такое. Иркутск, Хабаровск, Владивосток — нигде такой фигни не видел, такого мусора.

У меня на канале сейчас выйдет видос из Красноярска. Там такой же район, такие же бараки стоят — один в один. Я был в шоке. Просто вот так сравнил — небо и земля. Там отдельно стоят контейнеры под мусор, под бутылки, под картон. Представляешь? И всё чисто, всё в цветочках. Дома старые, такие же, но подъезд оштукатурен, побелён — ну нормальный. А тут, вот сейчас в любой подъезд зайдём, сами увидите, как люди живут.

У барака по Лазо, 25, было оживлённо. Около первого подъезда шло предобеденное застолье. Как здесь и полагается, не без бутылки. Уже изрядно поднабравшаяся барышня, проплывая мимо нас, смачно выматерилась в сторону трапезничавших кавалеров.

Заприметив трёх трезвых и прилично одетых мужчин, разговаривающих про состояние их барака, жители второго подъезда тут же нас обступили.

- Ой. У нас крыша бежит. Тут-то [крышу] покрыли, а там-то вапше, - махнула рукой бабулька.

- Дом признан аварийным?

- Да они все аварийные, - вперёд вышел мужик в тельняшке. - Михалёв ещё в 2012 году обещал, что снесёт. В любую квартиру зайдите. У нас печки стоят, они как бы на фундаменте, дом садится — по потолку видно, вмятина. Обои трещат.

Мужик обошёл крыльцо и задрал голову. Выше козырька в стене виднелась небольшая дыра, оттуда торчали внешне не очень надёжные провода.

- Во, проводка горела прошлый год. Пришлось доску вырывать. Электрики приедут, наживят, и всё. Худа проводка.

Входить в дом пришлось, согнувшись практически вдвое. Внутри налицо все признаки аварийности — обваливающаяся штукатурка, растопыренные из щитка провода, прогибающиеся под ногами деревянные ступеньки.

- В нашем бараке ещё более-менее подделано. А в тех бараках посмотришь — вапше ужас. Всё худое, — мужик вместе с нами разглядывал стены. - Ничего не делается. Раз в год волонтёры пройдут, маленько мусор на улице соберут, и всё.

- А за домом откуда свалка?

- Эта свалка каждый год. Мы-то ладно валим. Посмотрите, проезжают — раз, вываливают. Сколько раз ругался. «А чё? Тут один чёрт свалка». Валят всё. Мы там песок засыпали, думали, дети играть будут. Каво?!

Вопросы об оплате коммунальных услуг и управляющей компании поставили жильцов в ступор. Вроде, говорят, платят, но даже названия компании назвать не смогли.

- «Кенон», - подсказал им Максим, в этом бараке никогда не живший.

- В одном из видео вы рассказывали про разговор с Осиповым?

- Он позвонил. Мы разговаривали по помойкам и по улице Паромной — там творился просто беспредел. Он пообещал, что всё это уберут. Не убрали.

Осипов ко мне отправил Кузнецова (сити-менеджер до мая, ныне замминистра ЖКХ края Олег Кузнецов — авт.). Приезжал, посмотрели с ним все эти помойки. Была весна, всё таяло. Сказал — как всё подтает, всё уберём.

- Потом я ходил в администрацию к Сапожникову. Хотел ему сказать, но меня не пропустили к нему. Приказ Осипова так никто и не выполнил. Можно сказать, бездействие какое-то, вот и всё.

- Личных встреч не было с Осиповым или с кем-то из его командой?

- Нет. Он говорил, что нужно встретиться и детально всё обговорить. Тоже хотел, написал ему летом обращение. Заявление принимали две женщины — одна хорошая, вторая не очень. Одна из них просто смеётся. Я, говорю, понимаю, что обращение никуда не дойдёт и ему не поступит. Она так головой покивала, что так и есть. Куда они обращения девают? В туалет, может, с ними ходят? Кто из моих знакомых не писал губернатору, ни одно заявление не дошло.

Смело ныряющий в огромные лужи Mark II вёз нас вглубь Острова. Максим ругался.

- Меня бесит вся эта ситуация. Не должны так русские люди жить. Почему в других городах люди живут нормально, а у нас нет? Это как-то несправедливо. Мы не живём здесь. Мы выживаем.

Мы вывернули в открытый двор между частным сектором и бараками. Посреди навалена огромная куча мусора. На ней, как царь горы, взгромоздился контейнер. Рядом туалет и огромная фекальная яма. Чуть поодаль, в кустах, выстроились покосившиеся, частично погоревшие сараюшки.

- Здесь по-тупому сделано. Одна управляющая компания здесь, там (показал в сторону бараков — авт.) — другая. Когда Кузнецов сюда приезжал, были директора компаний, обещали, что всё будут убирать.

Блогер прошёл к яме. Максим уже не морщился, в отличие от меня — видимо, уже привык во время съёмок.

- Вот сливная яма. Ей пришёл [конец]. Изюрьев сам лично здесь стоял перед народом и пообещал, что её новую сделают. Ага, всё-то делают.

- А вон там (метрах в 10 — авт.) люди детскую площадку сами сделали. Дети играют, - Максим снова вздохнул.

- Тут была волшебная помойка, лютая. Воняла на весь район.

Мы переместились на вторую половину большого двора. Здесь картина противоположная — чисто, перед домами стоит бак. Но держится он из последнего, пытаясь не рассыпать наваленные кучей пакеты.

- С этого дома люди сами территорию убрали. Попросили меня позвонить, чтобы бак убрали. Теперь постоянно звоню в управляющую компанию, самому Изюрьеву два раза звонил, чтобы этот бак вывозили. Это, вообще, должно каждую неделю убираться. Вот сейчас он опять полный, надо брать опять и звонить. Просить: «Пожалуйста, уберите контейнер».

- Много дворов, по которым вы помогаете подобным образом?

- Вся улица Паромная, можно сказать. Улица Кислородная, которую много раз снимали. Там общаюсь с девушкой — вроде, маленько подубрали мусор. Парк железнодорожников на Первой Чите я снимал, там тоже какие-то шевеления начались. Тоже начали парк восстанавливать.

- Депутат по этому округу какую-то работу здесь ведёт? Кто, кстати, депутат по этому району сейчас? (директор сети частных детских садов «Маленькая страна», член «Единой России» Екатерина Борисова — авт.)

- Я не знаю. Как видите, наверное, ничего не ведёт. Я тебе говорю, приходится звонить в управляющую компанию, Изюрьеву, чтобы, [блин], убрали. Но это бред вообще!

С Паромной Максим повёз нас к Шестипёрова в сторону администрации Ингодинского района. По пути показал так называемую набережную.

- Сейчас мы едем, слева у нас река Ингода, которая нет-нет и даёт прикурить наводнениями. Можно сказать, мы едем по набережной нашего города. Вот такая у нас хорошая набережная, - протянул блогер руку в сторону зарослей полыни вдоль берега.

- Почему здесь не сделать красивую набережную? Она бы, в первую очередь, защищала город от наводнения. Во-вторых, здесь бы люди гуляли, как в Иркутске, например. У нас просто засыпали глиной. Вы можете объяснить, почему здесь не сделать хорошую набережную? - обратился ко мне.

- Дорого, наверное.

- В других городах делают, а мы чо, какие-то не такие здесь живём?

- Бюджет маленький?

- Бюджет маленький, а как наводнение — деньги находим. Сколько людей страдает, потом такие расходы. Сделали бы набережную, которая, в том числе, будет защищать город от наводнения.

- Вот администрация Ингодинского района, в которой меня с выборов сняли. Они даже с окна своего видят — и ничего не делают. Всё в траве. Такой отличный парк здесь можно сделать. Чтобы дети занимались спортом, отдыхали люди, продавалась мороженка, проводились мероприятия. А он просто никому не нужен. Зарос.

Мы пробирались сквозь заросли кустов на звук детских голосов. На одной трети парка перед нами открылась небольшая детская площадка с тренажёрами. На лавочке устроились мамочки с колясками.

- Они сделали маленький кусочек. Кстати, нынешний депутат сделал (парк сделали по программе «Норникеля», депутат Екатерина Борисова инициировала и руководила проектом — авт.). Маленький клочок сделали, хотя парк какого размера. Более-менее какие-то тренажёры поставили, сразу люди появились.

Прошли в основную часть «парка». Бордюры разваливаются, кусты норовят выколоть глаза, а запах полыни даже мне, не аллергику, доставляет дискомфорт.

- Вот, пожалуйста, место хорошее. Делай что хочешь. Территория-то к городу относится. Надо Сапожникова сюда позвать, пусть дерево спилит, фоточку сделает. Я вот такой — хороший, дерево спилил. Пока действий от него тоже нет.

Жлуктов обходил центр сквера, рассуждая.

- Я даже с Кузнецовым разговаривал. Не будет у нас никакого порядка, потому что у нас некому всё это убирать. В нормальных городах такая техника работает. Новые поливочные машины, Вольво, КамАЗы. У нас ради прикола приедь на Бутина, напротив администрации встань, когда ДМРСУ будет убирать. Подъезжает ЗиЛ 60-х годов, умотанный, два дворника с метлой и совочком. Мы в каком году живём?

В нормальных городах волшебная техника это всё убирает. Я офигел, в Красноярске идёт тип, у него большой пылесос за спиной. Он ходит и пылесосит город! Почему у нас нет такой техники? Пока не появится, город будет в грязи.

- У меня друг Жекич Дубровский (автоблогер, выходец из Читы, аудитория - около 1,8 миллиона подписчиков — авт.). Мы с ним снимали видео на ютуб с 2013 года. Потом он уехал в Москву, я открыл свой канал. Начал снимать видео про автомобили.

- Откуда появилась идея создать второй канал и снимать свалки?

- Это получилось случайно, спонтанно. Ко мне приехал друг из Красноярска, в Чите раньше не был. Ездили с ним, показывал город. Он у меня спрашивает: «Макс, чо за дела? У вас что с городом происходит?» Я ему: «В смысле? Нормально всё». «Так, ему же [конец]». Он мне начал показывать эти места. Мол, у них такого нет. А я раньше ездил, не замечая это всё. Начал снимать, и пошло-поехало. Видосы начали просмотры набирать.

- Блог приносит доход?

- Автомобильный канал нормальный доход приносит. Со второго канала мелочь, можно даже не считать. Второй канал маленький ещё.

- Откуда основная аудитория? Много из Читы?

- Много из Читы, но в основном по всей России. Есть из других стран — Украина, Белоруссия, Казахстан, Америка. Отовсюду. Зрители из Америки зовут в гости.

- Насколько ютуб-каналы могли вам помочь на выборах, если бы вас зарегистрировали?

- Да меня в этом районе много кто знает. Сам вырос и жил. Также видосы смотрят. Мы бы влёгкую победили. Потому что народ устал жить в этих помойках. Хотелось новой крови, а то те же самые сидят и ничего не меняется.

- А почему не пустили?

- Забоялись, что мы победим. И будем этот осинник (поорудовал невидимой палкой — авт.), и все осы разбегутся. Так считают все мои друзья.

- А юридически в чём была проблема?

- В первый раз я сам лично ходил, собирал подписи. Своей рукой вписывал данные людей. А внизу подписного листа мои данные напечатали. Я не знаю, XXI век, почему я должен рукой всё это писать? Там же написана моя фамилия, паспортные данные, расписался. Нет, они все 49 подписей забрили. Написано, где напечатано, всё документально подтверждено. Пофиг им.

Я психанул, сказал, что никуда не пойду. Друзья убедили ещё раз попробовать. Пошёл, опять заявление написал. Взял с собой пацана — отличника, он с золотой медалью школу закончил. Он своей рукой писал. Принёс им — опять. То им буква, [блин], не та. «А» не такая, не подходит. Четвёрка — не, не подходит, не такая четвёрка должна быть.

- Вы присутствовали, когда подписи браковали?

- Меня рвало там. Я им пару ласковых сказал. Что всё куплено. Ну, потому что это бред. Реальный бред. Я им говорю, давайте я вам сейчас эти 49 человек сюда приведу. Они: не, у нас должно быть всё по закону.

- Вашу жалобу уже рассмотрели?

- Да, здесь, в центральную избирательную комиссию (речь, видимо, про городскую — авт.). Но это же всё одно, вместе они.

- А в крайизбирком?

- Не подавал, хотя надо было. А сейчас всё, сроки вышли. 31-го [августа] мне сказали: пока.

- Судиться не стали?

- Не хочу. Да, это бесполезно. Вон, в Москве какие митинги проходят — людей не пускают. А мы-то кого в этой дыре? Кому мы нужны? Бесполезно.

- В последнем видео про снятие вы говорили о желании уехать. Это сказано на эмоциях, или когда-то стоит ждать?

- Походу стоит ждать. Реально. Потому что мне кажется, здесь ничего не поменяется. Но это только моё мнение, вы сильно к нему не прислушивайтесь. Сколько здесь живу, всё время такое было — бардак, всему [конец], ничего не делается. Жалко, текст запахи не передаёт. И мух.