Рассказы мам, потерявших в перинатальном центре Читы детей

Оля Самохвалова пришла с весной. Она родилась в Забайкальском краевом перинатальном центре 1 марта весом более 4 килограммов. Её мама Анастасия родом из Тунгокоченского района, это её второй ребёнок. После родов она отлежала положенных два часа в родовой палате вместе со своей девочкой. По шкале Апгар ребёнку поставили 8 из 8 баллов. Малышка, как и положено новорождённому младенцу, громко кричала. Только эти первые два часа и были счастливыми для семьи. За ними последовали почти двухмесячные страдания, боль, отчаяние и потеря. В Пасху 28 апреля Оля Самохвалова умерла там же, где был её первый вздох.

В апреле Забайкальский краевой перинатальный центр закрывали из-за вспышки вирусной РС-инфекции. Роспотребнадзор проводил эпидемиологическое расследование. О его результатах не сообщали. Первоначально в министерстве здравоохранения отказывались назвать количество младенцев, подхвативших этот вирус. Не говорили и о том, есть ли летальные случаи. Не говорят до сих пор. Называют 4 заболевших детей, уточняя, что такое число не превышает эпидемиологического порога.

Есть ли среди них Оля Самохвалова — никто не знает. Врачи считают, что девочка умерла от врождённого генетического заболевания лёгких. Мама ребёнка в это не верит. Она рассказала ИА «Чита.Ру» о том, что пережила за эти два месяца в перинатальном центре.

«Оля закричала сразу в родзале. Два часа мы были вместе и казалось, что всё благополучно. Через два часа неонатолог, осмотрев ребёнка, сказала, что ей не нравится дыхание малышки. Вызвали реаниматолога. После осмотра решили перевести ребёнка в реанимацию, объясняя, что у девочки имеются дыхательные нарушения», - рассказывает Анастасия Самохвалова.

Врачи объяснили маме, что малышка во время родов наглоталась околоплодных вод и ей необходимо несколько дней находиться на аппарате ИВЛ. Успокаивали, что ничего страшного не происходит, обещали, что всё будет хорошо.

На четвёртые сутки Настю из центра выписали. Дочь по-прежнему была на ИВЛ. И это одно из убогих правил современных роддомов. Конечно, они все переполнены. Порой роженицы лежат чуть ли не в коридорах. Но выписывать из роддома маму без ребёнка с наполняющейся молоком грудью и непреодолимым желанием дышать в макушку своей крохе — особая жестокость. Тем более, когда эта самая кроха находится в реанимации. И непонятно, что должно произойти, чтобы это искоренить.

У Насти в Чите только родственники в Антипихе. Оттуда три раза в день на маршрутке она ездила в перинатальный к своей Оле. Сцеживала в бутылочку молоко, гладила крошечные пальчики, шептала материнские молитвы. Верила. У самой ещё не до конца всё зажило после родов. В холодных маршрутках простудилась. Но тогда было одно желание, как можно чаще быть рядом.

«На восьмые сутки Оле выставили предварительный диагноз - «аспирационная пневмония тяжёлой степени, не уточненной этиологии, острое течение». Врачи мне объяснили, что они предполагают развитие генерализованной внутриутробной инфекции с поражением лёгких (пневмония) и печени (гепатит). Но результаты обследования были отрицательными», - говорит Анастасия Самохвалова.

Рассказывает, что врачи её уверяли, что проводят консилиумы и консультации с коллегами из других городов. Лечащий врач говорила, что с таким ребёнком никогда не сталкивалась, и она уникальна. С 15-х суток состояние ребёнка расценили как очень тяжёлое.

«Температура у дочери больше месяца держалась 39-40. При высокой температуре ребёнка обкладывали льдом. Были случаи, когда я приходила к дочери раньше положенного времени, она лежала прямо на канистрах со льдом, при этом температура её была 34,2 градуса. Сколько времени находился мой ребёнок на льду неизвестно. На мои возмущения врачи отвечали, что это физический метод понижения температуры», - рассказывает мама.

Олю лечили антибиотиками, противовирусными, противогрибковыми препаратами. Улучшений не было.

«Доктора мне сказали, что помочь не могут, так как у моей девочки генетическое заболевание лёгких. Оно бывает с частотой один случай на миллион. Но документально эти слова никак не подтверждались. Врачи говорили, что диагноз выставлен профессором из Москвы Овсянниковым. Что два раза в неделю они консультируются с ним через телемедицину. Позже у нас получилось выйти на него напрямую. Связались через интернет. Он подтвердил, что к нему обращались по поводу обнаруженной инфекции у моей дочери. Речи о генетическом заболевании не было», - говорит Анастасия Самохвалова.

Позже её всё-таки положили в центр, чтобы быть ближе к дочери.

«В начале апреля в отделении реанимации, где лежала моя дочь, умерла новорождённая девочка, у которой обнаружили инфекцию лёгких. В это же время ещё троих детей, которые лежали в отделении интенсивной терапии переводят в реанимацию с таким же диагнозом. Это натолкнуло меня на мысль о том, что, может, у моей дочери такая же инфекция и нет генетического заболевания, как мне сказали, - один на миллион случай», - говорит Настя.

Тогда же семья обнародовала эту историю в социальных сетях. В Facebook (запрещённая в России экстремистская организация) был опубликован пост о сложившейся ситуации с просьбой к минздраву провести проверку в центре.

«После этой публикации меня вызвала к себе врач и отчитала. Сказала, что они бы с радостью избавились от моего ребёнка и перевели его в другую больницу, если бы она была транспортабельная. Что нечего писать подобные посты на всеобщее обозрение. Я, конечно, испугалась, что меня, вообще, отсюда выгонят и попросила удалить этот пост. Я вынуждена была молчать и запретила все обращения родственников куда-либо. Мне хотелось быть рядом с дочерью. Я поверила и смирилась с диагнозом, что ребёнок болен генетически и исход предрешён», - рассказывает Анастасия.

Оля боролась за жизнь 58 суток. Пыталась самостоятельно дышать. Несколько раз Насте говорили, что «эту ночь она не переживёт». Переживала. Цеплялась. Умерла 28 апреля после почти двух месяцев мук. Смотреть на фотографии девочки, как ножом терзать сердце. Из розовощёкого сладкого младенчика она превратилась в страдающую с раздутым животиком почерневшую кроху.

«Патологоанатомом был установлен диагноз, который нам не смогли объяснить. При вскрытии дочери присутствовали врачи реанимационного отделения, хотя вскрытие делали в другой больнице. Зачем они лично, по какой причине пришли на вскрытие? И почему до вскрытия и прихода этих врачей патологоанатом мне сказал, что справка-заключение о смерти делается долго, а после вскрытия вынесли сразу её. Вопросов очень много от рождения и до смерти. Я не хочу обвинить, но я хочу знать. Как мне жить дальше, если я не знаю, почему умер мой ребёнок? Если это генетическое заболевание, почему так получилось?» - эти вопросы сейчас терзают Настю.

Она приехала в Читу, чтобы обрести новое счастье, а уехала отсюда с нескончаемой болью. Говорит, что планировала рожать у себя в районе, но в это время закрыли роддом. Тогда ей показалось, что это к лучшему.

В министерстве здравоохранения Забайкальского края на официальный запрос ИА «Чита.Ру» о причинах смерти Оли Самохваловой ответили, что это врачебная тайна и они не имеют права озвучивать никакие данные.

Настя не одна потеряла ребёнка этой весной в перинатальном центре.

Олеся (фамилию она просила не называть) из Калганского района. На сроке 28 недель у неё отошли воды. Её отправили на санитарном автомобиле в Читу — 600 километров. По ямам и кочкам. Почему не вызвали санавиацию, она не знает.

Приехали в Читу. Сделали УЗИ, с ребёнком было всё нормально. Прокесарили только через два дня. Малыша сразу увезли в реанимацию. Он был недоношенным весом 1,2 килограмма, требовался поэтапный специализированный уход.

«На шестой день у сына диагностировали пневмонию. Его перевели в реанимацию на ИВЛ. Через неделю он поправился. Дышал сам, без масочки. Из инкубатора его переложили в кроватку. Когда Никите исполнился месяц, нас перевели в отделение терапии. Всё было хорошо», - рассказывает Олеся.

А дальше случился РС-вирус. На осмотре врач-терапевт заявила, что у Олеси красное горло, и её изолировали. Выписали из центра с требованием сдать анализы. Она поехала в Калгу, чтобы быстро всё сдать. Там ей сказали, что анализы будут готовиться больше недели. Вернулась в Читу, и в «Академии здоровья» за день всё сдала. Результат отрицательный.

«Каждый день звонила, узнавала о сыне. На второй день мне сказали, что он заразился РС-вирусом и попал в реанимацию, находится на ИВЛ. Это было 16 апреля», - вспоминает Олеся.

Олесю проведать сына не пускали. В тот момент был карантин. Центр был закрыт для всех. Даже для мам, оставивших там свои сердца. Не положено.

5 мая Никита умер.

«Мне сказали, что РС-вирус вылечили, но он дал осложнение на лёгкие и сердце. Наверное, нельзя никого судить. Но меня возмущает многое, чтобы было с нами в центре. Несколько раз моему сыну ставили капельницы с воздухом. Медсёстры в увлажнители добавляли обычную воду из крана, а положено специальную очищенную, и многое, многое другое», - говорит Олеся.

Это был её долгожданный сын.

«Две старшие дочери, - и вот дождались мальчика. Я после его рождения согласилась перевязать маточные трубы (это хирургический метод контрацепции, при котором исключается вероятность беременности). Думала, что вот полная семья. Что теперь надо их всех воспитать, на ноги поставить. А вот как получилось», - признаётся женщина.

По факту смерти Оли Самохваловой ведётся доследственная проверка. Следователи уже опросили родителей, родственников девочки и врачей. Результаты будут позже.