А я же за Осипова! Или я за Шпак... — лучшие колонки 2019-го

Каждое воскресенье редакция ИА «Чита.Ру» в авторских колонках разбирает прошедшую неделю. В новогодние каникулы мы собрали свои лучшие мнения за 2019 год.

Мунко Эрдынеев, глава Дульдурги – тот самый человек, до которого при проведении расследования о подписях на муниципальном фильтре мы дозвонились одним из первых. Это он дал голову на отсечение, что ни он, ни его знакомые депутаты и главы не знают и в глаза не видели никакой Яны Шпак. Это он впоследствии внезапно поменял позицию. И это ему врио губернатора Осипов пообещал, что ни один волос не упадёт с его головы.

- Сами натуфтили, а Мунко виноват. А Мунко не виноват, я всегда на связи должен быть. Вдруг у кого и вправду огород затопит или скотину угонят, или ещё что. Но надо было, конечно, отвечать: «Не знаю, забыл». А я взял да и сказал, что шпаков не знаю. Но с другой-то стороны я ж сказал, что с Осиповым давно работаю. Это я правильно сказал или неправильно им?..

Могли бы и объяснить, конечно, наши кураторы, как всё устроено, почему наши подписи другим отдали, в этом их вина, конечно, есть. Мы бы тогда поняли всё и такого бы не было даже. Можно было даже трубки не брать. А с другой стороны, как не возьмёшь, я глава села, всегда на связи должен быть. Очень, очень сложный мир – провокации, интриги.

Я же им ещё не поверил сначала – думаю, проверяют или что. Но он же сказал, что я по бумажкам за Шпак. А я же за Осипова! Или я за Шпак... Или за Осипова... А что там, интересно, вообще было написано, когда мы подписывались...

Современная массовая культура во многом построена на искусстве рассказывания историй, которые в числе прочего помогают слушателям и читателям найти ответы на важные вопросы. В каждой истории, как мы знаем с первых прочитанных нам книжек, есть герои и злодеи, добро и зло, как правило, плохое и страшное прошлое или настоящее и светлое будущее. Политика – тот же мейнстрим, и основной вопрос в пространстве политических историй – кто виноват. Поиск основных злодеев – хребет любой политической истории, площадка, с которой рассказчики обращаются к аудитории, пытаясь завоевать её внимание и доверие.

Мы живём в уникальное время, когда масштабные истории регионального уровня нам рассказывают каждые 2–3 года, и с каждым разом я всё больше восхищаюсь тем, как эти истории структурно похожи друг на друга.

Большие и опасные злодеи появились в политических историях Забайкальского края с приездом врио губернатора Константина Ильковского. Во всех бедах солнечного региона команда предпринимателя, энергетика и друга Чубайса обвинила предыдущую власть ещё до того, как Ильковский возглавил регион. Всё, что было до 1 марта 2013 года, было объявлено почти абсолютным злом, старым вонючим чуланом, скелеты из которого давно пора выкинуть на политическое кладбище. Их выкинули сразу, в понедельник, 4 марта.

Восхищённая аудитория рукоплескала Ильковскому – в сентябре он набрал больше 70% голосов избирателей. Очень немногие тогда могли трезво оценивать происходящее – в регионе царила весенняя эйфория, слушатели ждали Возрождения, а Ильковский был их Мартином Лютером.

Наталья Жданова в какой-то мере была проводником раздражения, которые реформаторы эпохи Ильковского сумели нагрести на себя за неполные три года работы, и главных злодеев даже не пришлось искать. Все сомнения, страхи и разочарования аудитории, уставшей от недолгих, но разрушительных реформ, Жданова сотоварищи свалили на нового главного злодея – улыбчивого отставного губернатора Ильковского и его ближайшее окружение.

Не очень талантливые рассказчики быстро набросали основные прегрешения, которые лежали на поверхности – задержки зарплат, бардак в финансовой сфере и граничащие с уголовщиной игры с бюджетными обязательствами. Плохо прописанной истории хватило, чтобы со скрипом выиграть в первом туре губернаторских выборов.

У Александра Осипова в отличие от его предшественников в штате работает профессиональный рассказчик, и истории четвёртого губернатора на контрасте с халтурой Ждановой поражают глубиной и инновациями.

Поначалу вообще было сложно понять, кого назначат главным козлом отпущения. Вообще-то не было сомнений в том, что виновата не просто предыдущая власть, а вообще вся региональная система органов власти, которая была сформирована до приезда Осипова. Новый губернатор громил прошлое вежливо, но очень жестоко, но его риторика долгое время была ориентирована скорее на номенклатуру, чем на широкие слои населения. Но к марту 2019 года появился и публичный злодей, главный кошмар из Средних дореформационных веков – Читинский Чиновник. Даже не забайкальский – Осипов как будто бы не трогает выходцев из Агинского Бурятского округа – а именно читинский.

Читинский Чиновник в этой истории нерасторопен, недалёк, работает медленно, мыслит мелко и шаблонно, не видит людей и предрасположен к коррупции, глупо препирается, не по делу спорит и не понимает очевидного. Этот злодей странным образом функционирует в регионе, населённым прекрасными светлыми людьми и обладающим невероятными перспективами – где-то в районе Маккавеево под материковой плитой Читинский Чиновник за долгие годы независимой России не смог разглядеть огромный магнит, который притягивает триллионы рублей инвестиций, но вот теперь приехали умудрённые опытом политические геологи, которые быстро всё нашли и теперь – заживём.

На смену отмирающему Читинскому Чиновнику новая власть призвала Современного Чиновника со всей страны – в Читу поехали просвещённые реформаторы из Владивостока, Иркутска и Москвы. На помощь им делегирована заместитель по социальным вопросам Аягма Ванчикова – практически единственный член регионального правительства, которого ещё ни разу не выпороли публично. Надо ли удивляться, что в условиях сильного магнитного поля и двукратной силы притяжения Читинский Чиновник медленно вымирает, освобождая кабинеты для закалённых танковой бронёй Новых людей, которые ведут победное позиционное сражение против гнусной читинской действительности.

Это очень красивая история – говорят, Осипов уже сейчас (речь про апрель) заслужил доверие 60% восхищённой аудитории. Правда, подобную историю рассказывают в Забайкалье не первый раз, и прошлая серия не закончилась хэппи-эндом.

В Чите в апреле прошёл первый Дальневосточный женский форум, собравший на своей площадке представительниц Союза женщин России и его региональных аналогов. Мероприятие назвали «Социальные инициативы женщин в реализации национальных проектов» и посвятили тому, как дальневосточные женщины (в прошлом году к ним присоединились жительницы Бурятии и Забайкалья) могли бы помочь с воплощением в жизнь указов президента Владимира Путина.

Форум навеял воспоминания о нашем поселковом доме культуры, где у художественной руководительницы был талант превращать каждый концерт в партийный съезд советского образца. Бонусом стабильно шёл хор ветеранов «Вдохновение», которому всегда давали на сцене возможность исполнить все свои хиты. Не проходило ни одного торжества и без коллективов с маленькими участниками типа «Росинок», «Снежинок» или «Зайчат».

И если эту феерию безудержного творчества ещё можно было ожидать в поселковом ДК, то появление детей-певцов (площадка «Экология») и показательные упражнения бабушек-гимнасток (площадка «Демография») вызвали нервный смешок и гримасу ужаса. Вы же обсуждаете проблемы реализации нацпроектов, нет? Почему у вас вместо экспертов на сцену выходят старушки с приёмами из кунг-фу? Это какая-то метафора или установка повысить рождаемость стилем журавля?

Представляю культурный шок, который испытали делегаты из Китая и Монголии – чуть ли не единственные на форуме, кто говорил о необходимости продолжить борьбу против гендерного неравенства. Заявляют о притеснении прав женщин, а им в ответ показывают позу богомола и что-то поют.

Проблемы у Союза женщин России, конечно, куда глубже. Чего стоит только её устав, где в списке задач организации рядом с «ликвидацией всех форм дискриминации в отношении женщин» стоит «возрождение нравственных и духовных ценностей, сохранения культурных традиций», хотя в числе этих культурных традиций, на минуточку, есть установка на главенствующую роль мужчины в семье.

Хорошо, достижение полного равноправия – процесс небыстрый и требующий последовательности. Иногда его даже можно чередовать на форумах с другими социально-значимыми вопросами. Но вы хотя бы организуйте эти форумы нормально, перестаньте забивать время ванильными видеороликами, гимнастикой и песнями.

Проблемы села и перспектив жизни там неминуемо всплывали в разговорах внутри редакции на протяжении всей отработки апрельской ЧС с пожарами. Слишком уж много негативного об условиях деревенской жизни в очередной раз было увидено и услышано. Там нет работы, почти отсутствует социально-бытовая инфраструктура, порой нет возможностей реализовать даже гарантированные Конституцией РФ права. А единственное, что в этой глуши сделано по-забайкальским меркам действительно хорошо – это федеральные трассы, которые недвусмысленно намекают сельчанам, что им нужно делать в сложившейся ситуации.

Естественно, все всё знают про деревню в Забайкалье. С их проблемами давно смирились, в том числе большинство самих сельчан, и как-то с этим жили, находя позитивные моменты для себя в чём-то другом, а то и не ища их. Но другое дело – понимание того, что государство не способно обеспечить им и их имуществу элементарную безопасность. Что вот то хозяйство, которое в условиях безработицы только и способно тебя прокормить, может быть уничтожено за считанные минуты, и ты одновременно становишься и бомжом, и неимущим. Как там жить с этим?

Видимо можно, если большинство жителей полностью сгоревшего села Тасырхой Борзинского района хотят строиться на прежнем месте. Чтобы вы понимали, Тасырхой до пожара – это крошечная деревня меньше чем на 20 дворов, где нет ничего, кроме электроэнергии и маленькой водокачки. А до райцентра – около 15 км.

Я бы ни в коем случае так жить не согласился. Аналогично думают и большинство коллег, и многие комментаторы «Чита.Ру», советующие сельчанам бежать при первой возможности. И наверное, все мы правы, но только отчасти. Если бы конкретно мы, с нашим жизненным опытом и нашими потребностями, вдруг оказались сейчас на ПМЖ в деревне из 20 домов посреди степи, даже ещё до пожара, то для подавляющего большинства это уже было бы ЧС и сигналом к скорейшему бегству. К бегству в привычное асфальтобетонное лоно города, где воду и тепло обеспечивают тебе коммунальщики, еду – супермаркеты, досуг – торговые центры.

Но речь ведь не про нас, городских жителей, изнеженных благами цивилизации. Речь про людей, которые всю жизнь провели в этой степи. Которые не знают другого способа добычи молока, как непосредственно из вымени коровы. Которые не представляют, как можно рыбалку или охоту заменить на душный тёмный зал с кучей жующих ртов. Речь про 60-70-летних стариков, которые больше возможностей и перспектив города ценят своё место на сельском кладбище рядом с близкими родственниками и друзьями.

У всех них совершенно другое отношение к окружающей действительности. Для них угроза природных пожаров не более чем очередная, рядовая трудность, на преодолении которых и строится вся их жизнь. Думаю, у них есть не меньше весомых аргументов за деревню (было бы интересно их услышать), чем у нас за город. Да, сельчан значительно меньше, но это не значит, что правы именно мы, а не жители крохотного Тасырхоя.

Я жалею здесь лишь о том, что наша федеральная и краевая власть – в сущности своей тоже горожане, и понять значимость для сельчан их условий жизни они просто не способны. Поэтому, когда речь заходит про распределение средств или необходимость сокращений чего-либо, чиновники всегда отдают преимущество городам в минус сёлам, особенно малочисленным. Что в общем-то рационально, но совершенно нечестно по отношению к тем гражданам, которые хотят жить именно так. Они имеют на это право, а государство в условиях сельхозимпортозамещения должно их желание лишь всячески поощрять, направляя туда свои взоры не только во время оптимизаций или ЧС.

В июле в Читу прилетал министр труда России Максим Топилин. На пресс-подходе внимательно слушал вопросы, но заседание по демографии в Забайкалье сделали закрытым – журналистов пустили только на вступительный доклад Топилина.

Но вечер получился особенным: министр пошёл встречаться со студентами, и на встречу пришли те, кто знал о ней – в Забайкалье федеральные министры обычно не устраивают встреч без протоколов.

И вот на этой встрече женщина спросила, как при доходе семьи в 28 тысяч рублей выжить втроём: «Мы с мужем подходим к вопросу о том, чтобы завести ребёнка. Ипотеку нам выдали под 10,2%. 26 тысяч в месяц, коммунальные платежи — 3-4 тысячи. Если всё сосчитать получится моя зарплата, зарплата немаленькая для региона. Муж официально не трудоустроен. Фирма не соглашается инженеров брать выше, чем на МРОТ. Вопрос, как выжить втроём на 28 тысяч рублей в месяц? Какая речь может идти о втором ребёнке, если мы не можем обеспечить семью?» — спросила девушка.

Министр согласился, что для того, чтобы думать о детях, нужны нормальные доходы. Как выжить на 28 тысяч – не сказал. А что тут скажешь? Расходы пересмотреть? Оптимизировать?

И вот это как раз и есть главная проблема нынешних программ и нацпроектов: в кабинетах посчитали, что в семьях хорошо бы иметь не одного ребёнка, а минимум трёх. Всё спланировали, написали сотри папок. А про то, как на 28 тысяч – не подумали. И это как собрать огромную машину, а винтик в двигатель прикрутить забыть. Может, заработает, но точно не для третьих.

В центре сохранения бурятской культуры в селе Новая Заря Ононского района нет тепла. Есть экспозиция, показывающая, как замерзали и гибли люди в Великую Отечественную, есть сотрудники — они работают в верхней одежде. А тепла нет. Котёл сломался. В середине марта в селе наконец-то увидели живого губернатора и всё ему рассказали, показали. Губернатор посмотрел, пообещал к 2020 году новый котёл.

Такая простая картинка из жизни сельской глубинки. Точнее, не самая простая, потому что не в каждое село хотя бы раз в 100 лет заглядывает губернатор, за которым бегут люди с блокнотами, камерами и диктофонами. На карте России есть места, где от каблуков прошедших мимо губернаторов, министров, сенаторов или самого президента отскочили золотые монеты, превратившиеся в новый клуб, котельную, спортзал или бассейн. Но таких мест относительно немного. Просто потому, что самих губернаторов и сенаторов не так много, как иногда, кажется, а деревенек на Руси - тьма. И в какую ни ткни, везде «есть к чему стремиться».

Там мост паводком своротило, тут - котёл прохудился, у этих - никакой связи и дороги вообще, потому что никому не выгодно, и продуктишки туда раз в месяц вертолётом закидывают. Ну или по зимнику, когда реки встают. Губернаторы и сенаторы когда такое видят, темнеют лицами. Потому что невозможно какой-нибудь Валентине Ивановне Матвиенко поставить себя на место вот этих людей, без тепла, без нормального магазина, без интернета, без элементарного туалета. В школе и вообще в любом строении. Но вот эти люди есть, их тысячи и тысячи.

Где-то в параллельной реальности Валентина Ивановна проснулась глухой зимней ночью. Валентина Ивановна - председатель совета депутатов сельского поселения «Безнадёжное». Она живёт здесь давно, и не просто знает, а на уровне инстинктов чувствует, когда нужно проснуться, чтобы успеть нагреть ребятишкам воды «на помыться», сварганить завтрак, и самой собраться. Утро, которое выглядит как глубокая зимняя ночь, начинается с туалета, который по виду - натуральное ведро. Можно сходить до более серьёзного туалета на улице, но мороз такой, что ну его. Валентина Ивановна не любит холодные туалеты.

Она отрывает голову от подушки, стараясь не скрипеть, встаёт с кровати, и почти на ощупь тихо идёт мимо остывшей уже печки в сени — к ведру.