Почему на Дальнем Востоке деньги и политика важнее людей

История с реакцией жителей Хабаровского края на арест губернатора Сергея Фургала заставляет задуматься о том, какую вообще политику проводит федеральный центр в регионах Дальнего Востока. В том числе и в Забайкальском крае.

Колонка впервые была опубликована в субъективном обзоре событий недели от журналистов «Чита.Ру» 12 июля 2020 года.

Что важнее в этой политике? Реальное развитие территорий? Управляемость этими территориями? Рейтинг президента? Верное сочетание в текущем политическом моменте рейтинга президента с рейтингом губернатора или человека, который исполняет его обязанности? Субъективное восприятие ситуации на территории чиновниками администрации президента? Управляемость финансовыми потоками и грамотный контроль за экономическими рычагами? Умелое сочетание политических интересов власти с экономическими интересами крупнейших игроков и тех хозяйствующих субъектов, которые близки к политической верхушке?

Какими бы ни были ответы на эти вопросы, очевидно, что губернаторы на Дальнем Востоке перестали быть самостоятельными игроками. Это и технически невозможно, и, как видно, по истории с Фургалом, - буквально смертельно опасно. Администрация президента и полпредство президента сконцентрировали всю реальную власть в своих руках. Политически это объяснимо, но в регионах Дальнего Востока и Восточной Сибири приводит к медленной потере управляемости и отрыву губернаторов от местного населения.

И простые люди, и особенно элиты воспринимают приезжих политиков за чужаков и часто выбирают тактику ожидания их отъезда. Это блокирует любые попытки строить какую-то стратегию развития территорий – хоть политическую, а хоть и экономическую.

Власть упорно ретуширует эту реальность сильно оторванными от жизни отчётами и рейтингами, места в которых часто покупаются в том числе за бюджетные и партийные деньги. Это хорошо видно по Забайкальскому краю, где очередной приезжий губернатор, судя по всему, уверился в том, что местное население приняло его, как своего.

Эта фатальная ошибка приводит к дальнейшему расшатыванию ситуации. Постепенно нарастающий люфт плохо видно сверху, а вытащить его содержание из глубины элитарных сомнений сложно без профессионалов (у губернатора серьёзные проблемы с кадрами). Это и психологически непросто – вряд ли Осипов сейчас готов к тому, чтобы знать, что думает про него среднестатистический избиратель (а он уже давно ничего хорошего не думает).

Фургал резко отличался от всех приезжих губернаторов тем, что был своим. Конечно, он был избран на протестной волне и являлся символом неприятия федеральной политики на дальневосточных территориях. Он был символом обиды за то, что проигравшая все политические сражения в местных органах власти федерация перенесла административный центр округа во Владивосток (никто и не скрывал, что это наказание за вольницу).

Но одновременно с этим Фургал не совершал критичных с точки зрения того самого среднестатистического избирателя ошибок, неплохо работал, умело распоряжался полученной властью, был не просто говорящей головой, а политиком. И, самое главное, продолжал оставаться своим.

Я практически уверен в том, что федеральная власть не сделает из хабаровской истории жизненно необходимых регионам выводов. Это хорошо видно по так называемым прокремлёвским телеграм-каналам, в интерпретации которых десятки тысяч вышедших на хабаровские улицы людей – это просто работа очередных технологов, кейс, который нужно использовать в дальнейшей работе.

Федеральные политики как будто играют в компьютерную игру, в которой есть бараки для солдат, шахты для добычи золота, без которых нельзя произвести ещё 200 рабочих, уютные компактные электростанции и шесть видов юнитов, которые в случае необходимости можно пустить на убой, потому что за счёт добытого из кода золота уже построили фабрику по производству людей.

Федеральная политика на Дальнем Востоке катастрофически механистична, технологична, если хотите – технократична. Проводится она в интересах капитала, красивых отчётов и дальнейшей генерации наполненных огромными деньгами госпрограмм и нацпроектов, в которых при всём желании невозможно разглядеть местных жителей с их интересами и чаяниями. Политика на Дальнем Востоке задавила и экономику, и долгосрочную стратегию, и здравый смысл.

Нельзя сказать, что всё политическое пространство Дальнего Востока – это некий набор идентичных шаблонов. Нет. Есть сложная, но интересная история губернатора Кожемяко в Приморском крае, который до этого руководил ещё тремя регионами. Есть плохо, но знакомый местным жителям Бурятии Цыденов. Есть местный Николаев в Якутии, где мэром Якутска работает Сардана Авксентьева. Но есть и Осипов в Забайкальском крае, и Солодов на Камчатке, и глава Нижнего Тагила Носов на посту губернатора Магаданской области.

Это лоскутное одеяло, но каждая заплатка которого буквально вопит о том, что у Москвы на Дальнем Востоке есть и деньги, и ресурсы, и много красивых слов, но совершенно нет никакой стратегии, которая была бы ориентирована на людей. Хабаровский, как там говорят, кейс требует внимания именно к людям, но все мы понимаем, что внимание будет уделено исключительно деньгам и технологиям.